— Монахам? Уже и до этого дошло? — я искренне удивился.

— Да, вождь. Святоша начал понемногу формировать свой собственный монастырь, орден — или, шут его знает, как называть — в общем, что-то вроде сообщества. Человек тридцать в нем уже есть… И большинство — мужчины. Святоша делает ставку на силу — и потому как бы не принимает в этот круг женщин. Кстати, они, я знаю, готовы на многое, по призыву своего вожака.

— Опять борьба за власть… Мало нам было возни с Сычом, теперь еще и этот придурок!

Чер чуть заметно усмехнулся:

— Увы, не придурок… Был бы он один — другое дело. А так — ухо и чутье охотника уже не раз замечали, как внимательные глаза мужчин поселка наблюдают за нами — и не только, когда наши люди выходят в прерии, на охоту. Белая Сова — шаман долины — с тобой. Я думаю, он постарается сделать так, чтобы речи нового пастыря не задурманили мозги людей в поселках и стойбищах.

— Ты видел индейца? Спасибо.

— Не стоит меня благодарить, Дар. Это не только мой выбор — это вынужденная мера, без которой не обойтись. Мой вождь увлекся восстановлением форта и обращением пришедших новичков, в своих… Но мы, кто уже прошел с тобой через огонь и кровь, не хотим жить в том мире, который готовит Святоша. Вольный дух прерий уже слишком глубоко сидит в моем сердце, чтобы ним расстаться. И мой томагавк уже испил крови врага в полной мере — он не будет закопан в землю перед угрозами какого-то спесивого длиннорясого…

— Он и рясу нашел?

Ната настолько удивилась, что мы с Чером одновременно рассмеялись:

— Нет, Маленький Ветерок! Рясы Святоша не нашел — но сшил, хотя я сильно сомневаюсь, что сам. Впрочем, он редко ее одевает — бережет для особых случаев. Вместо этого он вырубил из дерева крест, и теперь таскает его на груди — а при случае не упускает возможности им и ударить кого-либо… Если его слушают не слишком внимательно.

Я усмехнулся:

— Стало быть, его все-таки не очень хотят слушать?

— Вот для этого он и набрал свою свору! — ответ Чера был очень серьезным…

Мы замолчали — внизу, в овраге, начиналась кульминация всех предыдущих действий. В любую секунду могла вспыхнуть ожесточенная схватка, и это зрелище занимало нас больше, чем далекий и кажущийся пока не очень опасным, пока, полу свихнувшийся на религиозной почве, монах…

У стаи тоже имелся вожак — могучий и зрелый пес, выглядевший, пожалуй, даже не в пример свирепее нашего Угара — а ведь наша овчарка далеко не так уж безобидна, как могло бы показаться с первого взгляда. Он был весь огненно-красного цвета — что резко бросалось в глаза при сравнении с остальными собаками. В стае преобладали в основном светлые и пестрые масти — не темные. Подумав немного, мы пришли к выводу, что в этом что-то есть. Эта стая, скорее всего, обитала в песках у восточного края долины — как раз там, такой окрас позволял собакам оставаться незамеченными при подкрадывании к своим жертвам. Но, раз так — эта стая охотилась не на своей территории. Появись хозяева — расплата станет неминуемой! Задумываться над тем, почему собаки с края пришли почти в центр долины, времени не было. Вожак стаи коротко и отрывисто рыкнул. Вся толпа собак мгновенно ощетинилась, взметнулась с места… и осталась стоять там же, хотя должна была сорваться вперед, в прыжке. Зато лошади-пхаи, расценив призыв чужого вожака, как сигнал к нападению, сразу пригнули головы вниз и выступили вперед, собираясь отразить выпад хищников. Они сделали несколько шагов навстречу псам, вырвавшись из общего круга — это было ошибкой! И тотчас же, раздался другой сигнал — или, даже не сигнал, а общий, дикий рев всех собачьих глоток, сразу. По всей вероятности, это их обычная хитрость — сделать вид, что нападение уже началось, чтобы принудить добычу совершить ответные действия — и потерять при этом внимание… Стая воспользовалась тем, что круг разорван и устремилась в атаку!

Мы не смогли уловить момент, когда самый быстрый из напавших псов, рванул кусок из покрытой шерстью, спины пхая — они все накинулись на лошадей одновременно. Собаки набросились на стадо со всех сторон, стремясь пробиться в образовавшуюся брешь, прямо к жеребятам, и избегая при этом прямых столкновений с могучими самцами. Мы до сих пор не пришли к единому мнению — как называть этих животных. К травоядным, кем являлись пхаи, это хоть и подходило в полной мере — но лошади, при случае, не брезговали загонять и убивать, более мелких кролов и джейров, и при этом поедать их, предварительно размолотив трупы несчастных своими огромными копытами! Потому, любое нападение на пхаев, всегда считалось очень и очень опасным… Да и сам вид этих перерожденных лошадей, существенно отличался от своих прародителей. В отличие от «овцебыков», у которых еще, оставались какие-то воспоминание о прошлом — то есть, о времени, когда они были домашними и мирными овцами и баранами — пхаи очень быстро переняли новую дикость и позабыли о своей жизни с человеком. Рискнувший приблизиться к этим созданиям, и при этом погладить лошадь по холке, запросто мог лишиться руки по самый локоть — зубы лошади могли ее перегрызть в течение нескольких секунд!

