— Змей… Всю ли ты мне сказал правду?

— Да не трогал его никто! Все понимают, не маленькие… Даже словом — не то, что делом. Мы и так стараемся ниже травы и тише воды жить, куда уж больше то?

— Ты и сейчас пришел один?

— Нет, с приятелем. Больно далеко до вас… Опасно. От людей, может и схоронюсь — а если волки след возьмут, мало не покажется. И большим числом бывало, гибли… Корешок не решился сюда идти — он видел, как вы лихо ребят в скалах покромсали. На всю жизнь запомнил! Уж извини, ждет меня в лесу.

— Зря. Мог бы и прийти. Мы понапрасну никого не обижаем — пусть привыкает.

Весельчак ухмыльнулся:

— Да знают все… иначе бы не стали с тобой разговаривать, тогда… Но страх — он все одно, сильнее.

— Ну ладно. Как хотите… — я понял, что Змей сам велел своему другу остаться. Осуждать его не приходилось — жизнь приучила нас к осторожности…

— А ты не все мне сказал, Змей.

— ?

— Женщина, которую вы увели? Как она? Нормально?

Он даже обиделся:

— Не уводили мы ее! Сама так решила! И живут они хорошо — нам всем на зависть…

— Случаем, не делите меж собой?

Змей вскочил, яростно сверкая глазами:

— Если «синий», то все? Клеймо? Где же твои слова — все пройдет, все забудется? Сам о нас так думаешь… эх, зря я на тебя понадеялся. Да с нее разве пылинки не сдувают — а ты… или не люди мы?

— Остынь.

Змей нахохлился, но присел обратно на ствол. Я спокойно спросил:

— Ты сам, черненькую свою, нашел?

Он заметно поскучнел:

— Откуда знаешь? А… забыл — в прерии, как в большом бедламе — все слухи лучше радио разносятся. Пропала она бесследно… Я и в соседних селениях расспрашивал, и у озера… никто не знает ничего. Даже не помнят. Или — врут. Говорили только — Трясун там шлялся, в тот день. Может, он и видел ее. Да только я его самого встретить нигде не могу. Может, Док ваш что знает? Он много, где бывает… Странно все это.

— Не странно. Прерии это, не улицы городские. Волки и собаки бродят стаями. И крысы шастают, на кошку напороться можно. Могла и погибнуть. Ты не хмурься… это жизнь. Если хочешь, спроси Дока сам.

— Слушай… А Трясун — это не тот ли фраер, который тогда с рыбой в разборку играл?

— То Аптекарь был. Нет его более… погиб! — я кивнул на шрам на ладони. — Мог бы, и запомнить — ты там тоже участвовал…

— Представь себе, действительно запамятовал… а я-то, все прикидывал — вроде, как кликуха знакомая, а вспомнить не могу! Помню, что гадливый он — как два пальца обосс…

— Ты говорил, у той женщины дочка была?

Змей посмотрел на меня с удивлением:

— Ну да, юркая такая… Так ты, что, что-то знаешь? — он побледнел.

Я свел брови на переносице — невероятно… хотя, почему и нет? Случайность свела Змея с матерью Зои, случайность привела меня на опушку, где была привязана девочка. И Трясун… опять.

— Нет. Так, домыслы одни… Во время эпидемии это случилось?

— Да. До нас как раз слухи дошли, что по всем прериям мор гуляет. Тогда

братва сильно испугалась, хотели обратно в горы податься. Насилу уговорил…

— Девочку при встрече узнаешь?

Змей задумался. Он с надеждой посмотрел на меня, но я покачал головой:

— Не жди от меня чуда.

— Тогда зачем меня наизнанку выворачиваешь?

Я видел, что он, по-настоящему, тоскует…

— Она у меня.

— И ты молч…

— Не мать. Дочка. И то — если я не ошибаюсь. Теперь к вам точно приду — пора с этим князьком удельным разобраться… Но, не сейчас. Ты только чертеж увидел — а он на пустом месте ставиться будет. Нет больше прежнего форта — ураган почти половину домов смел… Работы до шеи, и бросить все на других я не могу. Зима на носу. Возвращайся к своим, скажи, чтобы еще немного потерпели — до нашего прихода. Ни в коем случае сами не нарывайтесь — даже если очень плохо будет! Кровь прольется — вас вся долина истреблять станет… и мне их не остановить. А так, все уладится.

Он глухо произнес:

— Никогда нам ничего не забудут…

— А ты не жалуйся. Есть, что помнить. А был ты при этом, или нет — разбираться не станут. Ты сколько лет прожил?

— Тридцать отмахал… и три года — только не на печке.

