— Нет. Я плохой ребенок — больше эгоист, чем ты думаешь. Вспоминала о нем, когда мне что-нибудь нужно, а так… Вела себя, как все дети, наверное… Да у нас и не принято было виснуть на шее у родителей. Хотя мне так иногда этого хотелось… Но мама это пресекала — телячьи нежности. Правда, с братом она была иной…

При упоминании о брате у нее слегка скривилось лицо. Но Ната быстро справилась с собой и вновь заговорила прежним, почти равнодушным тоном…

— Я праздники очень любила — Новый год. Столько всего! Сугробы, елка, игрушки! Мороз такой — вкусный! Папа вешал подарки — это когда я совсем маленькая была. Мешочек с конфетами или куклу.

— Ты и в куклы играла?

— Дар, ну ты сам как ребенок, право… Неужели я так взросло выгляжу? Ты словно забыл, что я тоже была девочкой… Хоть немного. Или, можно подумать, я теперь такая взрослая?! Нет. Я в куклы не играла. Предпочитала с мальчишками — в машинки или солдатики. А когда научилась читать — книги мне заменили все: и игрушки, и друзей… Это плохо, да?

— Когда нет друзей? Плохо… Делиться прочитанным не с кем.

— Где их возьмешь? А у тебя они были?

Я глухо ответил:

— Были… Давно. А потом появилась жена. Самый мой преданный и самый верный друг. Она всегда была готова встать за меня горой — даже если я был не прав. И никогда меня не предавала.

— Да?

Тон, с которым она это произнесла, мне не понравился…

— Ты так в ней уверен… — она продолжила после некоторой паузы, заметив, что я не спешу отвечать. — Поэтому и уезжал все время подальше?

— Не намекай, Ната, на то, чего ты не можешь знать. Я не сбегал от семьи — просто пытался ее обеспечить.

— И какая это, в таком случае, семья? Ты — тут, она с ребенком — там! Видела я таких…

— Каких?

Ната опустила голову, стараясь не смотреть мне в глаза.

— Разных… Их жены оставались далеко. А они, зарабатывая деньги, заодно искали себе развлечений…

Я пожал плечами.

— Это меня не касается.

— Я бы не отпустила! Не понимаю я таких жен!

— Твой папа вас обеспечивал? Вроде, помнится, ты говорила, что до того, как он ушел — вы жили неплохо. А если бы нет? Двое детей, жена — и все встречают его дома с голодными глазами! Как ты думаешь — он уехал на заработки, если бы не имел денег, чтобы вас прокормить?

Она замкнулась — плечи девушки предательски вздрагивали, и я, оставив топор в бревне, подошел к ней.

— Ната?

— Они умерли, Дар. Все. И папа, и мама… и он тоже.

Я понял, что она говорила о брате, который вверг родную сестру в пучину грязи и несчастий, оборвав ее короткое детство… Даже после этого она сохранила в себе силы не говорить о нем плохо — так, как не говорят о мертвых.

— Ты и его… жалеешь?

— Да, — просто ответила Ната. — Я, наверное, слишком… нет, не стоит. Конечно, ты прав. Он того не стоит. Но я не умею приговаривать людей к смерти.

— И мне не приходилось. Но его — убил бы голыми руками!

Ната грустно произнесла:

— Не надо так… Я не хочу видеть, как ты поднимаешь… Как ты можешь поднять руку на человека. Что-то изменится тогда между нами.

Я обнял ее, и мы молча стояли, перестав вдруг говорить о прошлом. Стоило ли оно этого? Все ушло… сгорело в страшном вселенском огне, провалилось в бездну чудовищных пропастей, легло под тяжелые пласты исковерканной земли. Это было совсем недавно… а казалось, что в другой жизни.

— Пойдем.

Я вздохнул и опустил руки. Потом вернулся к стволу и стал добивать его мерными ударами, а затем, положив топор, принялся ножом настругивать мелкие щепки. Костер, неосмотрительно покинутый нами, мог уже потухнуть, и теперь они опять понадобятся, чтобы его разжечь. Ната тем временем стала собирать валявшиеся поблизости куски древесины — землетрясение выкинуло их из земли, в который раз перевернув все вверх тормашками. Она отходила от меня все дальше и дальше, а я, поглощенный борьбой со стволом, не обращал на это внимания. Когда я обернулся, удивленный, что не слышу звука ее шагов, то увидел — Ната находится от меня, по крайней мере, метров за пятьдесят. Мне почему-то это не понравилось… Хотя, после столкновения с кошкой, никаких серьезных зверей в городе мы не видели, это еще не означало, что их вообще не может быть. На такой большой территории могло водиться что угодно.