Началась свалка. Ржание, визг, хрипы, вой — все смешалось в одно сплошное месиво — и в этом гуле, лишь иногда прорывался зловещий голос вожака стаи — тот вовсе не принимал участия в сражении, предпочитая наблюдать за ее ходом с безопасного места и расстояния. Но мы видели, что по малейшему его сигналу, псы, меняя направление, как один как, бросались с одной жертвы на другую. Эта тактика себя оправдывала — пхаи, имея преимущество в росте и силе, не могли поворачиваться на узком месте с той же стремительностью, и, поневоле, терпели поражение…

— Учись, вождь! — Клешня толкнул меня в бок. — Вот как должны воевать настоящие предводители своего войска!

— Скрываясь за спинами воинов? И кто же, после этого, станет уважать такого военачальника?

— А какой прок от полководца, если он лезет на рожон и в своем безумии готов ценой собственной гибели погубить этим все дело? Я видел, как ты рвался в драку, в Клане — а что бы было, попади в тебя стрела из арбалета, кого-нибудь, из уголовников? Нет, Дар — этот пес знает, что делает! А то, что он пока не принимает участия в драке… Что ж, посмотрим — кажется мне, что красный, еще себя покажет! И думаю, что очень скоро…

Клешня оказался прав, на все сто… Бешеный круг смерти разорвался — стая отхлынула назад. На месте свалки остались лежать недвижимо семь туш — три взрослых, конских, два — жеребенка, и две — собачьих. У последних были раздроблены головы и распороты животы. Пхаи были убиты обычным способом всех хищников, с доисторических времен и до наших дней. Им просто порвали глотки. Из разорванных шей хлестала горячая кровь — и сразу впитывалась во влажноватую землю. Это первый признак того, что на последующие пиршество скоро пожалуют новые, и незваные гости — вездесущие свинорылы. Похоже, это понимали не мы одни. И очень скоро последовал новый рык — и вновь атака. И тут случилось то, о чем говорил мне Клешня — вожак стаи сорвался с места и перемахнул в прыжке через спину ближайшего пхая, так, как если бы это был не обычный пес, а настоящая пантера! Он вскочил прямо на спину вожаку стада — тот еще не получил ни одной серьезной раны и успешно отражал все попытки сбить его с ног. Красный рывком провел по загривку пхая своими острейшими зубами — и словно оскальпировал весь затылок коня. Тот встал на дыбы — вожак сорвался со спины, но, увернувшись от удара громадных лап, ужом проскользнул меж ними и через секунду вновь восседал на своем прежнем месте. Он еще раз рванул самца пхая на шею. Брызнул фонтан горячей крови — а вожак уже спрыгивал с него и устремлялся на свой пост, откуда он и руководил всем ходом битвы. Конь захрипел — глаза его чуть замутились. В уголках пасти появилась кровавая пена… Собаки, одновременно бросив остальные жертвы, набросилась на него, и, ухватив за ноги, всем скопом все-таки принудили упасть на колени, а потом и на бок…

Развязка наступила молниеносно! Полетели клочья шерсти, брызги крови, хруст перемалываемых в могучих клыках, костей… Раздался последний, особенно жуткий всхрап — все было кончено! Вожак стада оказался повержен и убит, а остальные пхаи, потеряв самого сильного и опытного самца, запаниковали и, перестав сопротивляться, поодиночке стали пытаться вырваться из этого смертельного круга. Собаки же продолжали свою страшную охоту — хотя, если задуматься, все, что резало наши глаза своей жестокостью, было только необходимостью. Такой же, как если бы на их месте были мы сами. Кто-то должен умереть — чтобы своей плотью, продолжить существование других… Мы уже собирались натянуть луки — вряд ли псы отдадут без боя свою добычу! — как тут, нарушив весь текущий ход событий, на сцене появились новые герои. Еще несколько молодых и сильных коней вынеслось из зарослей! Их никто не успел заметить — так быстро оказалось появление последних! Вновь появившиеся пхаи тотчас ринулась в драку — а так, как их появление стало внезапным не только для нас, но, в первую очередь, именно для псов, натиск оказался на редкость удачным. И очень трагичным — для собак. Сразу пять хищников покатилось по земле с проломленными черепами и разбитыми позвоночниками — а у пхаев выступивших единым фронтом, не появилось ни царапины! Перевес моментально оказался на стороне лошадей — и те, которые несколько секунд назад уже готовы были броситься в бегство, воспрянули духом и так же неистово ринулись в битву со своим извечным врагом! Участь стаи была решена — кони уже превосходили их численностью, а напор пхаев так свиреп и безжалостен, что роли поменялись с точностью, до наоборот. Красный вожак коротко и злобно взвыл — уцелевшие собаки бросились в бегство! Кони преследовали их какое-то время, но потом прекратили погоню и вернулись обратно, к месту сражения. На земле оставалось лежать недвижимо почти пятнадцать туш — как собак, так и лошадей. Потери и тех, и других очень серьезные…