Рядом с ними я увидел и возвращающегося из прерий, Дока. Наш целитель частенько пропадал в разнотравье, собирая и примечая все, что могло пригодиться ему в таком сложном деле, как врачевание людей, для которых он оставался единственным «Доком» во всей долине. Что-то умела и могла Ната, многое знала Стара — но, по настоящему, разбирался в медицине именно он. Док, хоть и считался ветеринаром, волею судьбы стал главным целителем для людей. Вот и сейчас, о чем-то беседуя с Совой, он наверняка выпытывал секреты старой цыганки — а та, как мне было известно, крайне неохотно делилась ими с кем бы то ни было, исключая разве что Дину… но пепел женщины уже давно развеял ветер прерий.

После обмена приветствиями, я пригласил Сову и Зорьку к нам в дом. Ната была права — индеец держался несколько отчужденно, словно мы не знали друг друга уже столько времени и не дрались спина к спине против общего врага. Что-то изменилось в отношениях меж нами…

Ната угощала и развлекала Зорьку, я рассказывал Сове о делах форта — он слушал внимательно, делая порой дельные замечания. Через полчаса вошел Док, затем Стопарь и Чер — и мы вместе стали обсуждать план предстоящей охоты, в которую хотели вовлечь и охотников из поселка у озера. Идея общей облавы, когда-то так сплотившей нас всех, пришла в голову Нате — она желала дать шанс Озерным и прочим селениям отбросить взаимное недоверие…

… - Не придут. — Стопарь был непреклонен. — Не придут, и точка. Святоша, что б ему хрен в печенку, скажет сидеть дома — и они будут сидеть! Даже если у них шаром покати, в шалашах. Не придут…

Чер согласно кивнул. Он нередко заходил в поселок — по моему приказу! — и видел, что монах забрал почти всех оставшихся мужчин в свою «братию», или «орден», как он велел их называть. Это было бы смешно — если бы не было грустно… Очередной Наполеон, в сутане и с крестом в руках, решил подмять под себя свободных жителей долины. И остановить его уговорами, пожалуй, что поздно.

— Убить, — Стопарь кинул в очаг полено, которое крутил в руках, пытаясь вырезать из него какую-то фигуру. — Если бы мы покончили с ним еще тогда — сейчас проблем не было. Дар, тебе следует прислушиваться к мнению Совы… Начни мы войну сразу, не дожидаясь, пока Сыч начнет зверствовать — жертв, среди людей, было меньше. А повесь, после битвы в Клане, Святошу — и сейчас говорить о нем не нужно…

— Начни вы первыми — и, в решающий момент, у вас бы не появилось помощников. Как не прискорбно — но, если бы эти отморозки не жгли, не насиловали и не убивали — никто бы и не стал вам помогать. — Док пожал плечами. — Так что, Дар не так уж и не прав…

— А сильно помогали? — с неприязнью спросил у Дока Чер.

— Не сильно. Но, и почти не мешали. А могли… И, не забудь — вы не одни сражались в предгорье. Многие женщины и охотники прерий ушли с вами.

— Ну, не так уж и многие… — я вмешался, видя, как мрачнеет лицо Чера, видимо, вспомнившего, по чьей вине удалось скрыться части бандитов. — Леший со своими, парни с болот, женщины… Воинов, а особенно, мужчин из поселка — не было. Ты сам стоял там, когда мы уговаривали их присоединиться — и что же? Никто не пошел вслед. Зато теперь, они в «ордене» монашка.

— Патриарх Святой Братии новой церкви земли обетованной…

— Что-что?

Док развел руками:

— Так он теперь велит себя называть.

Сова, молча слушавший наш разговор, не вмешивался… Но, по его лицу, и, мелькавшим в глазах искрам, я видел, что он воспринимает все происходящее, как свои собственные проблемы. Собственно, так оно и было. Все громы и молнии, которые щедро раздавал Святоша, в первую очередь были направлены даже не на форт, или меня, а в сторону индейца. Это вполне объяснимо: тут шла непримиримая война убеждений, язычества, которому следовал наш общий друг, и религии, которую хотел возродить — в своем, естественно, понимании — самозваный монах. И все бы ничего, но последний не хотел мириться с первым. Не хотел до такой степени, что призывал не только проклинать, но и убивать… Еретики пугали Святошу больше, чем просто отступники — к коим он причислял меня и моих товарищей.