— Ната!

Я сложил ладони рупором и повторил:

— Ната! Вернись сюда!

— Сейчас! Здесь столько дров… Лучше иди ты ко мне — поможешь мне дотащить!

Я вполголоса ругнулся, но решил не спорить, в конце концов, мы сюда за этим и пришли. Собрав то, что удалось настругать — не бросать же добро! — направился к девушке. Мое внимание отвлек железный штырь, выброшенный тряской из недр — он еще не полностью поржавел и мог сгодиться как лом — нам еще предстояло как-то отодвинуть валун, закрывший вход в подвал. Я принялся его дергать… Через несколько секунд мои руки покрылись испариной, а по телу холодной — но не от ветра! — волной пронеслось предупреждение… Опасность! Опасность!!! И тотчас раздался крик Наты, в котором перемешались жуткий испуг и отчаяние.

— Дар! Дар!!!

Я рывком ухватил с земли топор, уже догадываясь, что то, чего так боялся, действительно случилось…

Громадными скачками, наискось через покатую ложбину, появившуюся в результате ночных толчков, мчалось страшное, покрытое свалявшейся шерстью и комьями присохшей грязи, существо. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, кто это может быть… Чудовищный «Бурый», оскалив выступающие клыки, несся на Нату, сокращая разделяющее их расстояние с каждым скачком на пару метров.

Даже отсюда было заметно, насколько он огромен! Монстр, величиной с крупного носорога. Только этот «носорог» покрыт шерстью и имел кривые массивные лапы с длинными загнутыми когтями, способными разорвать любого из нас! И мой топор, против него — слишком слабое оружие… А зверь, молча и уверенно, прыгал через преграды на своем пути, делая это столь же ловко, как это получалось у нашего пса. Если бы Угар мог нам помочь! Будь он с нами, то смог бы задержать зверя или, хотя бы, отвлечь его внимание на себя…

Ната больше не кричала — она оцепенело стояла, ожидая приближающееся чудовище на месте. Сейчас я бы предпочел встретиться с парочкой человекоподобных нелюдей, но не с одним таким… Выбирать не приходилось. А последний, преодолев заключительные метры, взревел в ярости и кинулся на Нату. У меня потемнело в глазах…

Девушка неожиданно пригнулась — прыжок хищника, рассчитанный на то, чтобы сбить жертву с ног, потерпел фиаско: он просто перемахнул через нее и с размаху влетел в жидкую грязь — Ната находилась возле большой лужи. Он проехался брюхом и, не сдержав равновесия, ударился об какой-то камень, что на несколько мгновений вывело его из строя. А Ната, которую я уже считал погибшей, рванула с места.

— Сюда! Ко мне!

Я сделал шаг вперед — если пришло время умирать, то добраться до девушки он сможет только после того, как расправится со мной. Зверь, раздосадованный своим промахом, развернулся и, загребая землю лапами, рванул в нашу сторону. Ната добежала до меня и встала рядом. Я закрыл ее собой — монстр уже приближался, и я видел его багровые налитые кровью, зрачки… Я услышал, как Ната приподняла с земли какой-то предмет, возможно, обломок доски. Чудовище не стало сразу кидаться в атаку: оно видело, что нам некуда деться, и теперь даже сбавило темп, выбирая удобную позицию. Он обошел нас полукругом, наклоняя к земле голову и угрожающе рыча. Один только рев зверя мог заставить задрожать от ужаса… От него исходило сильное зловоние, из пасти стекала слюна, а глаза горели безумием и жаждой убийства.

— Это тот самый!

Ната указывала на морду зверя — одна из его глазниц была повреждена в бою со стаей собак. Но я и сам видел, что кошмар, от которого мы едва спаслись в степи, вновь встретил нас — и на этот раз мы были подготовлены к нему гораздо хуже.

— Беги!

Она не пошевелилась. Но от ее присутствия сейчас было больше вреда, чем пользы: я не мог ничего предпринять, зная, что она находится за моей спиной. Оружие имелось только у меня…