Стопарь заметно побледнел. Кузнец наголову превышал самого высокого из мужчин форта! Мы представили себе льва-гиганта — подобного монстра прерии еще не видели. Даже Бурый, так памятно оставивший мне отметину на плече, сейчас казался не таким большим. Хотя я, как раз помнил, каким может быть этот чудовищный зверь. Но тот никогда не существовал на земле раньше, до катастрофы, и возник лишь вместе с ней, порождением из какого-то иного существа. И вряд ли обладал достаточным разумом и сообразительностью. Что до этого… Бурый не мог сравниться со львом, хоть и превосходил его в размерах. Жуткое порождение природы вряд ли могло соперничать с ее более приспособленным видом, обладавшим к тому же самым страшным для нас — знанием мира людей.

— Что в селении?

— Ужас! — Бен только сейчас понемногу стал походить на себя самого. Его темная, коричневая кожа, стала серой — первый признак испуга мужчины. А ведь он не впервые выходил в прерии, и не раз и не два был на волосок от гибели, так, что должен был привыкнуть к смерти в любом ее облике.

— Он есть людей! Уже много!

Череп подтвердил выкрик мулата:

— Если считать и тех несчастных девчонок — зверь убил не меньше восьми человек. Возможно, что и больше. Мы не про все случаи знаем. Поселки есть и дальше, возле Змейки многие поселились, и у озера жизнь восстанавливается. Иногда охотники уходят в прерии надолго — кто может ответить, почему они не возвращаются?

— Но он облюбовал себе селение у ручья. Почему?

— Либо, настолько осмелел, что чувствует себя там полным хозяином, либо, где-то рядом его логово.

Сова, присутствовавший при рассказе незадачливых рыболовов, так же хмурил лоб. Страшный хищник облюбовал себе место у границ больших кустарников, в самом центре которых обитала Стара…

— Мой брат… Что говорит его сердце?

Я пожал плечами. То, что с людоедом придется покончить, не подлежало сомнению, а вот как это сделать? Сова, не услышав ответа, надолго задумался. Ната согрела воды и, заварив чистого, мятного чаю, подала его каждому, начав с меня. Элина, помогая ей, одновременно протянула чашки Сове и притихнувшей в уголке, Зорьке… В дом вошли Свистун, Салли, Волкобой и Анна, а вслед и закадычная подруга последней, Лада. Сразу стало шумно. Женщины тихо вспоминали знакомую им обоим Зарину — ее гибель красочно и страшно описал Череп. Поодаль, возле очага, Туча и две приставшие к нам недавно девушки из поселка, готовили на всех похлебку их кореньев и мяса, а Будда целиком зажаривал над кухонным очагом освежеванного джейра.

— Льва должен убить вождь…

Я поднял глаза на Сову, подумав, что ослышался. Он смотрел на меня и сурово морщил брови.

— Ты что, белены объелся? — Элина мгновенно зашипела на него, но Ната властно остановила руку беременной красавицы, готовую плеснуть в индейца кипятком.

— Объясни.

— Пусть твоя скво сядет… Рука Огненного Цветка тяжела, даже с будущим сыном в чреве она может убить любого врага. Но не стоит ее подымать на друзей. Белая Сова подумал, прежде чем сказал эти слова. Ты должен убить этого льва, мой брат. Ты, и только ты.

— ?

— Чтобы стать вождем.

Ната спокойно произнесла:

— А смысл? Дар уже и так признаваем многими, как старший…

— Но не всеми. Вы привыкли к тому, что слова моего брата не остаются без внимания в прерии до Змейки, и в поселке у озера. Кое-кто слышит их и дальше — там, где холмы поднимаются перед желтыми песками, а гнилая вода стекает в великие болота. Но и там живут люди. А есть еще и те, кто до сих пор скитается в предгорьях и ущельях, кто бродит в низинах, воюет с крысами и стаями собак в Диких землях. Там тебя не признают своим вожаком. Избавь жителей долины от льва-людоеда, тогда ты станешь вождем по праву. И еще — пора моему брату получить имя…

— Ты действительно подумал, прежде чем сказать такое? Как я справлюсь с таким зверем? Ты что, забыл медведя? Эта «кошка» куда опаснее!

— Мой друг Дар забыл от волнения слова учтивости.

— Он не хотел тебя обидеть, Белая Сова. — Ната вмешалась, заметив, как Сова

стиснул зубы. Но индеец умел держать себя в руках:

— Знаю. Пусть вождь, — он подчеркнул это слово. — Докажет на деле свое право быть им. Быть вождем!

