В землянке кузнеца было пусто. Там, где жила знакомая мне Чайка — тоже. Я, скрепя сердце, направился к площади, где обычно происходила Мена. Показываться не хотелось, но иного способа увидеть знакомых просто не имелось.

В селении стоял гул от голосов, почти все жители находились на площадке. Не хватало только Стопаря с его женой Тучей. Глаза выхватили юркнувшего в сторону Белого, он, увидев меня, сразу ушел в тень. На площади проходил торг, я понял, что угодил, как раз на праздник Мены. Но, отчего-то, былого оживления и торгов не наблюдалось — люди толкались, скорее, по привычке. На лицах присутствовало скорее выражение настороженности, и, даже, страха…

— Что принес?

Юркий Аптекарь жадно осматривал мой завязанный мешок. Я, не спеша, снял его с плеча. Рядом моментально собрался народ — все помнили, какой фурор производили наши товары в прошлые приходы. Но сейчас я не собирался их развлекать — несколько плодов орешника и шкура, снятая по дороге в поселок, с убитого случайно джейра. Это было все, что я выложил, перед своими ногами. Моей целью являлись не торги…

— Есть еще кусок железа, но он для Стопаря.

— Железо для кузнеца сгодится, он как раз с сыном пошел в руины, искать куски. Но зря — там уже давно все перерыто… А ты их не встречал?

Пузырь, с перевязанной щекой, топтался рядом, выискивая глазами, что-нибудь, интересное.

— Не трогай шкуру, Пузырь. Я меняю на мед. Где те женщины, которые его находят в лесу?

Он с сожалением оторвался от шкуры и указал рукой на берег.

— Ты про Чайку? Она с подругой ловит рыбу, у восточного причала… Уже часа три сидит — все без толку.

— Естественно. При таком скоплении, какая, вообще, может быть рыбалка?

Я решил пока не уходить — в толпе пока не появлялись те, ради кого я сюда пришел. Мимо прошла незнакомая мне женщина, лет тридцати, испуганно озираясь по сторонам. Она имела тонкие, европейские черты лица. Я вспомнил слова индейца и решил попробовать…

— Салли? Здравствуйте, Салли!

Она, вздрогнув, обернулась:

— Вы есть кто? Вы есть охотник?

— Мое имя — Дар. Должно быть, вы уже слышали обо мне… Я жил раньше в городе.

— Я так быть рада вас видеть! — она неожиданно улыбнулась мне и, взяв за рукав, потащила с площади. Я удивленно молчал — все же, мы не были знакомы…

Она прижалась ко мне вплотную и торопливо зашептала:

— Что-то, не есть понятно, быть в поселок… Незнакомый люди с долины, прийти сюда! Они есть плохой люди! Они есть злой, и… как это? Бывший преступник!

Я остановился, вдруг поняв, что меня мучило столько времени — ну конечно! Синие куртки — это же форма заключенных в тюрьмах! Еще в детстве, мне пришлось увидеть, как в закутке, на железнодорожной станции, оцепив все плотным кольцом автоматчиков, из зарешеченного вагона выгоняют людей и сразу усаживают их на корточки на землю… Вот почему так запомнились эти головные уборы — кепи, синие, в разводах от грязи, куртки и грубые ботинки на ногах. Но тогда… откуда в долине бывшие заключенные!?

— Где вы живете?

— Бен копать землянка, возле берег. Он ловить рыба — мы ее жарить на палка. Когда хочешь есть — вкусно!

Я усмехнулся. Когда хочется есть — все становиться вкусно!

— Передавайте ему привет! Но почему вы обрадовались мне?

— Я есть обязательно сказать Бен, о нашей встреча! Мы много слышать о твой поступок, для женщины поселок… Все говорить — твой быть смелый человек и обязательно говорить с синий человек. Но сами жители поселок… их не хотеть говорить!

— Почему?

— Они есть бояться… Синий много, и они плохо вести себя с люди поселка. Салли слышать о храбрый Дар и его друг — Сова. Салли давно хотеть познакомиться с вами!

— Погодите… — я, разговаривая с иностранкой, не сводил глаз с торгов и, наконец, дождался. Трое, непохожих ни на кого, мужчин, неторопливо прохаживались по торгу, а заметив меня, не спеша стали подходить поближе. Я напрягся…

— О? Глядь, Чуха — какой типаж! Типа, траппер!

— Чо? Какой еще… трипер?

Второй, с покрытым оспинами лицом, явно не блистал эрудицией… Тот, кто в упор меня разглядывал, не скрывал иронии:

— Учиться надо было, чухонец! А не по форточкам конфеты тырить!

