Чер с завистью посмотрел ей вслед.

— Черноног опять завидует, тем, кто рожден не от человека?

Ульдэ насмешливо смотрела на охотника.

— А что плохого?

Он слегка насупился. Док примирительно произнес:

— Мечта о крыльях — она всегда была с нами. С человечеством, то есть. Только взлететь удалось лишь в легенде…

— Дедал и Икар? Да знаю, Док… Самому бы!

— Ты и о пхаях мечтаешь, — вмешался я. — А что толку? Поймай коня и приручи!

— А Дар позволит?

Черноног, весь вскинулся, устремив на меня загоревшиеся глаза.

Я пожал плечами:

— Почему бы нет? Но только не сейчас… А теперь идемте — мы и так слишком долго смотрим в небо, вместо того чтобы сокращать свой путь.

— Ты дал слово, вождь. Теперь Чер не успокоится, пока не сядет верхом на пхая! — Док пропустил охотника и девушку, и пошел рядом со мной.

— Надеюсь, что нет. С моего разрешения, без него — он все равно это сделает. — Ты мог бы запретить!

— А зачем? Могу ли я запретить тебе шляться по прерии? Указать Стопарю, что бы он ни мудрил, на поле? Бену — не рисовать чертежи? Док, я вовсе не хочу быть запрещателем и неразрешателем… Мы стали свободными — и слава небесам, что нет никого, кто смог бы эту свободу ограничить. Каждый волен делать то, что хочет — если это не мешает жить другим.

— И в итоге он свернет себе шею… Осторожно! — Док внезапно окликнул Джен и Нату, склонившихся над ярко-желтым соцветием. — Их запах ядовит! Можно уснуть и не проснутся… это цветы-убийцы. Таких здесь много!

Он показал на растение, и мы поспешно отошли назад. Даже самым искусным и опытным скитальцам прерий не были известны все травы, в том объеме, какой уже стал известен Доку. Сутками напролет тот бродил по долине, присматриваясь к его обитателям, запоминая, что они едят, и что предпочитают обходить стороной. Благодаря этому, он мог заметить опасность там, где многие из нас спокойно прошли мимо…

Наш небольшой отряд уже присмотрел подходящую для загонной охоты яму. Это был один из множества разломов в земной коре, которыми славилась Низина. Заметить пропасть, не оказавшись возле ее края, было невозможно Скрытый от глаз высокими и плотными кустарниками, достигающими трех-четырех метровой высоты, он перерезал одно из обширных и плоских полей наискосок. Мы расчистили около двадцати метров у края, чтобы животные не уперлись в колючки, и не повернули свои рога на охотников. Трудность заключалась лишь в том, чтобы направить стада из прерий, именно к этому месту…

Визг и тревожное ржание пхаев мы услышали внезапно. Отряд мгновенно схватился за оружие — звуки указывали на ожесточенную схватку. Охотники без слов перегруппировались, быстрым шагом направившись в сторону шума. Сова на ходу прикрикнул, вырвавшейся вперед, Ульдэ.

— Скво!

Он не произнес больше ничего. Одной интонации хватило, чтобы северянка мгновенно стушевалась и уступила ему дорогу.

Я поравнялся с индейцем:

— Зачем ты так?

— Сова похож на слишком много возомнившего о себе человека? Даже такая искусная и опытная охотница, как Ульдэ, в азарте может позабыть об опасности прерий в Низинах. Девушка не должна выходить на зубы зверя первой — это обязанность мужчин!

Я смутился. Сова просто и коротко объяснил свой поступок — мне еще только предстояло так соразмерять свои собственные… И я прекрасно понимал шамана — ведь, тоже самое делал, когда раньше путешествовал вместе с Натой, а потом и обеими девушками. Видимо, забота о других женщинах рода еще не впиталась в мою плоть и кровь, с той же силой, как боязнь за своих жен.

Черноног обогнал нас. Следопыт вообще бегал как лошадь, за что мы нередко называли его не Чером, а пхаем — не в обиду, но как дань уважения быстроте и выносливости молодого охотника. Донесся торжествующий крик — он стоял возле одной из незамеченных ранее ям, и смотрел вниз. Через несколько секунд мы уже сами стояли возле нее, разглядывая попавших в западню животных. Три взрослых коня, кобыла и два жеребенка. Еще один — четвертый, из жеребцов, был мертв — при падении он сломал себе позвоночник. Все остальные, несмотря на ссадины, живы и почти невредимы.

