«Корова» громко заревела и рухнула вниз, подминая собой подогнувшуюся траву. Кровь хлынула из раны, заливая шкуру животного. Мы растерянно встали возле нее — так легко? И тут это чудовище взметнулось на ноги! Только густые заросли и торчащие из земли корни растений спасли нас от гибели. Животное путалось в них при беге и припадало на передние копыта-лапы, а мы неслись прочь, стремясь уйти от страшных рогов и, не менее опасных, зубов! Она бы все равно нас нагнала — ее блюда-копыта были лучше приспособлены для передвижения, чем наши ноги, но нас спасла случайность. Мы пронеслись как две стрелы, по настилу из спутанных трав, не заметив под ним ямы, а грузный и тяжелый зверь, едва ступив на него, дико промычав, упал вниз. У ямы оказалась глубина около двух метров, животное влетело в нее головой и уже не могло выбраться самостоятельно. Мы тяжело дышали — если бы не эта природная ловушка…

— Надо торопиться! — Ната вытащила нож. — Свинорылы учуют кровь — и прощай все труды!

— Нет. Яма в песке, и вокруг, тоже, один песок. Они не появляются в песке. Но кровь могут унюхать крысы, если они здесь водятся.

— Я, сначала, бросила дротик, а потом испугалась… Такое огромное!

— Сначала думать надо, Ната! Нам просто повезло… Черт его знает, что это было раньше, словно помесь ленивца и коровы в одном флаконе. Больше никогда не стану охотиться на таких!

Оказалось, дротик Наты пробил животному артерию, но его живучесть оказалась такой, что он смог нестись в злобе и жажде убийства за нами, около пятидесяти шагов… Я в который раз поразился причудам природы — для каких целей она создала этого зверя?

Дротик едва подавался — какая сила должна быть, чтобы так бросить? Но эта загадка разрешилась довольно просто: Ната указала на «атлатль» — копьеметалку, значительно удлинявшую как дальность броска, так и силу, и скорость полета.

Я попробовал надрезать кожу ножом. Она поддалась с большим трудом. Мы отделили большой кусок мяса и жира, я увязал его веревками из травы и, чтобы не пачкать одежды, подложил несколько стеблей на спину.

— Вернемся?

— Да. Бросать такое богатство — расточительство. Когда нам еще так подфартит? Лишь бы никто другой не обнаружил…

Мы отнесли груз домой. Вернее, туда, где еще только собирались его построить. На этот раз я оставил Нату отдыхать и взял с собой Элину. Мы приготовили мешки для поклажи, кроме того, я захватил топор, чтобы вырубить куски из туши. На нашу добычу никто не покушался. Это меня обрадовало — волки, будь они рядом, могли учуять запах крови, а ввязываться в схватку с сильными и опасными противниками, мне сейчас никак не хотелось. За четыре ходки, меняя помощниц, перетащил почти половину туши. Хочешь, не хочешь, а остальное приходилось оставлять на месте, так как уже смеркалось. В последнюю ходку я так нагрузился от жадности, что еле передвигал ноги. Ната, оставшись в лагере, занималась нарезкой мяса и подвешивала его, как и собиралась.

— Дар, у меня уже все веревочки кончились! Что делать?

— У нас есть немного соли… Мало, но придется. Пересыпь мясо пластами и положи друг на друга. Должно просолиться… Спускайся, а то совсем темно уже, сорвешься…

— Хорошо!

Мы с Элиной достали банки, потом, переглянувшись, убрали их в стороны — мясо! Я нанизал его на копье и через некоторое время мы уплетали сочившееся жиром, немного подгоревшее и жестковатое мясо этой коровы, запивая его холодной водой из реки.

Нам продолжало везти. На другой день я снова направился к убитому вчера зверю, и, хоть это было большой редкостью, оно так и лежало там, где мы его оставили. Вокруг не появилось даже следов. На это раз мы управились гораздо быстрее — ходили все вместе. Напоследок я вырубил рога и тоже забрал их с собой. Элина вопросительно подняла глазки, но Ната сделала ей знак — Надо! Пригодится! Я еще не знал, зачем они нам, но по привычке заботиться о будущем, собирал все, что считал подходящим для различных поделок.

