Веселый согнал улыбку.

— Ну ладно, пошутили и будя… Возьми, землячок, рыбу. Сам отдашь. А жаль, — он причмокнул. — Вкусная, видать, рыбка!

И тогда я сделал непростительную глупость. Он так непосредственно протянул мне связку, что я инстинктивно вытянул руку, чтобы ее забрать. Удар в бок я пропустил — их молчаливый главарь, все-таки улучил момент и саданул меня кулаком под ребро. У меня перехватило дыхание — в кулаке ударившего находился кастет! От увечья спасло лишь то, что удар пришелся в пояс, в который Ната ради украшенья вшила костяные пластинки. Не давая мне опомниться, он снова поднял руку, и чей-то неуверенный возглас заставил его на миг задержаться.

— Эй, вы что творите?

Мне хватило этой секунды… Я не стал дожидаться следующего удара и, словно теряя сознание, свалился под ноги Веселому. А потом, крутанувшись на утоптанной земле, подсек ноги двоим ближайшим. Они упали в пыль рядом со мной. Остался только тот, кого звали Чухой. Он растеряно заморгал ресницами, я ужом выскользнул из-под тел и, выхватив меч, угрожающе поднял его над головой.

— Эй, приятель… Не шути так!

Веселый попытался было перехватить мою руку. Я резко отпрянул, одновременно опуская клинок. Уголовник взвыл и отступил назад — вся рука и ладонь парня оказалась рассечена наискось, и, лишь за малым, он не остался вовсе без пальцев.

— Ты что, мать твою?

Еще один взмах заставил всех троих попятиться…

— Кончай, зема! Пошутили мы, понимать надо!

Из толпы донесся ропот, со всех сторон на пришлых летели недружелюбные взгляды. Кто-то предлагал хорошенько проучить чужаков… Появился Белоголовый и стал покрикивать что-то, отвлекая внимание собравшихся на себя. Весельчак поднялся и зло посмотрел на меня, прижимая руку, с которой хлестала кровь… Я яростно произнес:

— В следующий раз — отсеку всю руку. Вместе с башкой!

— Смотри, сам не укоротись…

— Кто вы? Откуда пришли? Отвечайте! Быстро!

Старший угрюмо бросил:

— А тебе оно надо? Ты бы шел отсюда. Не ровен час, Сыч вернется. Тогда другая песня будет.

— Кто вы? И кто такой — Сыч?

К нам вдруг подскочили Святоша и Белый — и Салли, стоявшая до сих пор, позади, как-то, совсем затерялась в толпе. Началась давка, шум, а монах с приятелем подхватили чужаков и стали бочком уводить в сторону. Несмотря на то, что я хотел выяснить все до конца, пришлось позволить им увести пришлых — в одиночку связываться со всей сворой монаха глупо. А помогать мне, желающих как-то не нашлось… К тому же — дорогу, словно ненароком, заступила троица дружков Белого. Похоже, что Святоша вовсе не заинтересован в том, чтобы я допрашивал уголовников. Связываться с лже-монахом и его командой я не стал — злые взгляды, направленные в мою сторону, открыто говорили о возможных последствиях. Вскоре Монах и Белый ретировались, прикрывая спинами своих новых знакомых. Оставшиеся люди шумно обсуждали происшедшее, и, именно их возгласы, убедили меня в том, что выяснять, что-либо, действительно, не стоит…

— Здорово! Как ты их, Дар!

— На кой черт, они вообще, сюда заявились?

— А еще этот… городской. Размахался своей саблей!

— Теперь жди беды… Все придут, на разборку…

Возле места стычки постепенно стало пустеть. Народ, поняв, что зрелище окончилось, разбредался по своим делам. Аптекарь, заметив, что я выискиваю его взглядом, решил, было, укрыться в своей норе, но я заступил ему дорогу:

— Ну-ка, погоди… О чем говорили с тобой эти чужаки?

— А ты что, наш, что ли? — он старался скрыть испуг, перейдя в нападение. Но я не был расположен сейчас выяснять отношения, меня, прежде всего, интересовали замыслы пришельцев.

— Они убили охотника из поселка и Каргу. Я нашел тела в белых сопках. Ты собираешься молчать и дальше? Что они хотели? О чем спрашивали? Что велели? Аптекарь… Я не слепой — я понял фокус с рыбой. Ну?

Он забегал глазами:

— Но я ничего не знаю, правда!

