— Сова говорил, здесь не следует ходить ночью. — Ната задумчиво посмотрела на простирающуюся перед нами Пустошь.

Желто-багровые кусты вдалеке сливались с землей, имеющую почти тот же оттенок, и все это наводило на нас тоску. Травянистая степь, простиравшаяся на протяжении вдоль всего восточного берега Большого, или, Скалистого озера, достигала нескольких километров в ширину, и тянулась вдоль озера от южных скал и до почти непроходимых зарослей, у северной части огромного водоема. Здесь еще более разыгралось буйство красок, которое царствовало в основной части долины. Многочисленные цветы, всех форм и окрасов, сплошным ковром растущие вдоль берега озера, бесчисленные взгорки, подъемы и спуски, присущие однажды вставшей на дыбы, земле… Но зато, отсутствовали гигантские расщелины и неожиданные провалы, присущие остальной долине. Словно та волна, которая перевернула все и всюду, обошла это место стороной. Мы понимали, что это не так — катастрофа затронула все и всех. Возможно, последовавшая за землетрясением, воздушная волна от чудовищного взрыва, породившего Каньон Смерти, сгладила здесь все, прилизав, как гигантским катком… Также, в Пустоши, в изобилии росли невысокие кустики, вениками и пучками тянувшиеся из сухой земли к солнцу. Но не встречалось и того мха, по которому так приятно ходить в прериях — под ногами скрипела жесткая, усеянная камнями земля. Это была оконечность края, который наиболее всего подвергся губительному и многократному удару, усиленному взрывом атомной станции в том месте, где сейчас простирались болота. Я живо представил себе чудовищный гриб, вздымающийся до небес… Тогда, как мне казалось, он всем своим исполинским ростом рухнул именно сюда. Так не должно быть, такого не показывали в документальных фильмах, где от взрыва подобных бомб все расходилось кругами в разные стороны. Но я вдруг отчетливо вспомнил падающую стену огня и черную тучу, нацеленную в противоположную от города, сторону! Прими она иное направление — от города мертвых осталось бы только, действительно мертвое пепелище…

И все же, у нас имелась конкретная цель, заключавшаяся не в разгадывании данного феномена. Сова, рассказывая про солончаки, упоминал о гигантских скорпионах, водившихся в кустарниках. Они, по его описаниям, достигали чуть ли не метровой величины. Укус такой твари, даже не ядовитой, мог свалить с ног и слона… Но, и кроме них, проходившие мимо охотники и случайные путники, замечали не менее страшных и жутких порождений нового мира, по какой-то необъяснимой случайности водившихся только здесь. Кто-то говорил о змеях, с множеством ног, вроде огромной сороконожки, другой встречал, или, только хвастал, что встречал, паука, способного оплести за несколько минут человека так, что тот оказывался скованным по рукам и ногам. И тогда ему оставалось только ждать, пока его кровь не будет высосана этим зловещим монстром…

— Вот и не пойдем, — ответил я Нате. — Чего там впотьмах шариться?

— Ночью они выходят на охоту, — Ната покачала головой, не расположенная к шуткам. Элина, утратив обычную веселость, внимательно осмотрела свое оружие. — А мы слишком близко от зарослей, где они, по слухам, водятся…

— Поищем укрытие… — предложил я.

Мы стали обходить ближайший луг, но нигде ничего достойного внимания не попадалось. Земля вокруг зарослей повсюду оставалась жесткой, сухой и безжизненной. Казалось, что спрятаться просто негде. Нам пришлось удовольствоваться крохотной ямкой, которую мы спешно расширили, чтобы уместиться всем вместе. Солнце уже закатилось за горизонт, и луна, сменившая его, осветила все вокруг серебряным сиянием. Наступившая ночь сразу приглушила все звуки, да так, что от вод озера долетали грохотом всплески рыб, ловящих свою добычу. Хотя, там водились такие рыбки, и такая добыча, что сравнивать их с прежними обитателями, пожалуй, не стоило…

Бугай, смущаясь своей неуклюжести, приткнулся бочком к Нате, а она как мать, укрыла его нашим одеялом. Хоть днем и стояла неимоверная жара, но, с наступлением сумерек, стало заметно прохладнее. Он кивком поблагодарил, сжавшись всем телом. Нате пришлось приложить усилия, чтобы заставить его лечь — места в ямке явно не хватало на четверых, а он один мог заменить собой двух мужчин! Элина, не выдержав, прыснула в кулачок, а я прижал ее к себе — Тихо!

