Я только раскрыл в изумлении рот. Ната захлопала в ладоши:

— Ай да Дина! Браво! Ну, что, теперь нам будешь сказки рассказывать, а, Сова?

Индеец добродушно положил на ее ладонь мускулистую руку:

— Дина, Тихая Вода — немного преувеличивает…но в целом говорит правду. Но ведь и я готовил ее к такому повороту событий. А Зорька знала о ней — они познакомились в тот вечер…

— И она еще тогда сказала, что ей нравится наше типи. Я была немного рассержена, но поняла, что это очень серьезно… А раз так, то помогла ей, когда Зорька выросла!

— Все, все! А то сейчас мы все ваши тайны узнаем! — Ната шутливо замахала руками.

Элина принесла большой кусок мяса, и мы принялись жарить его на костре. Я продолжал рассматривать Дину. У нее были темные, почти черные глаза, вовсе не широкое лицо, какое обычно приписывают азиатам, а напротив, узкое, с выразительной линией бровей и тонким, элегантным носиком. В улыбке женщины приоткрывались белоснежные, крепкие зубы, резко контрастирующие с темной кожей. Пальцы на руках длинные и ухоженные. Я перевел взгляд на Зорьку — та оживленно болтала с Элиной, найдя в ней приятную собеседницу для разговоров. Они сильно походили друг на друга по живости характера, импульсивности. Но внешне, Зорька, конечно, проигрывала Элине. Ее обычные русые волосы не могли спорить с поистине роскошной, огненной гривой нашей подруги, а лицо и фигура казались более стандартными, рядовыми, чем отточенная красота Лины, блиставшей недавно на подиумах и показах мод. Но Зорька была и более покладистой, умеющей уступать и помалкивать, и, втуне сознавая себя на второй роли, она держалась вполне свободно. В самом деле, стоило ли распускать перья, для никому не нужных сравнений? Ната поймала мой взгляд и чуть заметно улыбнулась кончиками губ. Я наклонился к ней:

— Ну, как?

— Не стыдно? Сова обидится, если поймет.

— Не думаю… но больше не буду.

— Линка очень красивая… Я таких никогда не встречала. Береги ее, Дар.

Ната вполне серьезно смотрела на меня, и я, смутившись, обнял ее за плечи. Сова вытер руки о бахрому своих штанов, отпил воды и вытащил трубку. Мы вдохнули горьковатый запах, разнесшийся по дому. Он передал ее мне:

— Мой друг Дар теперь еще дальше от типи Белой Совы. Как мы будем поддерживать связь?

Я затянулся. Дым обволок мои легкие, слегка затуманив сознание. Нет, то чем индеец набивал свою трубку, даже издали больше не напоминало табак. Но запах приятный…

— Можно разжечь костер на вершине скалы. Дым от него далеко виден в прерии.

Сова скептически окинул взглядом нависшую над нами скалу:

— Мой брат льстит индейцу. Дым не будет виден. А Сова хочет знать мысли своего друга — собрание прошло без него. Но мой брат был в заботах и не мог принять участия…

— И что решили?

— Охота состоится. Люди поселка хотят иметь шкуры и мясо. Выступали многие. Выслушали и недалекого монаха. Хотя, тот был на редкость вежлив и покладист.

Ната недоверчиво спросила:

— И он сам примет участие в охоте?

— Да. И даже многие из его людей. Охота нужна и выгодна всем. Не столько из-за мяса и шкур, сколько для мира между всеми… Ты, как будущий вождь, должен понимать это.

Я фыркнул. Постоянные упоминания индейца о моем «предначертании», как-то плохо вязались с тем, что было в действительности. Но он не улыбался больше, повторив еще раз:

— Мой брат не верит… Пусть. Но он должен принять участие в охоте — таково решение Стары.

— А она имеет право указывать моему мужу, что ему делать? — Ната резко вмешалась.

Сова не ответил. Я передал трубку Нате. Она, не колеблясь, втянула дым и протянула ее дальше, Элине. Та нерешительно подержала ее в руке, но Зорька подтолкнула ее локтем, прошептав:

— Нельзя отказываться…

Она неумело затянулась и тут же закашлялась, отодвигая ее в сторону. Зорька приняла ее в свои руки и сделала несколько долгих затяжек, вполне довольная тем, что испытывает. Ната дала Элине чашку с нагретой водой, в которой плавали несколько бусинок ярко-красных плодов.

