— Дар… Не надо так. Ей это опять…

— Знаю. Но другого выхода нет.

Она согласно кивнула и подтолкнула девушку, спрятавшую свое лицо от всеобщего внимания. Я молча, подошел к ней вплотную, и, ни слова не говоря, сорвал с нее одеяло, в которое та куталась. Через мгновение площадь взорвалась гневными вскриками — следы жестоких побоев на коже молодой женщины нельзя было спутать со шрамами от ран! И никому не нужно объяснять их происхождения — суровый вид Бугая, вставшего возле Блуда, и Черепа, заметно нахмурившегося и сильно сжавшего запястье Пленника, говорили о многом…

— Блуд! Встань передо мной!

— Зачем? Чего ради?

Мужчина исподлобья смотрел на меня, явно нарываясь на скандал. Но тут вмешался Стопарь, рявкнувший на весь двор:

— Сказано, значит ступай!

Бугай грубо толкнул того в спину и Блуд, не удержавшись, упал возле нас на колени. Он попытался подняться, но я, неожиданно для себя самого, наступил на него ногой. В становище приумолкли — такого здесь еще не видели…

— Вчера ночью… в форте случилось то, что никогда не должно было здесь произойти. Где угодно — но не здесь! Эти двое… Блуд и Пленник. Они совершили нечто, чему я не могу подобрать названия. Подлость… наверное, слишком слабо. Все вы знаете, что пришлось вынести Анне. Ночью…Вместе со своим дружком, Блуд напомнил ей об этом. И я уже начинаю сомневаться — не напрасно ли я не позволил Сове оставить его гнить на камнях, в Клане? Вы видите ее лицо — такие же следы на груди и спине. Но пусть он сам расскажет, что натворил вместе с этим уродом. Вы вправе знать, кто живет с ними под одной крышей!

— А что я сделал?

— Подонок! — Элина хлестанула его гневным взглядом. — Еще спрашивает!

— У тебя нет слов? Или перед всеми тяжело признаться, какой ты храбрец, когда вы с Анной остаетесь наедине? Скажешь сам, или помочь?

Я начал закипать… Ната дотронулась до моего плеча, и я сделал шаг назад. Блуд откатился в сторону и поднялся на ноги. Он затравленно оглядывался и судорожно сжимал кулаки.

— Hy, скажу… Живу, как живу. Кому какое дело? У нас своя семья, у тебя своя. Раз ты тут главный, так можно лезть в чужую постель?

Мне вдруг стало просто противно… Куда-то пропала ярость и желание немедленной крови. Такие как Блуд находились примерно на одной линии с Сычом, и ему подобными. Храбрые на людях, но трусливые в одиночку. Беспринципные и злобные, соблюдающие один закон — волчьей стаи, где прав всегда сильнейший, а последнего рвут всем скопом… Сейчас в его стае был он, Пленник и Анна. Девушка оказалась слабее всех. Мне вспомнилось, как вел себя Блуд при охоте на ящера. Рисуясь и бросаясь с копьем на монстра, он, тем не менее, вовсе не стремился подставлять свою грудь, если удар страшной когтистой лапы грозил увечьем, кому-либо из нас. Но тогда это выпало из памяти — в пылу общей опасности как-то не до мелочей. Стало понятным, почему парень решил прибиться к нам — в форте жизнь легче и безопаснее, чем в поселке.

— Ну, поколотил я ее… Что, жен своих никто никогда не бил? Мы поссорились, мы и разберемся.

Я видел, что Блуд ищет возможность вывернуться. Люди, только что вскипевшие при виде ссадин и синяков на лице девушки, сжимали кулаки — вряд ли подобное могло служить оправданьем… Но они еще не знали всего.

— Анна! Подойди ко мне!

Блуд попытался было ухватить ее за руку, со словами:

— Эй! Это моя жена! Чего тебе надо от нас?

Элина мгновенно выросла между ними и так на него посмотрела, что Блуд стушевался и отступил. Я не знал, правильно ли я поступаю, заставляя девушку вновь пережить минуты унижения, потом, отбросив сомнения, жестко приказал:

— Говори.

Анна вскинула на меня просящий взгляд.

— Говори. Я прошу тебя. Это не стыдно. Так не должно быть в форте. И не только в форте — так не должно быть везде, во всей долине!

Она вздохнула и, решившись, повернулась к людям:

— Они… Блуд… Вдвоем… Насиловали.

