В комнатах вновь стало темно: походя, загасил все плошки с маслом, и теперь в подвале оставался лишь один источник света — тлеющие угли очага. Все стихло. Некоторое время стояла почти полная тишина. Ее нарушало лишь потрескивание догорающих в очаге дров, а я не спал, заново прокручивая все, что с нами происходило… Похоже, жизнь окончательно зашла в тупик. Делать вид, что ничего не происходит, я больше не могу. И не хочу. Или же — для этого на самом деле, нужно становиться скопцом! Последовать совету самой Наты? Взять ее, невзирая более ни на что? Только как после этого смотреть в глаза? Нет… никогда. Пусть, это глупо, пусть — бессмысленно. Зато честно. Всю жизнь я презирал и ненавидел тех, кто право сильного считал основой своего убогого мирка. Становится в один ряд с подонками и ворьем? Нет.

Остается только один выход — искать людей. Где угодно и сколько угодно! Вести к ним девушку. Убедиться, что, уйдя к ним, Ната найдет свое место, и не подвергнется новым испытаниям, превратившим ее короткое детство в муку, непосильную даже взрослым. А самому — вернутся сюда. Ибо, остаться вместе с ней… Смотреть, что кто-то из выживших, станет девушке настолько близок, что она сможет потянуться к нему — нет, никогда! Гадкая вещь — ревность! Может, и я буду искренне рад… за нее. Но, лишь на расстоянии. Не более… Легко сказать. А где их искать?

Раздираемый этими мыслями, я не находил ответа. Огни очага уже едва тлели, сухое потрескивание углей почти прекратилось. И, естественно, едва в углу, где находилась ложе Наты, раздался шорох, у меня вмиг пропали остатки сна. Послышались легкие шаги. Я замер, мгновенно догадавшись, что девушка направляется прямо ко мне. Ната приблизилась к постели и присела на самый краешек. Я, кажется, стал слышать удары своего сердца…

— Дар… ведь ты не спишь. Я… Я пришла…

Голос Наты слегка дрожал, и я кожей ощущал это волнение. Ее состояние моментально передалось и мне. Я медленно убрал в сторону одеяло и протянул ей руку. Ната, секунду помедлив, вложила в нее свою ладонь. Она потянула ее к себе, и я почувствовал на коже легкое прикосновение нежных губ.

— Ты вся дрожишь…

— Да. Ты тоже…

— Это не холод…

— Я понимаю. — Голос девушки слегка окреп. — Ты все знаешь, Дар. Я не спала… Тебя так долго не было. А я — испугалась. Решила — ты ушел. Как тогда. Хотела вскочить, кинуться за тобой! А потом… Думала. И — решила…

— Ната!

— Нет, молчи! — Ната судорожно сжала пальцы, не отпуская мою руку: — Решила… и решилась. Так, как ты хочешь… Сама. Я стану твоей… пусть, вещью, служанкой, да хоть рабыней — мне все равно! А ты… Ты станешь для меня судьбой. Теперь все в твоих руках. Я не знаю, смогу ли дать тебе то, что ты ждешь, смогу ли быть такой, как ты… Как ты придумал для себя! Но, пусть будет, что будет. Мне уже просто невыносимо смотреть, как ты ждешь меня, как сдерживаешься… и я попробую.

У меня даже перехватило дыхание! Ната нашла в себе силы! В это невозможно поверить — она, не в грезах и снах, а наяву, сидит возле меня! И не только я бодрствовал этой ночью — но и она, моя маленькая, милая девочка! Да что же это с нами?

— Если бы ты принудил меня — все стало намного проще. Но я знаю — ты так не сделаешь. А сама я… Боюсь. Боюсь, до сих пор. Я ведь могу сорваться, вспомнить что-то… не выдержать — и начнется приступ, когда я не буду понимать, что происходит! И ударю тебя, а ты совсем этого не будешь ждать! И, все же… Вот я. Здесь. Возьми меня… Не отказывай на этот раз — я сама пришла к тебе! Это не то, о чем ты грезишь… Не желание близости… той, о какой думают мужчины. Прости, я сейчас, наверное, слишком откровенна! Но я не могу больше сопротивляться. Если ты отвернешься, или прогонишь меня — я больше не решусь никогда…

— Как я могу тебя прогнать? Я мечтал об этом столько дней!

— Я того не стою…

— Наточка… Желанная моя… Не говори больше ничего…

Она вздохнула, умолкнув. Ее руки прошлись по моим плечам и скрестились на моей обнаженной груди. Ната, такая милая, такая родная, пришла ко мне… Сама. Едва ли я осознавал, что произошло — у меня просто все плыло перед глазами! Девушка, увидев, что происходит, мягко произнесла:

— Дар… Я твоя…

Ната повела плечом. Ткань, которой она прикрывалась, беззвучно слетела на пол. Я сразу понял — она полностью обнажена… Очень бережно, со всей накопившейся нежностью, я провел ладонью по ее щеке и дотронулся до тонкой шеи. Ната вздрогнула, но не отодвинулась. Я взял ее за ладонь, поцеловал пальцы, медленно, поцелуй за поцелуем, стал подниматься к предплечью. Она молчала, целиком уступив мне инициативу. Только учащенное дыхание и вздымающаяся грудь указывали на ее состояние. Я взял ее за плечи и потянул к себе, укладывая рядом, на спину. И снова, как в тот раз, когда я купал ее, меня поразила хрупкость и невесомость ее тела. Свет, исходящий от затухающего очага, отбрасывал колеблющиеся тени на стену, освещая ее лицо неяркими, матовыми бликами. Ната не закрывала глаз, и мне стало как-то не себе… Я прикоснулся к ним губами, но девушка, поняв мое смущение, тихо произнесла:

— Я должна… я хочу видеть твои глаза.

