— Давай потом, хорошо? А то упустим… Их ссора затянулась, так хочется увидеть, как они станут валить друг друга!

— Сова не станет мешать. — Индеец усмехнулся, представив себе такое облегчение для общего дела.

— Я тоже… Увы, кажется, помирились. Нужно подойти поближе. Мне интересно, до чего они, все же, договорятся.

Оставив всех на отдалении, мы с Совой перебрались под самую ограду — после прихода банды, и, получив приказ от Сыча, людям пришлось навалить срубленных веток и камней по всему периметру поселка. Не очень-то эффектная защита от двух охотников за головами…

Здесь уже можно было услышать всю перепалку, более отчетливо.

— Сыч! Зуб даю, их всего двенадцать! Этот главарь их, Сова, сам мне так сказал. А видели мы лишь двоих!

— Да? У тебя было больше двадцати ушлепков, так какого хрена ты с ними разговаривал? Хватит, проявил себя уже… Девку отшельника упустил, людей потерял — сиди и не рыпайся! Из-за твоей дурости, в поселке станут слишком много думать, понял?

— Ну, так пошли меня, я их на пику поставлю! Только братвы, побольше, дай! Чтобы наверняка!

Сыч смерил его тяжелым взглядом…

— Пока еще я решаю — кому и куда идти. И кто поведет — тоже. А тебе, лучше помалкивать.

Он оглянулся на сгрудившихся, в ожидании, бандитов и заорал:

— Живее, тля! Ходят, как сонные мухи! Чуха, вали сюда!

Я свел брови — к главарю подбежали Чуха, дебил и Циклоп — тот самый, что первым стал насиловать, обреченную на смерть, дочь Бороды…

— Живо! Бери человек тридцать — и за ограду. Те, кто в нас стрелял, не могли далеко умотать! Найди и притащи ко мне, хоть живыми, хоть мертвыми! Главное дело, поймай вождя ихнего! Сова, говоришь? Ссука! — он зло выругался. — Один ряженый, падла, сдох, так дружок объявился. Напрасно я не придавил их всех там, в лесу… Ну, ничего — ошибочку исправим. Чуйка мне сказывает — мутно как-то это все, со зверем… Индейца живым взять! Сам допросить хочу! Вернетесь, в форт пойдем. Который у Синей речки. Камня на камне не оставлю от поганцев, всех урою! Дока сюда — что он там плел про погибших?

Мы быстро бросились прочь — из поселка выбежало около сорока боевиков. Они быстро рассредоточились и стали прочесывать местность. Пропуская мечущихся меж трав, разведчиков, мы вполголоса переговаривались между собой.

— Мой брат… Ты больше меня жил среди людей, а Сова уже отвык от них. Почему они такие? Так злы? Я понимаю жестокость, когда она оправдана, но не понимаю злобы. Сова не убивает зверя, не испросив потом прощения у неба. И не глумится над ним…

— Видишь ли, Сова… — Я понизил голос. — Сыч и его банда, они всю свою жизнь провели там, где нормальный человек выжить просто не сможет. И у них всегда была своя жизнь. Свое братство — насквозь лживое, гнилое, но братство. Спаянное, не общими помыслами или идеями, хотя существовали и существуют их идеологи, а общим страхом перед наказанием. Страхом — перед своими. Уйти из этого братства, значит, подписать себе приговор. Завязать — стать презренным и попасть в число мужиков, то есть, тех, кого мне однажды Ната, очень точно назвала — серыми. Это не мое словно — это из их жаргона. А такого можно унижать, грабить, насиловать — как хочешь и где хочешь. Себя они, напротив, считают элитой, хотя, это просто накипь, которую вовремя не успели снять и выбросить за ненадобностью.

— Тогда почему их в свое время не уничтожила власть?

— Ну, Сова… — Я даже растерялся. — Ты так давно ушел из мира, что все забыл? Не услышал бы — не поверил! Есть такая пословица — ворон ворону глаз не выклюет! Власть… А что такое — власть? Да в ней самой всегда были, есть и будут те, кто заинтересован, чтобы преступность сохранились. Они защищали ее такими способами, которые и в голову не придут обычным людям. Зачем? Любая власть всегда могла и всегда может справиться с любой, даже самой сильной мафией, если захочет. Но — если захочет! Для этого не нужно много средств и людей, достаточно дать эту возможность народу.

— Сова помнит. Власть никогда не позволит народу навести порядок. Так?

— Конечно. Если народу некого бояться — зачем тогда народу сама власть?

Сова скупо усмехнулся:

— Что ж… Тех людей больше нет.