— Значит, что-то и повидал… За что тебя любить должны? За то, что людей грабил?

— Я на гоп-стоп никого не брал. У меня профессия рангом повыше!

— Я помню. Только, в иерархии вашей, я как-то слабоват… По мне — вор и есть вор. Что тот, кто в форточки лазит, что с кастетом в подъезде стоит.

— Ну и зря… — он сплюнул в сторону. — Разбирался бы, глядишь, и крови столько не пролилось. А разница есть!

— Все, хватит из пустого в порожнее переливать. Иди домой — и передай мои слова. Вашу проблему решим. Дай только малость в себя после смерча прийти. Если хочешь — можете со своим дружком у нас отдохнуть, а завтра, поутру, и в дорогу…

— Нет… Мне не резон, светится лишний раз. У тебя народу прибавилось, а там многие — из поселков, где Сыч всех мужиков под корень вывел.

— Как хочешь. Мы теперь быстро ходим… На пхаях.

— Что?! — изумление Змея было неподдельным.

— Да. Уже с десяток лошадок имеется. И еще будут — Чер с их помощью приведет. В форте люди на коня сядут — в любой конец долины в считанные дни домчат. Вот так вот, Змей…

Через несколько дней мы расчистили территорию и заново настелили накаты на землянках — стало полегче. Ульдэ и Волкобой без устали выслеживали животных. Благодаря пхаям, на которых они оба восседали, как влитые, удача не покидала охотников. Мясом форт был обеспечен. Лошадей, кроме нас, никто в долине не приручал — даже видевшие их в загоне пришлые только качали головой. Свирепость пхаев была всем известна, и им очень трудно стало поверить, что Чер сумел так сблизиться с этими полудикими созданиями…

Мы снова откопали колодец — и Бен, которому я велел так рассчитать его защиту от подобных явлений, на этот раз стал возводить над ним настоящую крышу. Он привлек в помощь Будду — тот, хоть и ворчал, но от работы не отлынивал, помогая инженеру по мере своих сил. Бен попытался позвать и кузнеца, но тот лишь отмахнулся…

Стопарь потерянно слонялся по всему форту — и постепенно спивался. Он ходил хмурым и грубым, постоянно, кого-нибудь, задевал, и нарывался на скандал. Я отослал его в лес с заданием нарубить партию деревьев — все равно, больше от кузнеца нет никакого проку, а там он мог выместить свою тоску на беззащитных деревьях. Вернулся он немного более спокойным — тяжелая работа на какое-то время отвлекла его от горечи недавней утраты…

Чер, получивший мое распоряжение заодно осматривать все ложбинки и расщелины в земле, следов от трупа Бугая так и не обнаружил. Любое тело, залившее своей кровью землю прерий, не могло пролежать долго — лишь краткие минуты до той поры, пока запах смерти не почувствуют вездесущие свинорылы… Похоже, что смерч унес его в сторону от трав — и швырнул в воду Синей, где шансов выжить у могучего парня вряд ли было больше, чем на земле.

Приходили охотники из долины — ураган почти не коснулся их, в основном задев только нашу сторону. Но виден был издалека — охотники рассказывали, что страшный столб заметили даже от скалистого озера, его не могли скрыть высокие деревья черного леса.

Ураган и порожденный им смерч прошелся вдоль берега Синей реки — возможно, сыграло свою роль его холодное течение и жаркое солнце на поверхности, создавшие вместе резкие перепады температуры. На фоне этого бедствия, на время был позабыт и постоянный источник тревоги — черный дым из жерла громадного холма на краю провала. Берег стал неузнаваем — смерч выворотил все близко растущие кустарники, перемешав их с песком и камнями. Заросли, в которых гнездились скопища птиц, словно слизнуло. Все было вырвано с корнем до самых камней — смерч всосал в себя всю почву.

Во множестве валялась дохлая рыба — ее вырвало из привычной стихии и швырнуло на берег, где она тщетно пыталась спастись. Теперь весь берег оказался покрыт стаями мелких и крупных падальщиков — они жадно пожирали начинавшую тухнуть рыбу, набивая свои ненасытные утробы. На берегу попадались не только речные обитатели — мы видели и массивные туши овцебыков, и изломанные останки степных косуль и джейров. В одном месте наши разведчики обнаружили наполовину засыпанную илом гребнистую спину жуткого монстра… и поспешили отойти назад. Похоже, смерч вырвал из привычной среды это страшное порождение так же легко, как вырывал могучие стволы на берегу. И теперь, убитый безжалостной стихией, монстр валялся вблизи воды, сам служа пищей для любителей мертвечины…