Чуть слышно скрипнула дверь. Бочком, стараясь остаться незамеченной, в помещение вошла Элина. Она чуть стушевалась, заметив, что мы не одни, быстро прошла в уголок и уже оттуда, скороговоркой заметила:

— Я была у Тучи… Травы перебирали, говорили…

Она увидела среди гостей Стопаря, и запнулась… Старик удивленно поднял брови, но, заметив мой предостерегающий взгляд, проглотил готовое вырваться слово. Ната косо посмотрела в ее сторону, но Элина, спрятав глаза, промолчала. Я решил перевести разговор в другую плоскость:

— Ты сегодня, как никогда, узнаваем… — Сова еле заметно улыбнулся… — Брат мой, Белая Сова. Вряд ли можно спутать индейца, с кем-либо, иным!

— Так думали и белые на земле моих предков. Но индейцы — не все на одно лицо.

— Твое лицо известно в травах всем. — Стопарь, наконец, повернулся к нам. — И не грех бы его иногда и прикрыть… брат наш, шаман прерий!

Сова оценил иронию кузнеца:

— Шаман не боится ядовитых слов монаха. И ножей его дружков — тоже. А если кто захочет испытать, какова на крепость шкура индейца — мой томагавк готов поспорить в этом с любым желающим!

— Ты такой же воинствующий шаман, как Святоша — монах.

Я усадил приподнявшегося Дока на место:

— Хватит… Не за этим мы собрались. А если за этим — то говорить о вражде с поселком следует всем вместе. Неужели вы думаете, что я хочу новой крови? После того, что пришлось вынести долине от бандитов? Да пусть Святоша хоть папой себя назовет — нам то, что с того? Пока он болтает — пусть болтает… А, если решит показать клыки — встретит наш оскал!

— Вот, вот… — Стопарь вздохнул, огорченно отставив в сторону чашку, предложенную ему Натой. — Ты снова хочешь дождаться, пока ударят нас. А вождю следует предвидеть и нападать первым!

— Да не вождь я! Что с того, что я старший здесь, в форте? В долине, в каждом становище, в каждом селении, есть свой командир! И пока еще никто не изъявил желания подчиниться форту! И не будет такого желания — не дождетесь. Вы что хотите — чтобы мы уподобились Сычу? Чего тогда стоило все наше сопротивление? Чем мы лучше него? Нет… Нападать на поселок и убивать Святошу только за то, что он — Святоша! — не вижу смысла.

— Будем ждать ножа в спину… — Чер тоже отставил чашку.

— Сговорились? — я обвел их взглядом — И когда только успели…

Неловкое молчание нарушила, как ни странно, Элина. Она вдруг выпорхнула из своего закутка и подсела рядом с Совой.

— Ну, на самом деле, ты бы объяснил нам, что означают все вот эти веревочки, косички, перышки… Конечно, Зорька твоя это знает — но, мы-то — нет!

Ошалевший слегка от такого неожиданного вмешательства, Сова перевел глаза на меня, на Дока, а потом махнул рукой:

— Огненный Цветок всегда вмешивается в дела мужчин…

— Огненный Цветок и оружие держит в руках как мужчина! — она парировала его негодование обезоруживающей улыбкой, от которой индеец вконец растаял. Зорька, глядевшая на это издалека, сухо заметила:

— Дар, я очень люблю своих подруг… И если твоя скво решит уйти к моему мужу, то не буду против.

Элина вспыхнула, но смолчала. Зато Ната, как бы вскользь, отметила:

— Ты, может, и не будешь… А, вот нас, спросить не мешало.

Она так посмотрела на Элину, что та спрятала лицо за широкой спиной кузнеца. Тот, увидев, что в нашем доме что-то явно не как всегда, обратился к Сове:

— Ну, если о делах поговорить не получается… Давай, хоть, о своих расскажи. В смысле — что там у тебя девушка попросила?

Сова чуть заметно усмехнулся и, уже вполне серьезно ответил:

— Хорошо… Мой брат желает знать — для чего это, это и это? — он сопровождал слова, указывая рукой на некоторые детали своего убранства. — Белая Сова будет только рад объяснить вам об этом! Слушайте…

Он коснулся своих волос:

— Принадлежность индейца, к тому или иному племени, а также роду или тотему внутри племени, всегда можно определить по его украшениям на одежде, прическе, татуировке, и даже особым шрамам на лице или руках… Это — как паспорт, или водительские права для вас. Но, если документы можно выбросить или поменять — изменение любого атрибута у индейца могло сразу сказаться на отношении к этому человеку. Нельзя носить прическу ирокеза и одновременно, татуировку тэва, или чероки…