— А Карга?

— Да, та старше всех. Ушла куда-то… Говорят — она увязалась с одним из одиночек, вроде Совы, и промышляет теперь где-то на окраине Черного леса. Но лес большой… Да и зачем она вам? Вредная старуха. Правда, Док тоже поворчать любит.

— Ну, от него, есть какой-то толк… Он лечит. А другие — просто ноют и без конца вспоминают прошлое… — вставил младший. — А что толку его вспоминать? Мне духи Совы безразличны, но он хоть не скулит, как многие. Нет, если и выбирать между ним и монахом, то уж лучше индеец. Наш Сова, хоть верит в то, что говорит…

На груди парня красовалось несколько волчьих когтей, а также, более крупных, взятых у свинорылов. Видимо, он встречался и с этими коварными созданиями, способными напасть в самое неожиданное время, прямо из-под земли. Он заметил мой взгляд и дотронулся до самого большого клыка:

— …Убил одним из первых! Никогда раньше, не то, что на волка, на щенка руку не поднимал!

— Он меня спасал… — улыбнулась охотнику Шейла. — Я коренья искала, потом в яму провалилась. Эта тварь меня на спину повалила. Чер его одним ножом достал! А мне отметина! — она откинула волосы вбок, и мы увидели рубец на плече.

Продемонстрировав шрам, Шейла прилегла рядом со старшим братом и положила голову на грудь охотника. Мы обменялись молниеносными взглядами с Натой — теперь становилась понятной затаенная грусть парня…

— Мы в городе жили, — пояснил старший. — Об охоте только в кино, да по телеку. Пока все не случилось. Это вот, брат мой — сельский механизатор. Ему привычнее.

— Я тоже, — без эмоций вставил я реплику. — А теперь не вспоминаю о нем.

— И правильно делаешь, — поддержал меня Чага. — Так спокойнее… Не нужно ломать себе голову над бессмысленными надеждами. Я вот, автомеханик классный, а Чер — математик. А теперь он самый лучший следопыт в долине — это и сам Сова признал.

— А по мне, — Ната решительно поджала губы. — Так уж лучше так. Эта жизнь, хоть она и страшная, но она — наша! Мы сами себе хозяева, сами решаем, куда пойти и кого слушать. Нет законов? Ну и пусть! Зачем они в степи? Никто не станет тебе указывать, что делать и как делать! А главное, сейчас сразу видно, кто есть, кто, и что он из себя представляет. Тот же Сова! Он тоже, бывший учитель… А сейчас, он — мужчина! Воин! Охотник!

— Индеец, одним словом, — не удержавшись, съязвил Чага, посмеивающийся над запалом моей подруги.

Ната смерила его гневным взглядом:

— Пусть индеец! За его одеждой и повязкой на голове нет показухи ряженого! Он куда менее дикарь, чем те, кто считал себя цивилизованным, и сам превратился в зверя, когда привычный для них мир рухнул, заставив всех показать истинное лицо! Я знаю — наш друг всегда поможет и выручит! А такие, как Святоша, рады только мутить головы отчаявшимся да слабым. Овцам всегда легче, когда за них решает пастырь! Только, как бы этот провожатый, не оказался козлом-провокатором, ведущим стадо на убой!

Младший брат одобрительно захлопал в ладоши:

— Браво, Ната! Сова ошибся с твоим именем — надо было назвать не Маленьким Ветерком, а Бушующим Вихрем!

Она отмахнулась и села рядом со мной, обратно на свое место, с которого сорвалась в порыве… Элина погладила ее по голове:

— Малыш ты наш… Нужно ли так нервничать из-за каких-то, споров? Святоша далеко, в поселке. Мы — сами по себе. Сова — тоже. Не обращай ты внимания на них!

Ната тяжело вздохнула:

— Эх, Линка! Ты не понимаешь, рано или поздно, этот бывший священник не ограничиться одними спорами. Что-то подсказывает мне, что он захочет большего.

Я не стал говорить, что и сам предполагал подобное. Такие люди, как лже-монах, всегда стремились вначале увлечь души людей, а потом и их руки, и всегда в своих собственных целях. Но углубляться в эту тему не хотелось…

— Расскажите нам, что нового видели в прерии, как живут люди не только в поселке, но и на окраинах долины. Сова как-то говорил, есть несколько стойбищ в диких землях, и в них живет народа не меньше, чем возле скалистого озера!