— Запей. Это смородина. Я нашла неподалеку… Очень тонизирует, увидишь.

Зорька отдала, наконец, трубку Дине, но та отрицательно мотнула головой. Сова не настаивал, забрав ее себе.

— Когда мой брат был последний раз в поселке?

— Порядком уже… Я старался, особо не светится. А что? Мне как-то хватило того раза, когда сцепились с Белоголовым.

— Значит, мой друг не знает новых людей, пришедших с востока?

Я заинтересованно навострил уши — кроме нас, новичков в прерии пока не появлялось.

— Они не наши.

— ?

— Чужие. Из другой страны. Женщина и мужчина. Ее зовут Салли, и она знает наш язык, почти, как мы все. А ее приятель — мулат. Или, просто негр. Но у него европейские черты лица, так что, скорее, мулат. Он не говорит. Хотя, хорошо понимает. С ними мальчик. Ему примерно пять лет. Он немой.

— Тоже не говорит, по-нашему?

— Нет. Совсем немой. Они подобрали его после катастрофы. Может, он и умел говорить. Док осмотрел его и ничего не нашел, видимо, от испуга, тот потерял дар речи. Они вырыли себе землянку в поселке. Хорошие люди.

Эта оценка в словах Совы значила немало. Он весьма пренебрежительно относился ко всем растерянным, упавшим духом и покорным судьбе. Значит, пришедшие были стойкими…

— А как они уцелели? И где были все это время?

Индеец почесал свой, начинавший зарастать щетиной, подбородок:

— Они рассказывали, что, вроде, как еще дальше, на востоке, тоже есть скитальцы. Это не так уж и странно, но главное, в другом. Они видели таких, которых ты встретил вместе с Маленьким Ветерком.

— Нелюдь?! — мы вскрикнули вместе с заметно побледневшей Натой. Сова развел руками:

— Может быть… Салли сказала, что те ели людей. Они опередили их на несколько дней, но те постоянно шли по их следу. Вначале им повезло, они нашли полуобгоревший самолет и в нем пережили зиму. Но потом, продукты в самолете и поле, на котором они откапывали коренья, истощилось, и они пошли на запад. Вот тогда они и увидели нелюдей — как вы их назвали.

— Но как они прошли в долину?

— Спросишь сам. Салли, хоть и умеет разговаривать, но понять ее, особенно, когда волнуется, трудно. Они не шли через желтые пески, и потому не уперлись в Каньон смерти. Их путь пролегал много севернее, вдоль провала и края болот. Похоже, что они прошли где-то возле вашего города. Они были в пути очень долго, всю весну. В дороге нашли мальчика и вместе с ним попали в клан, живущий у болот. Оттуда пришли в поселок. Вот и все. Других новостей Сова не принес.

Он умолк, обсасывая потухшую трубку. Мы оставили их ночевать, но наутро Сова собирался нас покинуть. Они были в пути две недели, совершив практически полный круг — через Каменные исполины, город и вдоль реки к нам, — и теперь хотел пройти через лес в поселок, узнать точное время для общего сбора предполагаемой охоты…

Ната устроилась калачиком возле меня, и я прижался к ее спине животом, отогревая замерзшее тело девушки. Элинка прижалась ко мне сзади, и мы затихли, слушая только доносившиеся снизу волны да шелест трав в степи.

— Дар… — Элина шепнула позади. — Дар…

— Что, девочка моя?

— Повернись ко мне.

Я развернулся на спину, и она сразу прилегла на мою руку. Ната тоже повернулась, и я заметил, как смеются ее глаза.

— Ревнует…

— Да. Спать тебе, любимый, теперь только так…

— А ты?

— Еще как ревную… Но не к ней.

Элина прислушивалась к нашему перешептыванию, покусывая меня за мочку уха.

— Ты не поймешь. Я тебя ревную к тому, что было, ко всем твоим женщинам до меня, к вещам к которым ты прикасаешься, даже к себе самой… Вот так. Давай, закрывай глаза, а я буду слушать твое дыхание…

— И только?

Она ткнулась мне под мышку.

— Нет… Мы же не одни. Я не стыжусь — это было бы глупо. Но у нас гости. Потерпишь до завтра? Ладно?

— Трудно.

— А нам? — Элина жарко зашептала в ухо. — Я ведь тоже, терплю…