— Мать твою! — Стопарь прикрыл лицо ладонью. — Здесь кладбище…

Страшная находка объясняла тишину… На земле, в несколько слоев, лежали тела примерно тридцати-сорока трупов, которых никто не убирал. Все выглядело так, словно здесь от души погулял Сыч, со своей сворой. Но причина смерти была иной — на всех мертвецах, без исключения, присутствовали характерные черные пятна…

— Глотни-ка, на всякий случай. И всем поднять повязки на лица!

Приказание Дока было исполнено беспрекословно…

Он протянул фляжку с эликсиром и мне:

— Спасибо. У меня — есть! — Я показал ему свою. — Неужели, мы опоздали? Воздух здесь просто перенасыщен заразой…

— Нет! — Волкобой указал на некоторое шевеление в тени деревьев. — Похоже, есть выжившие!

Мы направились к высившимся соснам, под сенью которых кто-то подавал нам отчаянные знаки. Когда приблизились, Ната ухватила меня за руку и указала на влажные следы на коже некоторых лежащих без движения людей:

— Ближе нельзя…

— Ты собираешься спасать их на расстоянии? — Док хладнокровно опустился на колени возле одной из женщин. — Это Чайка. И она дышит…

— Она же в числе первых принимала лекарство! Почему она здесь? Или… Святоша! — я заскрипел зубами. — Поквитаемся.

— А вот и Трясун! Соплей перебить можно, а ведь тоже… жив, зараза. Ничто его не берет! Но лекарства ему не помогли — он весь в пятнах. И, кажется — уже на подходе. Тоже будем спасать?

— Будем! — я кивнул, — Будем спасать и его, и «монахов», и даже Святошу — если найдем. А потом — будем судить! Но мне кажется, он снова удрал, бросив свою паству на произвол судьбы.

Мы принялись за работу. Мужчины выискивали всех, в ком теплилась жизнь, и переносили их к деревьям, а девушки поили их настоем, после чего обмазывали пораженные места солевой пастой. Около деревьев не так сильно чувствовался этот жуткий запах. Очевидно, самые сильные специально перебрались сюда, спасаясь от невыносимого запаха разложения — здесь дул ветерок с озера, отгоняя трупный смрад…

Я приподнял голову Чайки, и, удерживая ее в этом положении, осторожно стал вливать жидкость в рот. Женщина поперхнулась, невольно сглотнула и открыла глаза. Она покорно сделала несколько глотков и сразу закашлялась. Я поднял ее еще выше — так, чтобы она совсем выпрямилась. Чайка сделала над собой усилие, всхлипнула, задержала дыхание и обвела нас более или менее прояснившимся взглядом:

— Ох…

Я понял ее — практически вся земля вокруг нее была усеяна телами его жителей — охотники продолжали переносить всех живых в одно место.

— Что это?

— То, что мы дали тебе в форте. Лекарство. Док чуть поколдовал, сделал настойку — так что это не только мазь. Ты пей — поможет.

— А… им?

Я ободряюще качнул головой:

— И им. Хватит, на всех. А не хватит — Сова принесет еще. Док, скажу тебе, кое-что придумал, и действие снадобья весьма усилилось.

Я сознательно упомянул Дока — все-таки, доверия к врачевателю в этих вопросах было больше, чем, к кому-либо… Но я меньше всего сейчас думал о приоритете.

— Где мужчины, Чайка? Где Святоша, где ваши охотники?

— Святоша приказал всех крепких мужчин и женщин увести в орден. А нас бросили здесь… умирать. Я не успела раздать лекарство — они отобрали у меня все. Монах перестал появляться в поселке, когда умер первый из заболевших. Он сказал, что должен молиться за наши души… В месте, которое ему указано свыше! А поселок для этого больше не годится. Берегись его, Дар! Мира с монахом у вас не будет — он не простит тебе и Сове спасение долины, без его участия!

— Видимо, на небе его плохо слышали. У вас около сорока умерших, и многие лежат уже давно… Впрочем, вряд ли в других местах положение лучше.

Она попыталась встать. Я подхватил ослабевшую женщину под руку. Чайка благодарно улыбнулась, заметив:

— А твои… девочки не заревнуют?

— Не говори ерунды. Я ведь тебя не обнимаю.

— А что ты делаешь?