— Да, — согласно промолвил Чага. — Живут. Чер там бывал и с некоторыми знаком. Сам я знаю поселение на краю болот, забрел однажды. Там живут охотники на лягушек, — он презрительно поморщился. — И дальше есть… Людей хватает в долине. Собственно, если бы вы постоянно приходили на праздник Мены — перезнакомились уже со всеми.

— И сколько всего?

— А кто его знает? Говорят, будто на болотах есть несколько семей, в основном из тех, кто решил остановиться, не рискуя продолжать движение по рвам и трещинам вглубь долины. А потом привыкли… Лягушек ловить проще, чем настоящее мясо — они не могут укусить или лягнуть копытами. И мяса в этих жабах хватает — я что-то не видел голодных лиц. Да ты и сам видел одного из этих болотных — Травника! Он с Совой дружит, значит, нам тоже вроде приятеля… Только все равно я, если в гости к нему попаду, лягушку жрать не стану!

— Наверное, — задумчиво произнесла Элина. — Раз там такие лягушки, то какие могут быть комары? И вся прочая нечисть, не меньше! Нет, не хотела бы я там оставаться на ночь…

Чер лениво бросил в огонь пару веток и добавил:

— Что им там нравится, ума не приложу? Хотя, человек ведь ко всему привыкает. Кто-то — к лягушкам. А кто-то, как мы, — предпочитает настоящее мясо.

— Откуда у вас такие прозвища…Черноногие?

Чер промолчал, а Чага пожал плечами:

— Ты же в курсе… Твой названный брат слегка не в себе, когда речь заходит об индейских племенах и их истории. Вот и с нами, когда мы впервые встретились, провел параллель…

— ?

Чага усмехнулся на наши недоуменные взгляды:

— Ага, мы тоже примерно так смотрели! Все просто… Сова как-то рассказал одну легенду. Было на его «исторической» родине одно племя…Черноногих. В общем, им пришлось спасаться от другого, гораздо более сильного и кровожадного, чем они сами — хотя, как он говорил, наши «однофамильцы» особой добротой тоже не отличались! В общем, бежали они — долго и тяжело, так как на пятках повисли преследователи. И вот так случилось, что отступать больше, вроде, как и некуда — путь преградил страшный степной пожар. Им оставалось или идти прямо в пекло, или вступать в неравный, и заведомо предсказуемый бой. И так, и так — кранты, одним словом. Ну, старейшины племени выбрали хоть минимальную, но надежду. Племя решило спастись от стрел и ножей врага в пламени. Шаманы стали просить духов позволить им выжить, воины — встречать противника! — а дети, женщины и старики направились прямо в огонь. И когда они приблизились к горящей траве — подул сильный ветер, который направил пламя в обратную сторону. Встречный огонь в считанные мгновения уничтожил остатки растительности, после чего угас, так как гореть там больше было нечему. Но это не означало, что испытания закончились — вместо открытого пламени под ногами индейцев лежали раскаленные угли… Ну и, племя пошло по этим углям.

Чага отпил глоток, устав от пересказа — а мы заворожено ждали продолжения.

— … Они преодолели прерии — но половина людей упала в пепел и сгорела заживо, все мужчины погибли, сдерживая натиск врага, а оставшиеся в живых получили памятную отметину — на их ногах, до колен, появились струпья от почерневшей в жаре, кожи. С тех пор они и стал зваться среди остальных племен прерий — Черноногие. Что до нас… — он спокойно задрал штанину. — Нас, конечно, никто не преследовал, но идти по раскаленным пескам пришлось почти целый день…

Ноги охотника до паха были покрыты шрамами, кожа сильно потемнела и резко отличалась цветом, от нормальной, на руках или лице.

— Вот так… Ну а имена — Чага, да Чер, получили чуть позже. Я в снадобьях не очень — так, случайно срубил нарост на дереве, когда совсем животы от голода свело. Заварили — вроде, помогло. Оттуда и прозвище. А Чер, сам себе такое выбрал. Сократил, так сказать, прозвище… Прижилось…

Подруги парней больше молчали. Мы видели, что они оценивающе смотрели на Элину, мало интересуясь нашим разговором. Шейла старалась делать это украдкой, а вторая напротив, буквально пилила девушку глазами. На Нату она вообще не обращала внимания, не считая ее соперницей. Та, из-за своего роста, многим казалась всего лишь подростком. Я спрятал усмешку, прикрыв лицо ладонью — на счет Наты многие ошибались, как ошибся и Белый, поплатившись за свое легкомыслие располосованной ладонью…