Возле него кипела земля — яростная возня нескольких свинорылов, буквально на глазах, расчленявших тушу, уже к ночи должна была покончить с ящером. Мы опасались нашествия крыс — трупоеды не могли не учуять запах смерти. Но к нашему облегчению, разведчики пока не встречали ни их, ни еще более страшных — Бурых… Видимо, свирепые стаи собак, постепенно отвоевывающих у волков Низины, истребили крыс на этой территории, и серые твари в основном водились на восточном берегу Змейки, вблизи болот.

Работа кипела. Я привлек к ней и клан Лешего, лично попросив главу перерожденных помочь нам в восстановлении форта. Рук хватало — и мы с Беном практически заново переустроили весь поселок, оставив нетронутыми только самые первые дома. В стройке принимали участие и гости — никто не остался равнодушным, и никто не отказывался приложить свои руки в общем деле — это был ответ на наше гостеприимство и заведенный для них же, гостевой дом… Предвидя, что население форта неминуемо увеличится, я отодвинул наружные укрепления еще на пятьдесят шагов в разные стороны. Они были образованы из врытых в землю бревен, заостренных с одной стороны и обращенных наружу. Обойти или перепрыгнуть их невозможно — таким образом, мы получили новую линию обороны от возможного врага. Форт опять становился похож на крепость, с двойным рядом стен. И новые стены были намного выше и крепче прежних. На старом месте спешно воздвигались жилые дома, собиравшиеся уже из камня, скрепленного смесью из глины и ила. Это было труднее, чем собирать их из бревен, но намного надежнее. Работа кипела. Нам одним было бы довольно сложно восстановить разрушенное — но на подмогу, неожиданно пришли в большом количестве люди прерий. Несколько бродяг-одиночек, мерявших просторы долины в своих бесконечных скитаниях, около десятка жителей озерного поселка, считавших своим долгом отплатить нам за спасение во время чумы, и почти в полном составе — далекое селение Травника, одним из последних узнавшим о нашей беде. Людей было столько, что возникла проблема с их размещением. Хорошо, хоть погода в том способствовала — дни стояли ясные и не дождливые. Силы и руки форта буквально утроились — никто не слонялся без дела, и теперь все мои замыслы могли реально воплотиться в жизнь. Стоит ли говорить, как мы были им благодарны за помощь…

Элина, у которой все месяцы беременности протекали неожиданно сложно, опять почувствовала себя плохо — и слегла. Туча, более-менее оправившаяся от потери, на время отошла от своих обязанностей кухарки, полностью посвятив себя заботам о нашей красавице. Ее опека была даже слишком плотной — Элина иной раз жаловалась мне на грозную старуху, перечить которой в таком деле, себе дороже. Туча, в конце концов, забрала девушку к себе — мол, в нашем доме покоя бедняжке не будет. Вероятно, так оно и было — поглощенный строительством, я вставал очень рано и приходил затемно, полностью занятый возведением стен, крыш, кузни и загона для скота. Ната также крутилась как белка — на ней было обеспечение форта и всего населения едой. Несколько наших охотников во главе с Ульдэ и Чером беспрестанно прочесывали окрестности в поисках добычи — прокормить такую массу народа непросто… Времени на отдых не оставалось — я гнал людей, спеша успеть закончить порядком надоевшее строительство до первого снега.

Улучив момент, я однажды зашел в землянку Стопаря. Он сам мудрил вместе с Беном над новым горном, а Туча стирала белье на реке. Элина полулежала на грубо сколоченном ложе, укрываясь одной из обработанных шкур.

— Дар! — она искренне мне обрадовалась. Наши встречи стали столь редкими, что глаза у девушки мигом увлажнились…

— Все одна и одна… Тоскливо так. Забери меня!

— Зато спокойно. У нас, сама знаешь — не протолкнутся. Двери нараспашку.

— Да, — она грустно улыбнулась. — Вот не думали мы, когда здесь решили остаться, что так будет… Было нас, всего трое — а теперь, наверное, как возле озера?

— Не считал даже. Да нет, чуть поменьше. Много гостей, а они не навсегда. Хотя… — я умолк, вспомнив про пару случаев, когда наши добровольные помощники подходили ко мне с просьбой оставить их после окончания стройки в форте.

