Что-то взорвалось в моем сердце — и выплеснулось наружу неудержимым фонтаном, в котором совсем мало оставалось от ласки и нежности. Все мои обещания уже не значили ровным счетом ничего — страсть пересиливала рассудок. Я все понимал: что это предательство не только по отношению к ней, но и к тем, кто, возможно, ждал меня очень далеко отсюда — и не мог остановиться. Я желал обладать этой юной девушкой, почти что подростком. Все законы морали, которыми руководствовался наш мир, пропали — они были погребены вместе с теми, кто их выдумывал, принимал и заставлял им подчиняться!

Она была передо мной, беззащитная и оттого еще более желанная в своей полной беспомощности! Ната только издала слабый вскрик и попыталась прикрыться руками… Тщетно. Я пожирал ее глазами, изголодавшимися за это время по женскому телу, я вспомнил, как купал ее в первый день, когда мы вернулись — я не мог и не хотел больше себя сдерживать! Покрывало, которое Ната со стула, потянула было к себе, отлетело прочь — я рванул его в сторону, не позволяя ей скрыть свою наготу. Ната вздрогнула, закусив губы. Мои руки срывали остатки ткани — я уже ничего не соображал, кроме сознания того, что хочу немедленно, сию же секунду, взять ее трепещущее тело и отнести на постель!

— Дар! Не надо так! Не надо, прошу тебя! Я умоляю тебя — не надо! Ты же обещал!

Она могла вывести меня из строя одним ударом, но почему-то не делала этого… Вместо сопротивления Ната упала на колени и навзрыд зарыдала — в полный голос, перешедший в отчаянный крик:

— Не надо! Я же ненавидеть тебя буду!

У нее начиналась истерика. Я упал на колени рядом с ней — обнаженная девушка сводила меня с ума! Ухватив ее за сжавшиеся под моим прикосновением бедра, потянул на себя. Ната вдруг перестала отбиваться… Она бессильно обмякла и упала на спину. Я заметил, как слезы на глазах вдруг исчезли, а губы прорезала гримаса отвращения. Она бросила на меня уничижительный взгляд, и я услышал, как она еле слышно прошептала:

— Все ложь… Все.

Это ли или что иное — но я вдруг почувствовал себя подонком, собирающимся изнасиловать ребенка… Весь дрожа от возбуждения, я стоял возле лежащей девушки, с которой мог сделать все, что угодно… — и не делал больше ничего. Ната прижала руки по швам, не делая больше попыток укрыться, и опять тихо плакала. В ее глазах виднелось только одно отчаяние…

Мне словно пробили ножом сердце… С усилием, граничащим со стоном, я отвернулся и протянул ей покрывало.

— Возьми…

Я не узнал своего голоса — он охрип в один миг. По легкому движению позади, понял, что Ната поднялась с пола.

— Закройся… И иди к себе.

Больше я ничего не смог сказать. Выносить ее присутствие рядом — и не иметь возможности прикоснуться! — это рвало душу, выворачивая ее насквозь. От неутоленного желания в паху стало ломить — я бросился на свою постель, укрывшись с головой… Мною овладело опустошение. И я знал, что больше выносить этого не смогу. Или она станет спать в моей постели… Или кому-то из нас придется покинуть подвал.

В полной тишине — ее нарушали лишь потрескивания дров в очаге, до меня донеслись приглушенные всхлипывания. Раньше бы я встал и попробовал ее успокоить, но теперь именно я являлся причиной этих слез! Я только стиснул зубы и отвернулся в другую сторону. Мы оба не спали в эту ночь. Я понял это, когда утром увидел круги под ее глазами — впрочем, у меня вид был не лучше. Мысль, запавшая в голову накануне, не давала покоя, но говорить об этом Нате, не собирался. Это был не ее выбор — постель или одиночество. И не девушке его решать. Я просто хотел исчезнуть — так, чтобы она ничего не заметила…

Украдкой приготовив свое оружие, собрав кое-какие, необходимые на первых порах вещи, стал искать куда-то засунутую тетиву для лука — старая уже требовала замены.

— Я завтрак приготовила… Будешь? — Ната говорила очень тихо, глядя куда-то в пол… — Все остывает.

— Спасибо. Я не хочу.

Я опять принялся шарить по полкам, но она не уходила. Я видел, с каким трудом, пересиливая себя, она протянула ко мне руку:

— Дар…

— Что?