Я медленно закрыл и вновь открыл свои, в знак согласия. Все было понятно — не ожидая ничего хорошего от мужчин, Ната боялась вновь доверится мне, перенеся в настоящее часть своей боли, того унижения и изуверства, которое выпало на ее долю. Помедлив мгновение, я уже знал, что должен сделать, чтобы хоть как-то дать ей понять, что на этот раз все будет иначе…

Ната лежала вся в напряжении, сведя вместе ноги и прикрывая руками маленькие груди. Ее лицо немного исказилось: было заметно, что происходящее доставляет ей совсем не те ощущения, которые обуревали меня самого… Она казалась испуганной, даже холодной… и не ожидающей от меня ничего хорошего. И все же, она пришла! Мог ли я обмануть ее надежды? Милая девушка-женщина, сейчас она совсем не была похожа на подростка. У нее было лицо школьницы — и сводящее меня с ума, тело женщины. И какое тело! Отточенные, без малейшего изъяна формы, плавные и манящие изгибы, нежная кожа… Ничто не скрывало от моих глаз красоту и волнующую прелесть этой желанной девочки! У меня нарастало желание. Я сбросил на пол одеяло, чтобы оно не путалось в ногах, и наклонился к животу Наты. При моем прикосновении он слегка втянулся, и я вновь уловил сотрясающую девушку дрожь.

Я решился… Никто и никогда, ни один человек в ее прошлом, не мог ей подарить таких ласк! Но хватит ли выдержки у меня самого?.. Медленно, опускаясь все ниже к лобку, я целовал губами ее кожу, нависая над телом. Мои губы коснулись низа живота, в том месте, где он начал едва уловимо опускаться вниз, переходя в прикрытые узкой полоской волос половые губы. Девушка вся сжалась. Я взял в рот нежную кожицу, захватив ее вместе с волосками, и несколько раз жарко выдохнул. Ната, совершенно не ожидавшая такого, слегка закусила губы. Ее голова покоилась на подушке, и она наблюдала за мной с широко раскрытыми глазами. В них проглядывалось недоумение, какая-то боль и что-то еще, пока не совсем оформившееся и не находящее ответа… Перейдя ниже, я быстро спустился к ее ногам и вновь начал подниматься, лаская их губами и легкими прикосновениями пальцев. Я подбирался к заветному месту все ближе и через некоторое время, вновь коснулся губами манящих выпуклостей. Ната стихла, перестав даже дышать. Тогда, очень медленно, преодолевая слабое сопротивление, я начал разводить ее ноги, чтобы освободить себе доступ в святая святых… Девушка приподняла руки, закрывая лицо. Она стала заметно бледнеть — это было видно даже в столь неверном свете! — и я подумал, что в любую секунду она сорвется и начнет биться в истерике. Ната ожидала совсем иного… и, поступи я именно так — может быть, все стало повторением ее кошмаров! Но я уже точно знал, что то, что сейчас происходит, она еще не испытывала. Я решительнее, еще шире развел ее колени в стороны и склонился вниз. Она попыталась сдвинуть ноги… это движение было прервано мною, а затем я коснулся ее бутона губами… Мое прикосновение вызвало у Наты слабый стон. Я рассматривал, исследовал ее вагину, проникая в нее языком, чуть прикусывая на глазах набухающие складки. Ната словно всхлипнула и опять попыталась освободиться, выгибая спину. Это еще больше облегчило мне проникновение, что я и сделал, со всей страстью своего желания. Вид обнаженной девушки, доступность ее тела, аромат ее кожи распалили меня так, что я был в полном возбуждении, готовый немедленно овладеть Натой всей народившейся мощью. И все же я сдержал себя, решив вначале дать ей все, что смогу — для того, чтобы доставить такое наслаждение, которого она, может быть, не испытывала никогда. И мне это удалось! Вскоре она стала мелко вздрагивать, ее ладони схватили меня за плечи — девушка начала испытывать то, чего я так хотел добиться… Перестав сопротивляться, она только еле слышно произносила мое имя. Это распалило меня до крайности — и я, уже понимая, что и непритворное смущение, и попытки меня остановить преодолены, положил свои руки на ее бедра. По всему ее телу словно прошла волна — Ната ожидала, что уж теперь я овладею ей! Но, даже теперь, сам не понимая, откуда такое терпение, я продолжил ласки, еще сильнее прижав ее тело к постели.