Мы начали возводить дом. Площадку для него я выбрал так, чтобы иметь возможность обзора и со стороны реки, и, подступавших к скале, степей. Вначале отмерили десять шагов от стены в ширину, и тридцать — в длину. Я притаскивал валуны, волоча их по наклонному подъему от берега, а девушки засыпали выемки меж ними. То, что казалось делом очень трудным, оказалось даже хуже… Не иметь ни лопат, ни молотков, ни лома… А предстояло рыть ямы для столбов, укреплять стволы без скоб, обвязывать все, за неимением веревок, крепкой и плохо рвущейся травой. Более всего пришлось повозиться со стволами. Для этого нужно было делать вылазки в ближайшую рощу, и рубить там деревья. Мы с трудом вкапывали стволы в ямы, вырыть которые стало самым нелегким делом. Почва, возле скалы, лишь сверху казалось землистой, а на самом деле была усеяна камнями. Я вырубил из одного ствола, что-то, вроде весла, и работать стало легче. Правда, такой импровизированной лопаты хватало ненадолго, но мы старались. Самую длинную стену подняли за четыре дня. Две боковых потребовали времени не меньше. Еще одну, перегораживающую помещение надвое, поставили уже за день — сказалась привычка и обретенный навык. Я только печально смотрел, как девушки в кровь сбивают пальцы. Оставалось самое сложное — крыша. Предстояло нарубить достаточное количество тонких жердей и стволов, и перенести их в лагерь, потом поднять и укрепить наверху. Но мы справились и с этим. Девушки загорели, окрепли и стали заправскими строителями, словно занимались этим не первый год. Сил на любовь, у нас не оставалось, но мы, как и прежде, спали вместе, перестав заботиться об охране своего лагеря.

К тому дню, как принесли последнее, нужное для крыши, бревно, нас встретил возле костра улыбающийся Сова, пришедший вместе с обеими женами, и подскочивший при нашем приближении Угар.

— Мой друг Дар поменял свой подвал на свежий воздух реки? Это хорошее решение!

Девушки кинулись обниматься и тормошить радостно повизгивающего и норовящего всех облизать пса.

— Здравствуй, Сова! Я рад тебя видеть. И рад видеть твоих скво!

…Сова, охотно, согласился нам помочь. После этого работа пошла быстрее. Индеец вместе с женщинами подавал бревна, а я старательно укреплял их наверху. Закончив с укладкой, я перестелил их сверху несколькими слоями травы, и, принимая снизу мешки с землей и глиной, рассыпал ее поверх них. Ната обмазала крышу илом. Получилось просторное, правда, меньшее размерами, чем наше прежнее, но крепкое и надежное жилище. Такого дома не было ни у кого из поселка, и мы могли собой гордиться!

За эти дни я, как следует, рассмотрел Дину. Раньше она как-то не бросалась в глаза, теряясь в присутствии более молодой и живой Зорьки. Но здесь ей спрятаться стало негде. У выздоровевшей жены индейца оказались густые, темные волосы до пояса, и Элина помогла ей заплести их в несколько десятков косичек, превративших смуглую женщину в живое воплощение из восточных сказок. Сова заметил:

— Тихая Вода родом, как раз оттуда… Мне стоило больших трудов увезти ее от родителей. Они преследовали нас несколько лет, не желая смириться с тем, что их дочь вышла замуж за человека не только другой национальности, но и веры.

— Так ты женат? В смысле, вы поженились, по-настоящему? Еще тогда?

— А чем так удивлен мой брат? Дина — моя официальная…тьфу, слово то, какое! А Зорька стала нашей подругой позже. Мы давно вместе, почти восемь лет.

— И как ты это терпела? — Элина заинтересованно спросила у Дины. — Вторую жену? Нет, сейчас я все воспринимаю по-другому, но тогда… Тогда же это было, как-то, ну не знаю…

— Я не терпела, — голос женщины буквально услаждал слух, настолько он имел чистый и мягкий тембр. Я подумал, что она, должно быть, прекрасно пела.

— Я — женщина востока. У нас религией принято иметь четырех и более жен. Меня и воспитывали в этом духе. Конечно, никаким законом это не афишировалось, но у нас всегда деньги и слово родителей сильнее любых указов сверху. А я предназначалась человеку, вдвое меня старше и уже имеющему семью. Может быть, я и покорилась, но… — она повернулась в сторону Совы, — Мой будущий муж гостем появился в нашем доме, и в тот же вечер я потеряла голову…и все остальное. Я сама пришла к нему в сад, где он отдыхал. А утром мы сбежали. Были неприятности, но это в прошлом. Вот и все. А Зорька — она как младшая сестренка, и лучшая подруга. Я сама ее выбрала для мужа. Ну, он не сразу согласился, но ведь женщина всегда добьется того, чего хочет, если умело просит.