Она закрыла лицо ладонями и выбежала прочь. Туча подошла к нам ближе, внимательно посмотрела на притихшего парня, и, развернувшись, отвесила Блуду страшную затрещину. Рука пожилой женщины оказалась далеко не легкой — парень слетел с ног и пропахал землю носом. Возле него сразу вырос Бугай, готовый немедленно повторить пример матери.

— Но и это еще не все…

Я повернулся в другую сторону, где понурившийся Пленник замер в руках Волоса и Черепа.

— Ты!

Он вздрогнул и еще больше сжался. Череп встряхнул его, заставляя поднять голову.

— Что ты делал вчера в лесу? Ты один не заготавливал камни!

— Я? Я… собирал…

— Что собирал?

— Плоды… Орехи… — он запинался и произносил слова очень тихо.

— Не слышу. Говори так, чтобы все тебя слышали. Что еще ты там делал?

— Грибы собирал…

Многие удивленно посмотрели на него. В форте никакими грибами не промышляли. Слишком много в привычных ранее растениях стало необычным, и мы не хотели рисковать, чтобы не отравится. Очень редко, и только под присмотром Дока, девушки приносили их из леса — но не более того! Но мне было важно, из чего Пленник изготовил ту смесь, после которой они с Блудом потеряли человеческий облик.

— Грибы? Что ты из них готовил?

— Отвар…

— Где ты его готовил?

Блуд стиснул зубы, заиграв желваками. Он с ненавистью посмотрел на ссутулившегося Пленника, а тот глухо отвечал:

— Дома, у Блуда…

— Ты раньше его делал?

— Да… Для Сыча.

— А здесь? Здесь ты его делал?

— Да.

Я обвел взглядом остальных. После упоминания о вожаке бандитов люди заметно насторожились, их взгляды, обращенные к Пленнику, наполнились явной угрозой…

— Хорошо… Хотя, хорошего, как раз мало. И что получалось? Что ты добивался, делая отвар?

— Дурь… Нарку.

По толпе прошелестело — Наркотик?

— Да… — совсем уж беззвучно сказал Пленник. Я приподнял его за подбородок:

— Ты готовил его вместе с Блудом?

— Да.

— А употребляли, тоже, вместе?

— Да.

— А что вы делали потом?

Он сразу замолчал. Я встряхнул его за плечи и развернул лицом в сторону отбежавшей Анны.

— Что вы делали потом! Говори!

— Мы… Блуд… я…

Лада покачала головой, и, закрыв лицо, рывками бросилась прочь.

— Я…Мы… спали.

— Спали? А точнее?

— Мы спали с ней…

— А еще точнее?

— Мы ее… Блуд хотел, она просила… Она не хотела, но он велел ей заткнуться, и… Мы стали ее бить — чтобы подчинилась. Потом он… я… сорвали одежду… Я не помню.

Через недомолвки и запинания суть произошедшего теперь уяснили все. Среди женщин начался ропот, они уже с ненавистью бросали взгляды в сторону Пленника и Блуда, а у мужчин лица посуровели.

— Вы напились этой дряни, и вам все стало до… все равно. Потом вы оба стали ее насиловать, совсем как тогда, в Клане! А после этого, решили, что и этого мало, и взяли в руки ремни.

— Нет, я не бил! Я не хотел, это Блуд! — Пленник дрожал всем телом, все похмелье с него слетело, он ясно осознавал свое положение. Руки к нему и Блуду уже тянулись со всех сторон…

— Ну и что? — Блуд неожиданно и с вызовом поднял голову, обводя всех все еще мутным взглядом. — Ну и что с того? Вам что, делать больше нечего? Она моя, и как я с ней живу, пусть никого не касается! Ты спишь с двумя сразу, вот и спи! А я, может, хочу, чтобы моя жена тоже спала с двумя! Ей не привыкать — после банды… Какое твое дело? Устроил тут судилище! А что Пленник зелье сварил, так это, вообще, наше право! Мы что, кому-то жить мешаем? Не кричали, не дрались, дома не разносили… есть возможность радоваться жизни, вот и радуемся. И остальные могут, если захотят!

Стопарь сделал всего одно движение — и Блуд слетел с ног, обливаясь кровью. Все лицо у него было разбито. Кузнец, стервенея на глазах, уже шел на лежащего, напоминая собой взбешенного медведя… Я кивнул Волосу и Бугаю — те повисли на гиганте, едва удерживая его от немедленной расправы над продолжавшим лежать, Блудом…

— Я согласился принять тебя в форт, и ты дал обещание выполнять те законы, по которым мы здесь живем…