Я угрожающе свел брови…

— Они хотели узнать, сколько народу живет в долине. Сколько мужчин и какое у нас оружие! Где находятся другие становища! Есть ли запасы продовольствия, и…

— И что?

— И кто всех держит!

— Держит?

— Ну да… Ну, вроде, как главный, над всеми!

Я встряхнул Аптекаря так, что из него посыпались все его заначки: сушеная рыба, полуобглоданная кость, какие-то коренья и камешки. Он взвизгнул, пытаясь вырваться.

— Отпусти! Больно!

— Что еще они говорили?

— Сказали, если я буду много болтать, то отрежут мне язык… Ты один, а их много! И вообще, они не столько со мной, сколько со Святошей трепались! Вот у него и узнавай все!

— Ничего не требовали?

— Только еду… Они забрали ее у Долговязого, он, все равно, где-то в прерии бродит. И шкуры у женщин отобрали, которые в дальних землянках живут.

— У каких женщин? — известия нравились мне все меньше…

— Ну, у этих — на отшибе! Там они еще кричали долго — ночью.

Я промолчал. Там находилась землянка Томы и ее пропавшей подруги. Девушке крупно не повезло…

— Ладно… — я оттолкнул Аптекаря в сторону. — Эти люди — бывшие уголовники. Если ты этого еще не понял, то скоро убедишься сам. Они вернуться, и заберут твои лекарства, твою еду и твою землянку. А тебя заставят работать на них, если не убьют. Но, может быть, ты им еще пригодишься, если предашь всех и станешь прислуживать — как прислуживал сегодня. Ведь тебя подговорили, устроить все с этой рыбой, так, чтобы я поверил? Так… Ты хочешь стать пособником у бандитов?

— Никем ни у кого я не хочу стать! А у тебя тоже много что есть, я видел…

— Но меня никто пока не посылал устраивать провокации с жителем долины. А попробуют — познакомятся вот с этим. Один, например, долго не сможет держать в руках оружие… — я со значением указал на меч.

Аптекарь хмуро ответил:

— Я слабый и старый… Кому я нужен? Им требуются женщины и еда. И еще — власть. Я знаю, кто они такие — не успел еще забыть… И лекарства продавать подобным типам приходилось — я ведь бывший провизор! Прозвище не с пустого места. Какое мне дело до остальных? Кто пожалел Аптекаря, когда он загибался от ран и замерзал зимой, не имея ни куска во рту? Кто защитил его, когда крысы приходили ночью в поселок и рвали всех, кто попадался на их пути? Здесь никому ни до кого нет дела. И ты, тоже, напрасно пришел сюда. Да, они знают про тебя. И про Сову знают, и про других бродяг — им все рассказал Святоша. И… вас убьют в первую очередь — я слышал. Если вы станете им мешать…

— Зачем?

— Потому что их вожак хочет быть первым, вот почему! Знаешь, как они смотрели на женщин? Как волки на стадо овец! К твоей новой знакомой, Салли, тоже подходили… Ты ничего не сделаешь с ними — их десятки! И оставь меня — я всего лишь простой собиратель корней и жалкий торговец! А ты, вроде, как воин. Вот и попробуй, повоюй… один, против толпы!

Я покинул, внушавшего мне отвращение, мужичка, и направился на поиски Салли и ее приятеля — негра. Не очень хорошо вырытая — слишком близко к воде, и, оттого, очень сырая — их землянка была самой первой от своеобразной пристани, на которой люди поселка собирались, когда ловили рыбу. Вот и сейчас, многие, игнорировав события на площади, сидели на нескольких стволах. Это и называлось — пристань! — с самодельными удочками и сачками, сплетенными из травы.

— Салли! Салли, ты где?

— Она с «черным», внутри, вон в той яме… — мне кто-то указал направление.

Я подошел поближе:

— Салли?

— Я здесь. Кто хотеть видеть Салли?

Она выползла наружу. Слегка взъерошенная, немного испуганная, она напоминала в этот момент мокрую курицу. Но, если всмотреться внимательно, сквозь ее нелепый наряд и слои грязи на руках и лице, можно разглядеть очень правильные черты, делавшие ее весьма привлекательной. Настоящий ценитель смог бы увидеть за всем этим наслоением, европейский шарм и красоту…

— Вы живете здесь?

— Да. Ты хотеть говорить со мной?

— Немного. Ты так быстро ушла… Ты можешь уделить мне время?