Я протянул ему руку со словами:

— Я прощу прощения у моего брата Белой Совы. Слова, им услышанные, были сказаны не от сердца. Они вырвались случайно, и я жалею об этом.

Сова с достоинством пожал мне руку, но остался непреклонен:

— Что ответит вождь? Понял ли он предложение своего друга?

Теперь уже я сам надолго замолчал. Ната присела рядом и коснулась меня рукой. Я поднял голову. Все, кто находился хижине, и слышали индейца, ожидали моего ответа. По их взглядам, настороженным и вопрошающим, я понял, что любой ответ будет решающим. Отказаться от предложения Совы, и после этого продолжать претендовать на роль лидера не только форта, но и всей долины, станет невозможно. Хотел я того, или нет, но усилиями того же индейца, а с ним — и своих собственных соратников! — мое имя прочно связывали с надеждой на будущее, и, в первую очередь, как избавителя от всевозможных напастей… Но согласиться, и заведомо подписать себе смертный приговор? Справится со львом в одиночку? Молчать больше было невыносимо…

— Я принял решение. Вождь людей, живущих в форте и признавших его власть над собой, будет искать встречи с кошкой-людоедом. Я или убью ее, или погибну сам. Я сказал.

Элина, вскрикнув, закрыла лицо руками и выбежала прочь, с ненавистью посмотрев на вставшего индейца.

— Белая Сова будет танцевать для тебя. Ты убьешь серого льва!

Ната украдкой смахнула слезинку с глаз и дрожащими руками подала мне чашку с чаем. Когда все разошлись, она вышла и привела плачущую Элину. Девушка сразу бросилась ко мне на шею:

— Зачем ты согласился? Зачем тебе это надо! Я не хочу, не хочу! Маму убили прямо на глазах… потом медведь, с бандитами едва справились, Натку, чуть не потеряли! Сколько еще? Хочешь оставить нас одних? Устал от нас, да? Тогда выгони меня, выгони ее, только не ходи! Не ходи…

Она в голос кричала, ударяя меня кулачками в грудь:

— Я жить не стану, если ты погибнешь…

Я потрясенно слушал плач рыжеволосой девушки и лишь крепче прижимал к себе — Элина редко говорила мне слова любви, лишь иногда снисходя к нежностям, в особо близкие минуты… Ната встала рядом и погладила ее по голове.

— Он все равно пойдет. Не плачь. А то я тоже заплачу. Он вождь. Сова правду

сказал. Рано или поздно, со львом, или, что иное — пришлось бы. Ты не понимаешь, Линка, какой это груз — иметь право распоряжаться чужими жизнями. А, по-другому, нельзя — в долине не так много найдется людей, достойных этого звания. Если не Дар — власть возьмет Святоша. Мы сами выбрали этот путь. Не надо так… Не плачь. Наш муж должен пойти в бой со спокойным сердцем, зная, что дома ждут любящие его женщины. Ты же любишь его?

— Да! Да! — Элина еще сильнее прижалась ко мне, сотрясаясь от рыданий.

— И я люблю… Очень люблю. И горжусь им. Он убьет льва. А мы ему в этом поможем.

Я с удивлением вскинул взор на Нату. Она улыбнулась, пряча подозрительно заблестевшие глаза, и присела рядом.

— Надо подумать, как это сделать… Как выманить кошку туда, где ты сможешь нанести ей удар. А еще лучше — сделать это в самом поселке, среди людей. Тогда, — она на секунду смолкла, но я догадался. — Победа над людоедом на виду у всех, вернее всего вознесет тебя в их глазах. Ну, а если что… Остальные не дадут монстру уйти.

Ната поправила волосы, сбившиеся в сторону, и уже более спокойно продолжила: — Ты справишься, я знаю. Я чувствую это.

— Зачем? — я устало вымолвил, продолжая удерживать умолкнувшую Элину. — Насколько легче живется Сове. Он заботится только о себе, да о Зорьке. Вспомни, как мы жили в подвале. Разве там было плохо?

— Ты убеждаешь меня, или себя? И ты сам знаешь, что иначе быть не могло. Не уведи ты нас сюда, не собери всех вместе — что тогда? Найдется кто-то, кто захочет занять место Сыча… Тот же монах. Опять кровь? Сколько, подобных ему, еще бродит по долине? После всего, что мы пережили — ты сможешь отдать эту землю кому-то другому?