Тот обиженно засопел, но первый уже согнал улыбку с лица.

— Ты кто будешь?

— Разве в поселке объявились новые хозяева, чтобы спрашивать имя гостя? — Я сознательно нарывался на жесткий разговор. Намерения этих людей следовало проверить быстро, пока их не стало слишком много… Но я уже видел, что не ошибся — передо мной стояли заключенные. Вернее — бывшие заключенные… Характерные, прошитые номера на обшлагах курток, угрюмые физиономии, с неестественно землистыми, до бледности, лицами. Наколки на голых руках…

— Ого, какая речуха! Классно толкаешь, по-книжному!

Третий, рассматривающий меня с отсутствующим выражением на лице, как-то незаметно, стал уходить из поля зрения. Я мгновенно отреагировал, отступив назад на один шаг и вновь заставив их всех остаться перед собой.

— Ша, мальчики… Корешок не прост — уважаем…

— Ты не гоношись, зема. Что друг другу фитиля ставить? Давай, познакомимся, что ли?

Возле нас образовался некоторый вакуум, стало видно, что народ напуган появлением этих людей и не знает, как себя вести. Все ожидали развязки в возникшей ситуации. Салли, завидев, как синие обступили меня со всех сторон, незаметно скрылась за спинами…

— Мое имя — Дар. Кто вы?

Самый общительный весело улыбнулся, показав целый ряд золотых зубов.

— А мы не местные, а мы залетные мама нас рожала — три года дрожала! Я ей говорю — постой, а она — карман пустой! Вот и бродим, родимые, никем не судимые!..

Сомнений у меня больше не осталось — эти пришельцы точно из уголовников. Как и откуда они появились — отходило на второй план. Их вызывающее, хамское поведение, одинаковый наряд, характерные словечки — все указывало на принадлежность чужаков к блатному миру.

К нам приблизился Аптекарь. Он заискивающе посмотрел на молчаливого — я понял, кто тут, на самом деле, за главного.

— Вот, рыбок принесли… Менять будете?

Тот, с неожиданно злым выражением на лице, отпихнул Аптекаря в сторону.

— Какая мена, браток? Что менять-то?

Веселый старательно изображал добродушие… Аптекарь развел руками:

— Ну как же… Вы ведь сами сказали — рыбку половить!

— Ааа… Насчет водички, что ли? Так ты не так понял, мужик!

Он пригнул голову мужчины к себе, и что-то сказал ему на ухо. Аптекарь испуганно отшатнулся и сразу подался в сторону.

— Рыбку оставил, земеля!

Веселый, с хохотом показал висящую у него в руках, связку, Аптекарь растерянно посмотрел на обрезанную веревку в своих ладонях… Народ стал хмуриться — отбирать чужое не принято в этой среде, хоть и далекой от прежних норм морали. Святоша, показавшись вдалеке, быстро юркнул прочь, за деревья.

— Верните рыбу.

Они разом посмотрели на меня:

— А то, что?

Вопрос прозвучал очень серьезно. Меня проверяли — это стало понятно. Вся затея с уловом Аптекаря, явно подстава. Чужаки хотели выяснить, кто я такой, не меньше, чем я — узнать все о них. Похоже, я слишком занизил способности людей поселка, к преувеличению. Если уж в долине про меня начали ходить всякие легенды — видимо, они дошли и до этих… Они знали меня заочно! Так же, как знала Салли. Но, если желания той, были ясны и понятны, то намерения этой троицы пока оставались скрытыми…

— У людей поселка никто ничего не отбирает. Можно только менять. Или — попросить…

— Ну, так я и прошу! Эй, кореш! Я ведь просил? Просил… А он — дал. Что-то не так?

Они слегка напряглись. Я, предупреждая возможный выпад, снова отступил на шаг назад.

— Да что ты дергаешься, корешок? Стой на месте — мы не кусаемся!

— Отдайте рыбу.

Я раздумывал недолго. Основная часть убийц ушла — это мы выяснили. Оставшиеся ведут себя нагло — значит, уверены в силе и безнаказанности. Но не факт, что им это может сойти с рук. Я заметил — круг возле нас сузился еще плотнее. Что бы ни творилось в поселке, но в минуты, подобные этой, вместе сплачивались все. Оставаться в стороне нельзя — это понимали даже самые отъявленные трусы! Тон, которым я потребовал вернуть улов, был нарочито вызывающим. И они это почувствовали.