Стопарь вполголоса выругался… Я спросил:

— Ну? Еще несколько таких «обедов» — и от твоих трудов ничего не останется. Съедят здесь все — придут на ферму. Что решим?

— Да не томи ты меня, Дар… Самому тошно. Я и сам не знаю, чего мне больше хочется — и убивать жалко, и ждать — глупо. Столько трудов пропадет впустую! Ну, ведь не справиться с ними!

— С ящером справились…

Он скептически пожал плечами:

— То ящер… От воды отсекли, толпой навалились — и то, едва-едва прикончили. А эти — в родной стихии. Он один, — Стопарь кивнул на самца. — Десять охотников разметает, не заметив. А стадо? Это сейчас — всего-то, трое пришло… Я больше видел.

— Больше? И молчал? Люди в прерии с голоду пухнут…

Он угрюмо уставился в землю:

— Да. Молчал. Ты бы, с дури, на азарте, всех снарядил сюда — а толку? Их силой не возьмешь… А людей бы положил!

Я испытующе посмотрел на кузнеца — раньше он не особо позволял себе критиковать мои распоряжения, тем более, даже не отданные… Он вздохнул, истолковав мой взгляд, по-своему:

— Ладно. Разошелся я что-то…

— С какой периодичностью они приходят?

— Как вздумается. Но, если подумать… Скажем так! — он решительно рубанул ладонью по воздуху. — С четвертого дня той недели — первый раз. А раньше — примерно дважды в месяц.

— Так давно? Значит, еще тогда, когда эпидемия началась?

— Как первые всходы пошли — они и объявились… Умные.

— Умные… Сейчас все они, уж очень сообразительные стали! — я с опаской взирал на гигантов.

— Ну да! — он простодушно кивнул на мое замечание. — Что им на пустое поле приходить?

— Но не очень. Нас не заметили, шумят сильно.

— А чего им бояться? Они такие здоровые — выше их в прерии и нет никого! Кроме того… Видел я один раз, как они, случайно пришедшего сюда волка уделали. Забежал бедолага — не знаю, на кой черт его сюда занесло, ну и угодил под раздачу! Самка лишь раз копытом достала — и тот больше не пошевелился даже! А летел красиво… шагов двадцать. Аккурат, до той взгорки, где поле кончается. Жив остался, или нет — посмотреть не успел. Остальное уже свинорылы подобрали. Только ямка и осталась, в том месте, куда он улетел.

— Таким копытом — это насмерть.

Мы невольно посмотрели на вмятину на земле — след по диагонали достигал четырех моих ладоней, вытянутых в длину, одна за другой… К моему облегчению, на отпечатке не имелось характерных следов от когтей — будь у «лосей» подобное украшение, я бы не чувствовал себя здесь в безопасности. В долине всем было известно, что даже бывшие жвачные, получившие в результате мутации новые свойства, порой не брезгуют добавить в свой рацион и живого мяса… Первый признак этого — как раз подобные копыта, заканчивающиеся острыми вмятинами по краям. Но у этих гигантов когти отсутствовали…

— Давай за мной.

Стопарь деловито нырнул в кусты. Я метнулся следом — оставаться одному, рядом с чудовищами, как-то не хотелось… Он вел меня какой-то извилистой тропкой, и вскоре мы встали возле группки деревьев, начисто обглоданных гигантами до самых верхушек. Стопарь только горестно покачал головой, видя такое разорение.

— Иэх… Все сожрут, заразы.

— Сам не хочешь их останавливать. Ты что меня сюда привел?

— Увидишь.

Он лаконично буркнул в ответ и, встав на колени, стал что-то копать прямо перед собой.

— Ты что, в гости к свинорылу собрался? Палец в крови весь — сейчас он сам к тебе приползет, отпрыгнуть не успеешь!

— Нет их здесь. Там, на той стороне — как обычно. А здесь нет. Песок…

Я кивнул. Странные подземные создания на дух не переносили даже малейшего присутствия песка. Объяснить этого явления мы не могли. Док предполагал, что свинорылы чуют опасность, исходящую от песка, возможно, что радиоактивную… Но на людях это никак не отражалось — и мы понемногу привыкли к этому, пользуясь по мере надобности.

— Вот, смотри.

Стопарь протягивал мне ладонь с каким-то порошком.

— Что это?

— Стекло.

Я с изумлением посмотрел на кузнеца. Но он и не собирался шутить — весь вид признанного умельца был на редкость серьезен…

— А подробнее?

— Песок такой… как мука почти. Я тут ямку выкопал… по надобности. Ну и наткнулся, на глубине. Сперва просто в сторону отбросил, а потом костерчик сложил на том месте. Как прогорело, решил смести — вот что получилось.