Я скупо улыбнулся, несмотря на весь трагизм ситуации — я, действительно, крепко прижимал к себе Чайку, так, что она не могла даже отодвинуться.

— Спасибо, Дар.

Она очень серьезно посмотрела мне в глаза:

— Спасибо. Ты… Вы уже во всех селениях были?

— Думаешь, я специально спасал лишь тех, кого не считаю врагами? Нет, Чайка… Не так. Мы выслали гонцов со снадобьем повсюду, и ваш поселок должен был оказаться первым, в который оно попало. Если бы не вмешательство этого болвана… Так что, делай выводы. Дорога в прерии не безопасна. Хищники распоясались, путь далек и труден, а я не имею возможности в каждое стойбище отрядить по нескольку человек. В травы ушло только семеро — и это очень мало. Но они дошли, и, надеюсь, спасли тех, кого еще можно спасти. Кроме того — вернулись разведчики с гор.

— Вернулись? — в лице женщины затрепетала надежда. — И… Что?

— Нет. Они не нашли прохода через ледник.

— Жаль… А кто с тобой?

— Почти все — жители форта. Ты не можешь знать всех, нас сейчас стало еще больше. Некоторые ушли в прерии, на охоту. Я поручил им убить, хоть кого-нибудь, чтобы накормить всех, способных проглотить кусочек мяса.

— Люди поселка никогда не забудут того, что ты для них сделал…

Я пожал плечами.

— Вряд ли… Память людская коротка и изменчива — предпочитает помнить плохое, и забывает хорошее. Да я и сам такой… А награды мне не нужно. Это даже и не я — снадобье добыл Сова, ты знаешь. Мое дело — лишь принять меры к его распространению. Так что, перед тобой обычный… нормальный вождь, заботящийся о своих людях.

— А нормальный считает, что спасать нужно даже тех, кто лишь с натяжкой может считаться друзьями… даже врагами? Это как? Так нужно?

— Для меня сейчас здесь нет врагов. Все живые лежат возле тебя… Посчитай, сколько осталось от поселка.

Она опустила глаза:

— Святоша уже всем дал понять, кто он и что… Смерть этих людей — на его совести.

— А разве она есть у монаха?

Мы умолкли — разговор уже не получался, да и женщина сильно устала. Мои девушки сбивались с ног, помогая стонущим жителям, да и мужчины притомились — возле наспех устроенного лазарета скопилось не менее пятидесяти тел. Через пару часов, когда обошли все землянки и шалаши, без исключения, мы произвели подсчет — в помощи нуждалось семьдесят пять женщин и двадцать мужчин. Для поселка, в котором ранее насчитывалось около двухсот человек, это более чем страшно… Волкобой, занятый тем, что выполнял самую опасную и тяжелую работу — складывал трупы на наспех сооруженный настил из бревен, в глубине оврага, попросил помощи. Стопарь, Будда и Волос подносили к нему срубленные деревья, устраивая гигантский погребальный костер…

— Где остальные, Чайка?

— Люди давно стали разбегаться в прерии… Со Святошей не менее тридцати ушло, кто решил присоединиться к братству.

Я заметил, что среди выживших опять преобладали в основном молодые — тех, кто перешагнул сорокалетний рубеж, практически не встречались. Док тоже обратил на это внимание и сказал:

— Грубо, но… естественный отбор.

— А у нас?

— А у нас все друг за друга. В форте нет такой грязи, Дар. И такого бардака — если честно. Ты принял меры, они помогли. А здесь… Будь он проклят!

Ближе к вечеру вернулись Ульдэ и Джен. Они принесли на себе то, что им удалось добыть в ближайших зарослях. Это оказались два джейра, что можно считать еще большой удачей — такие осторожные и быстрые животные редко попадались вблизи людских селений. Мы вряд ли могли накормить всех досыта — для такого количества выживших, этого слишком мало. Я пожалел, что с нами нет Тучи — умелая стряпуха, она бы, что-нибудь, придумала… Мы же решили ограничиться мясным бульоном, приправленным различными кореньями.

Через пару часов по площадке поплыл густой аромат. Ульдэ стояла на страже, не подпуская никого слишком близко, и одновременно следила за тем, чтобы каждый получил свою порцию. Завидев мой внимательный взгляд, она насупилась и отвернулась…

Я угрюмо собирал вещи покойников, стаскивая их к месту общего упокоения.