— Вот так дела… — пробормотал Стопарь, подбежавший, самым последним. — Пока загон готовили, мясо само пришло! Жаль, не овцебык.

— Пхаи тоже хорошо, — отозвался Сова. — У них крепкие шкуры, хоть мясо и жестковато. Мы забьем их, а потом вытащим наружу. Можем даже не торопиться — Ульдэ и Черноног, вернутся в форт и приведут остальных мужчин. Вытащим их все вместе!

— Погоди… — я остановил руку индейца, уже изготовившегося спустить тетиву. Чер умоляюще смотрел на меня, и я вспомнил мечту охотника. — Не стреляй. Ульдэ… беги к Лешему — Их стойбище ближе, успеешь вернуться к вечеру.

— Половину добычи отдашь лохматым?

Я кивнул шаману:

— Пускай. Загон для того и задумывался, так что эта яма для нас просто подарок судьбы. Джен, Ната! Принесите веревки.

Черноног понял меня сразу и радостно умчался к брошенным вещам. Сова недоуменно посмотрел ему вслед:

— Почему ты не хочешь их убить? На ржание сбегутся все пхаи с равнин — и мы сами станем кормом для этих созданий! А добыча достанется свинорылам!

— Не достанется. Упавший самец сломал только спину, крови нет. А раз нет — сам знаешь, трупоеды не покажутся. И пхаи не нападут. Поблизости нет других стад — мы никого не видели.

— Я не понимаю моего брата.

— Я хочу достать из ямы коней живыми… Если получится.

— Вождь сошел с ума? Зачем?

— Эх ты, индеец… посмотри на Чера!

Он красноречиво вздохнул и развел руками:

— Мой брат слишком впечатлителен. Черноног хочет оседлать пхая… Что ж, пусть попробует. Но помни, ты — вождь. Ты в ответе за каждого, кто носит отметину твоего рода. Сдается мне, скоро форт станет оплакивать еще одного хорошего воина прерий…

— Чер не будет рисковать понапрасну.

Вечером вернулась Ульдэ, а с ней — Леший и несколько человек из селения. Я мельком кивнул предводителю перерожденных — и получил в ответ такой же многозначительный взгляд. Бугай, по-прежнему, оставался в селении мохнатых, и я не представлял себе, как и когда он сможет вернуться…

Охотники приготовили арканы и колья. Вытащить пхая из ямы — еще та задача… Но мы собирались достать их всех, не убивая. Одного жеребца по уговору, Леший хотел забрать с собой. Я, сделав широкий жест, согласился на двоих — за помощь. Оставшиеся жеребец, самка и жеребенок должны были отправиться с нами, в форт. Ульдэ недовольно посмотрела на меня, но ничего не сказала — ей, как никому больше, приходилось искать добычу в прерии, и такая щедрость, конечно, казалась излишней.

Помогла изобретательность Стопаря и техническая выучка Бена. Они что-то намудрили с веревками, что-то накрутили, отдаленно напоминающее колесо — и получилась сложная конструкция, сильно похожая на лебедку.

— Давай!

Чер набросил первое лассо на одного из пхаев. Конь всхрапнул и попытался зубами перегрызть крепкую лиану. Только быстрота действий охотников не дала ему возможности это сделать. Рывок сбил пхая с ног, а потом Сова, увлеченный нашей идеей, умело прикрыл голову полузверя своим плащом. Ослепший пхай испуганно заржал, но поздно — общими усилиями мы вытащили его наружу и сразу свалили на землю, прижав своими телами. Чер оплел ноги коня веревками, разнеся концы аркана в разные стороны. Лишь после этого мы по команде отпрянули в стороны. Пхай взметнулся, попытался было достать ближайшего к нему, Лешего, но тут же упал на колени — Чер рванул за аркан. Мы с трудом удерживали животное — Сова вновь накрыл ему глаза шкурой, после чего коня накрепко привязали к кольям. Чуть отдохнув от первой добычи, и воодушевленные полученным опытом, также поступили со вторым самцом. В яме метались последние члены стада, когда случилось непредвиденное. Стопарь, стоявший у самого края ямы, поскользнулся и рухнул вниз. Он упал на тушу погибшего коня, что спасло его от ушибов, и оказался перед оскаленными мордами остальных пхаев.