Он снова протянул руку. На этот раз в ладони кузнеца оказался бесформенный кусок, мутно-белесого цвета и с заметными признаками оплавленного стекла.

— Ну и что?

— Как — что? — Стопарь сердито бросил кусок на землю. — У нас как дома поставлены? И очаг, и спальня, и вообще — все, в одной комнате. По-другому строить ни времени, ни сил не было. И окно — тоже одно, на все помещение. Как ветер, или дождь — сквозняк так и гуляет. А завесишь шкурой, или чем — темно.

— Допустим…

— Если мы с Беном чан для отливки соорудим, чтобы песок этот плавился и после в нем остывал, сможем и стекло сделать. А им не в пример лучше проемы заделывать!

Я с сомнением посмотрел на грязный кусок, выброшенный им на землю.

— Если такой получится — толку мало. Какой-то он… непрозрачный.

— Так ведь не специально так получилось! Пыль под костром была — оттуда и грязь.

Я вздохнул. Опыты кузнеца и часто подзуживаемого им, мулата, иногда выходили для нас боком… Так случалось, когда Бен пытался изобрести порох — от взрыва разлетелись ближайшие постройки и все оказались с головы до ног измазаны рыбьей чешуей. Так повторилось, когда Стопарь пытался усилить меха для горна — искры едва успели затушить…

— Ладно. Все равно ведь, не отговоришь вас… Пробуй. А про лосей — будем думать.

Стопарь с сомнением посмотрел на меня — я сделал невинный вид.

— Попробую… Ты не думай — все получится. Бен — парень головастый, да я и сам, кое-чего умею.

Мы уже намеревались уходить, когда он тихо спросил:

— Дар, а что там… Сова?

Я запнулся. Бугай до сих пор находился в стане Лешего, стараясь, лишний раз не выходить за пределы селения. Индеец, давший нам обещание не мстить сыну кузнеца, не должен был встречаться с ним в прерии…

— Сова собирается за травой. В Предгорья. Потом пойдет к берегам Змейки. Он давно не навещал Стару, и уже беспокоится.

— А Зорька?

— По прежнему. Живет, то у нас, то в их доме, тогда ее часто навещают Ната и Элина. Да ты и сам все знаешь…

— И он…

— Когда приходит — ночует в доме для гостей. Стопарь, не надо. Индеец не простил ей, и вряд ли станет жить с девушкой, словно ничего не произошло.

— Что же делать…

Старик не спрашивал — вопрос был обращен в пустоту. Я сумрачно кивнул — выхода из создавшейся ситуации не имелось. У нас не было радио, не издавались газеты, давно и прочно забыт телевизор — но все, что представляло собой, хоть мало-мальски интересную информацию, усилиями бродяг и скитальцев, моментально передавалось из уст в уста, становясь известным даже самым отдаленным стойбищам. Все прерии были в курсе случившегося в предгорье. Делать вид, что смешки и перешептывания направлены не в его сторону, Сова не мог. Он практически перестал посещать селения, где жили люди, ограничив их до минимума. Теперь Святоша мог радоваться — совершенно непредсказуемая случайность, разрушившая семью нашего друга, была ему только на руку… К счастью — счастью ли? — подозрение на беременность Зорьки не подтвердилось. Я боялся и думать, что могло случиться, окажись это правдой… По меньшей мере, любая надежда, когда-нибудь, увидеть их вместе, рухнула бы однозначно.

— Я пошлю туда Ульдэ. Как только шаман уйдет.

— Может, мне самому лучше пойти к Лешему?

— А Туча? Ладно, пусть Бугай поживет здесь… пока. Пару недель можно.

Стопарь благодарно кивнул — он, как и я, тоже не знал, что можно сделать, чтобы примирить своего сына с угрюмым индейцем.

Жизнь постепенно налаживалась. И вновь, уже в который раз, упрямо и зло мы восстанавливали свой привычный мир. Чума, пробушевавшая в долине, усилиями всех жителей форта обошла нас стороной — не считая, Зои и Джен. Когда мы уже успокоились и думали, что тревога позади, они обе внезапно заболели. И, если маленькая озорница и чертенок, летавшая по форту, стойко и не по-детски переносила мучающий ее зуд и приступы боли, то взрослая и бывалая Джен, слегла так серьезно, что Док какое-то время считал ее обреченной… После смерти Алисы, это могла оказаться вторая смерть в форте. Ната, позабыв про свое негативное отношение к Джен, просиживала с ней все свое время. Став для всех кем-то вроде дополнения к всезнающему лекарю, она признавалась самой умелой медсестрой — если можно так сказать… Забота и уход, вовремя найденное средство индейца, общее желание помочь — все это спасло жизнь обеих, и предотвратило заболевание остальных.