— Кто знает? Тихо…

Мимо прошло несколько человек. Я вжался в траву, стараясь даже не дышать, они стояли всего в двух шагах от наших голов…

— Куда они делись? Уже все прочесали, до самой опушки дошли.

— Да свалили они давно — не совсем же дурни! Кто будет ждать, на свою голову, пока его на кол посадят? Муха — большой любитель этого дела…

— Ага. Ему, что баб в очко трахать, что мужиков петухами делать — все едино. В кайф. Он в шахте двоих на лом посадил. И здесь — парня, из дальнего поселка. Тот так орал! Наши Мухе потом самому навешали — все жители после этого в болота подались. Ищи их после…

Говоривший, сплюнул на землю.

— Чуха с нас три шкуры сдерет, если не найдем никого.

— Вот пусть он вместе с Циклопом и шурует по кустам, а мне неохота свою башку под удар поставлять — кто его знает, где они сидят? Может, даже в этой вот траве затаились…

Они непроизвольно оглянулись на тот куст, под которым лежали ничком мы с индейцем.

— Да не… Что они, совсем дебилы, как наш? Ушли уже давно. Да только далеко не убежишь. Сыч дождется, пока вернемся, и спалит их селение подчистую.

— Это еще вопрос. Ты впереди шел, а я — мужиков охранял. Я вон видел, как они лихо наших постреляли! Док теперь колдует над ними, а толку, что с козла молока. Хана братанам, всю жизнь теперь хромать будут. И то, если живы останутся! Лекарств нормальных нет, а вместо хирурга — лепила местный…

Они вяло двинулись дальше, поругивая, меж собой, своих вожаков и предполагая то, что может их ожидать в дальнейшем.

— Это — само провидение, Сова… Я хотел сделать так, с любым, но, раз здесь Циклоп — то пусть будет именно он!

— Пусть так будет… Но, о чем ты?

— Ты все скоро поймешь, мой брат. — Я постепенно закипал ненавистью. — Мне мало убитых в Предгорье, мало и этих…которых мы сделали калеками. Сыч закапывал людей в землю живыми, сдирал кожу, жег… Я хочу ответить тем же!

Сова долго молчал, потом скупо и негромко произнес:

— Мой брат жаждет крови. Я вижу ярость зверя в его глазах. Помнит ли он слова вещей? Выпустишь его наружу — назад загнать будет сложно…

— Дар помнит. Но иного пути нет!

— Тогда начнем, пожалуй…

Сова вжался в землю и заскользил по ней, касаясь почвы только пальцами — такой способ ползать, я видел впервые. Я немного подивился, насколько ловко это у него получается, и сам пополз, в другую сторону — план пора осуществлять, пока бандиты не собрались вместе и не решили повернуть обратно, в поселок, где их уже ждали.

Жуткий вой и рычание донеслось до меня, когда я уже почти достиг небольшой рощицы. Сова имитировал рев монстра, которого мы уже один раз продемонстрировали этим ублюдкам. Эффект был моментальным — они стали сбиваться в кучу, позабыв о поисках.

— Чуха… Попали, бля буду!

— Это чудовище, мать его… Уносим копыта на хрен, отсюда!

— А остальные?

— Пусть сами выпутываются!

К ним подскочил вожак — Чуха успел выбежать из зарослей в числе последних, и теперь испуганно озирался по сторонам. Не хватало только Циклопа и второго из братьев.

— Давай рвать отсюда, пока не поздно!

Чуха зло и хмуро бросил:

— Мне Сыч голову открутит, если без этих вернемся…

— Тебе раньше зверь ее оторвет к сучьей матери! Валим!

Я вскинул лук — бить эту группу, превратившуюся из стаи в стадо, легко и удобно. А щадить я никого не собирался… Стрела прошила листву и пробила грудь одного из бандитов.

— Ааа! Засада! Опять дикари!

— Пошло оно все!

Они, не помышляя о сопротивлении, кинулись кто куда, и ни один из них не решился послать ответной стрелы в нашу сторону…

— Оу! Ргау!

Сова пересек им дорогу, отрезая, искусным воем, путь к поселку. Он уводил их назад, под мои стрелы. И опять, тяжелый наконечник, нашел свою цель — бандит покатился по земле, завывая на все лады от невыносимой боли. Я попал ему в локоть, и теперь рука зэка повисла, перебитая в суставе. Сова подкрался к одному из уголовников, вставшему на отшибе, и, исполняя мое приказание, не стал его убивать, а подсек сухожилия под коленями. Тот кулем упал на землю, обливаясь кровью. Банда стала неуправляемой… Все, посланные за нами, разведчики рассыпались по округе. Мы воссоединились с индейцем — главная цель впереди.