Беременность не шла Элине. Черты лица заострились, еще больше проявились пятна на лице и шее. Немного опухли руки, а живот выпирал так, будто внутри у нее был не ребенок, а какой-то острый угол. Она проследила за моим взором и со вздохом спросила:

— Совсем подурнела, да?

— Что ты…

— Ладно, не притворяйся. Я не из тех, кому идет быть в таком положении…

— Не всем это дано. Зато ты — самая красивая будущая мама на этой земле.

Она слабо улыбнулась:

— Льстишь ведь… Какая я красивая? Сам придумал, невесть что — и другие тоже. Вот, подрастут скоро другие девушки — станешь поглядывать в их сторону! Невинные, юные — все в твоем вкусе!

Она шутила, но я поспешил развеять ее опасения:

— Меня на вас едва хватает… девушки. Что я тебе — маньяк, какой?

— Еще, какой маньяк! — она положила свою ладонь на мою руку. — Я, до встречи с вами, и представить себе не могла такого… как у нас.

— Жалеешь?

Она укоризненно вскинула глаза:

— Что ты…

— Линка, Линка… Солнышко ты наше. Не нужны мне больше никакие девушки — просто ни к чему, когда у меня есть вы. Ты и Ната.

— Я скоро совсем точно перестану быть девушкой… Стану толстой и безобразной, когда рожу. Женщиной стану.

Она словно укоряла меня за это, и я погладил ее по волосам.

— Эх ты, чудо мое… Ну и что, что не девушкой? Да, ты теперь молодая женщина — но оттого, не менее прекрасная и любимая, чем раньше. Ты — будущая мать. Не просто женщина — мать первого ребенка, который должен появиться на свет, после всего этого кошмара! Мы все ждали этого столько времени! Да сейчас все разговоры крутятся не столько около нашей стройки, сколько о твоих будущих родах. Все гадают, кто появится на свет — мальчик или девочка. Ставки делают!

— Они делают на меня ставки?

— И еще какие!

Элина улыбнулась во весь рот — я ее развеселил.

— А если я их всех обману?

— Как это? — я на миг опешил, подумав, что она и в самом деле может, что ни будь с собой сделать, поддавшись настроению…

— А вот рожу двойню! И мальчика, и девочку! Видишь, живот, какой? У Тучи, и то, меньше!

— Пусть двойню… — я прильнул к ее рукам и покрыл их поцелуями. — Справимся. У тебя сейчас где-то около пяти с половиной месяцев, не долго осталось. Узнаем. Правда, Док утверждал, что все-таки там один… или одна.

Элина вдруг изменилась в лице:

— Боюсь я, Дар. Знаешь, как сильно боюсь? Это ведь так больно… Он такой большой, мне уже кажется, что я едва могу его носить — а, как представлю, что придется из себя… разве так может все растянутся? Я с ума сойду от боли, наверное!

— Ну что ты! Все будет хорошо — Туча будет с тобой рядом. И Ната. И я буду, вместе с Доком.

— Нет! Нельзя ему — он мужчина! Как я могу при нем это делать?

Я усмехнулся, лаская ее волосы.

— Он, прежде всего — Док. Врач. И его присутствие необходимо. Туча, хоть и говорит, что роды в селе принимала — но было это давно. А он, как ни говори — профессионал.

— Ага. По коровам.

Мы оба рассмеялись.

— Он и не думает о женщинах, Лина.

— А ты думаешь?

— Только о вас двоих.

Она вздохнула, рассеяно теребя прядь.

— А когда пройдут годы… Ты останешься таким же? Будешь продолжать думать только о нас? Или, вообще перестанешь об этом думать, как Док?

Я несколько растерялся. Элина заметила мое замешательство и извиняющим тоном произнесла:

— Глупость сморозила, да?

— Я останусь таким же. Доку сейчас столько, сколько мне будет лет через двадцать… Только никто не знает — как отныне считать наши годы? Ты сама знаешь, как удлинились сезоны, и насколько длиннее стал день. Мы до сих пор гадаем, что считать осенью, а что — началом предстоящей зимы. Бен высчитал как-то, что наши сутки равняются примерно полутора прежним. Вот и считай после этого наши годы…