В моем ответе слышался только стыд, сухость и разочарование…

— Мы… Мы теперь не друзья больше?

Я промолчал. Друзья? Разве могут «дружить» мужчина и женщина? Просто — дружить? По правде говоря, в голове смешалось все: и обида, и горечь, и обыкновенная тоска изголодавшегося по женской ласке мужика…

— Как теперь жить, Дар? — она продолжала стоять на месте, не выпуская моего рукава из пальцев.

— Как-нибудь… Как жила без меня… как мы жили раньше.

Я едва не обмолвился — она могла расценить это, как указание уйти самой.

— А мы сможем?

Я снова отмолчался — комментировать такой вопрос просто нечем. Ната грустно произнесла:

— Ты не сможешь без этого, да?

Вместо ответа я пожал плечами, старательно отводя глаза в сторону. Но она не унималась.

— Но ведь меня могло там не быть! Ты бы никого не встретил, не нашел — что тогда? Почему ты стал таким…

— Ненормальным, ты хотела сказать? Озабоченным, да? Или, что уж там — Козлом? Да, я обходился… пока тебя не было. И обошелся бы дальше. Но случилось именно так, а не иначе — мы встретились. Что ж, я самый обычный мужик, как ты и говорила… Я не виновен в том, что сама природа заставляет меня, тебя хотеть.

Ната потупилась, а я криво усмехнулся — не девочка, что уж тут краснеть…

— И я не могу этому противиться… как ты заметила. Вчера.

— Но ты же смог…

— Нет. Не смог. Вчера. И раньше… Но однажды, смогу… силой, как ты и предполагала. Я тоже могу напиться — и вдруг, это будет как раз тогда, когда ты не сможешь оказать сопротивления?

Ната промолчала. Говорить, в сущности, не о чем. Я сделал шаг в сторону — она уступила мне дорогу. Угар, увидев, как я направляюсь к выходу, встал с лежанки и глухо гавкнул — спрашивал, верно, ли он понял мои намерения прогуляться. Я остановился — оставляя ее, подвал и все, что в нем находится — я обеспечивал ее на длительное и безбедное существование. Но тем самым, обрекал на лишения себя. И помощь верного и могучего пса вряд ли окажется лишней. Тем более что я все-таки считал его своим — в силу того, что было между нами.

— Ко мне.

Пес подбежал, помахивая хвостом. Я ухватил его за его холку.

— Пошли.

Угар сделал шаг, извернулся и вопросительно посмотрел на оставшуюся стоять с широко раскрытыми глазами Нату… Девушка заметно побледнела — похоже, она все поняла…

— Пошли.

Пес уперся. Он замотал головой, вырвался из моих рук и подбежал к Нате.

— Дар!

Я вздрогнул. Окрик словно ударил меня по нервам — но я знал, что если обернусь, то уже не смогу выполнить, что задумал.

— Дар!!!

Я сжал кулаки до боли в пальцах и упрямо ринулся вперед, прочь из ставшего вдруг тесным и душным подвала…

Она не выбежала вслед за мной. И Угар — пес, который, как я надеялся, станет мне надежным помощником в предстоящих странствиях — тоже остался в подвале. Удерживаемый ли ею, или, по собственному желанию — но он не шел сейчас рядом со мной.

А я… Я месил ногами грязь, с каждым шагом распаляя себя все больше и больше, взвинчиваясь, как пружина. В такие минуты всегда хочется боя, драки — с кем угодно и по любому поводу. Но в развалинах не встречались большие и обезумевшие коты, не появлялись крысы, которые жили на той стороне реки, не прилетали вороны, обитающие далеко отсюда — в провале. Только нудно и бесконечно моросил мелкий дождичек, противно капающий за открытый ворот куртки. Я не знал, куда шел. Ноги сами несли — я даже не задумывался о направлении, целиком и полностью поглощенный мыслями о том, что произошло. Меня никто не преследовал, не догонял… Видимо, Ната решила, что так лучше и для нее. Я скупо и зло усмехнулся — Что ж, ты получил то, что и хотел… Ну и ладно — начнем все, по новой!

…Как я оказался на его берегах — это осталось непостижимо для меня самого. Перепрыгивая через очередной валун, обходя почти занесенные землей плиты и камни, я вдруг вышел к краю водной чаши. Озеро появилось сразу. Как и в тот раз. Но его берег… Вначале я не понял, что видят мои глаза. А потом…