— Спите, — Ната посмотрела на молчаливые пески. — Я покараулю… Потом разбужу, кого-нибудь, когда устану.

Мы замолкли… Наступившую тишину нарушал только ветер — он носил песчинки, и те шуршали, царапая жесткую поверхность закаменевшей земли. Усталость давала о себе знать — понемногу я прикрыл веки…

Кто бы мог заставить поверить, что придет время, и я, вот так, в ночи, одетый, невообразимо во что, вооруженный далеко не огнестрельным, но оттого не менее смертоносным оружием, буду находиться посредине громадных просторов? А вокруг станут мелькать тени, одним своим видом способные заставить задрожать самого смелого из охотников из не столь уж и далекого прошлого, оснащенного в десятки раз лучше нас! Но такого оружия, может, что и к лучшему, до сих пор в долине не появилось ни у кого! Хотя, многие пытались его найти, и, в этих целях, перерывали редкие, уцелевшие дома, сверху донизу. Но, видимо, те места, где можно его обнаружить, так надежно укрыты под землей, что все их попытки оказывались безрезультатны. Неизвестно, как бы сложились отношения меж людьми, имеющими автоматы и пистолеты, с одной стороны, и дубинки, и копья — с другой. А так — существовало хоть какое-то равновесие, нарушенное приходом Сыча и его банды. Но сейчас я даже начинал сожалеть об этом. Оказавшись перед целой сворой безжалостных убийц, имея только меч и лук — я бы не отказался, от чего-либо, более существенного…

Полудрему нарушила Ната. Она склонила надо мной голову и тихо произнесла:

— Дар… Смени меня.

Я привстал над ямой. В пустоши все продолжало оставаться спокойным. Луна спряталась за тучи, отчего видимость значительно снизилась. По сути, она не превышала нескольких десятков шагов, дальше все сливалось в темную пелену. Мы не разводили огня — он далеко заметен на плоской и голой равнине, а нам следовало опасаться не только неведомых хищников, но и патрулей бандитов, которые, по слухам, могли здесь патрулировать. Эх, будь с нами Угар, он мог почуять приближение уголовников задолго до того, как они оказались поблизости.

Знакомое чувство неожиданно напомнило о себе — я непроизвольно дернулся. Кто-то, или что-то, находилось позади нас! Угроза? Или — нет? Случайно забредший овцебык? Козорог? Нет, те бы произвели гораздо больше шума. Слишком темно, чтобы понять, что это такое, слишком тихо… и я решил, пока не будить своих товарищей. Может, это всего лишь горные кролы — где-то неподалеку, они спускались с предгорий и пересекали желтые земли, устремляясь в луга и травы прерий… Но, животные тоже не бродили в пустоши по ночам — Сова упоминал об этом достаточно ясно. Те, кто отваживался, не успевали даже дойти до озера — их убивали жуткие монстры, охотившиеся только в это время суток!

Состояние тревоги не отпускало. Не доверять ощущениям не имело смысла — у меня, в недалеком прошлом, хватало причин убедиться в этом. Еле слышный шум не походил на топот копыт, хотя, никаких прежних копыт уже ни у кого не осталось и в помине! Глухое шарканье, шорох осыпающегося песка — то, что его производило, становилось все ближе и ближе! Когда я стал различать звуки, сходные, словно с царапаньем множества коготков о камни — толкнул Бугая, одновременно прикрыв ему рот ладонью.

— Тихо…

Надо отдать должное, он сразу все понял без слов. Парень молча приподнялся над девушками и осторожно взялся за копье — он предпочитал его луку или любому другому оружию. Оружие того стоило — кузнец выковал лезвие, способное проломить грудную клетку даже тому медведю, с которым нас свел роковой случай в предгорье…

— Подождем, пока подойдут поближе.

Он согласно кивнул. Я разбудил Нату и Элину — следовало встречать возможную опасность всем вместе! Девушки быстро приготовились, они настолько привыкли к трудностям нашей жизни, что принимали их, как должное…