— И… давно?

— Не с пеленок, не бойся. — Ната беззаботно помахивала ногой, сидя на камнях. — Достаточно, чтобы все понимать. Ты удовлетворен?

— Вполне. Но может, не стоит об этом?

— Боишься меня шокировать? — Ната усмехнулась.

— Да не то что бы… Наверное, да! — с вызовом ответил я. — Все-таки, я не могу с тобой обсуждать все на свете. Мне за сорок — а тебе всего около пятнадцати лет. Ты просто не в состоянии понять то, о чем я имею свое представление. Оно сложилось у меня задолго до твоего рождения, знаешь ли…

— А у тебя были дети?

Я запнулся — вопрос девушки вызвал целую массу не нужных никому воспоминаний… И я совершенно не хотел вновь поднимать запрятанный глубоко-глубоко ответ на другой вопрос: живы ли те, кто остался за тысячи километров отсюда?

— Пойдем обратно — Угар что-то нервничает. И мне неспокойно.

Я обманывал Нату — я ничего не ощущал. Но мне хотелось поскорее уйти от этих вопросов…

— Как хочешь… Только ты все равно не сможешь, все время делать вид, что тебя это не интересует. Потому что сам хочешь говорить об этом.

Я нахмурился — она с обычной легкостью указала на все мои потаенные мысли…

— Ната, пойми же… Между нами такая разница — я не могу свободно говорить обо всем, что тебе захочется. Как-то не совсем нормально получается.

— Что — ненормально? Слушай, Дар. Ты что, считаешь, что все осталось, как прежде? Что мы все в той же стране, в том же городе? Ну да, в городе… Только, где он? — она развела руками. — У тебя нет другого собеседника. Ты что, не слышал, что я тебе сказала? Слышал! Если на, то пошло — я сама завела речь об отношениях, между мужчинами и женщинами. Мы не можем всегда делать вид, что ничего не происходит… С тобой, по крайней мере. Ты не хочешь говорить? Ладно — тогда я тоже буду молчать.

Я вздохнул обреченно — не хватало еще, чтобы меж нами снова пробежала черная кошка…

— Хорошо. Давай поговорим. Только я все равно не знаю, как это получится…

— А ты не думай. Давай так — я буду тебе задавать вопросы, а ты мне станешь отвечать. Идет?

— Глупейшее положение… Никогда не давал интервью на эти темы. Да еще…

— Маленькой девочке? Ты это хотел сказать? А приставать в постели к невинному созданию, это как? А твои попытки — сам знаешь, о чем я! — это нормально? Значит, секс с ребенком вполне укладывается в твои нормы… а все остальное уже выходит за рамки приличия? Оказывается, разговаривать нам про постель — рано! А вот спать — самое оно? Да уж… И как ты собираешься жить со мной дальше, Дар? Хотя, конечно. Ты можешь кое-что, и возразить… Но мы придем и к этому… вопросу.

— Стоит ли? — Я стоял перед ней, уязвленный, по самое оно…

— Думаешь, я не поняла, зачем ты уходил за плиты?

Я повернулся и, не оглядываясь, зашагал прочь. Придуманный мной ангел на поверку, оказывался бесенком… Не с очень-то и чистыми, по всей видимости, крылышками. А я, все это время считал ее просто рано повзрослевшим человечком, к которому даже страшно прикоснуться!

— Считаешь, что имеешь право меня судить?

Ната легко догнала меня и, на ходу, облачалась в анорак.

— Возьми.

Я протянул ей ее оружие.

— Спасибо. Теперь настало такое время, что женщинам дарят ножи и копья — вместо цветов.

— Цветов в городе нет.

— А ты бы подарил? Молчишь… Разве я стала другой, Дар?

— Ты была другой…

Она забежала вперед, преградив мне дорогу.

— Когда я тебя обманывала, Дар? Когда? Если девушка… женщина не хочет ложиться с мужчиной в постель — это уже считается обманом? Что изменилось? — она криво усмехнулась, продолжив: — О-о… Как у тебя засверкали глаза! Наверное, ты очень хочешь меня ударить? Ну, так давай — бей! Я ведь не смогу тебе помешать! Ты же мужчина — а у нас всегда принято мужикам бить баб!

— А я не мужик. Я — Мужчина. И женщин не бил никогда. Девушек, кстати, тоже. А помешать, кстати, ты можешь… Но это ни к чему — я не смогу тебя ударить, даже если бы ты не умела так вырубать взрослых мужиков… Тебе хочется говорить? Ну что ж, поговорим. Да, мне неприятно… что я оказался ослом. Но это ничего не меняет. Я тебя гоню? Нет. Я тебя упрекаю? Нет. Это — твоя жизнь. И… почему именно сейчас? Не раньше — когда ты видела, что со мной творится? Ты же видела? Раз ты грамотная… во всем.

Ната опустила голову.

— Видела. Но я — не могла. И… не могу.

— Тогда зачем ты решилась сегодня?

— Ты сам сказал — я видела. Что мне еще оставалось? Ждать, пока ты начнешь меня просвещать? Но ведь ты так не хотел признаваться себе в том, что уже давно все понял. Да, Дар. Я не наивная девочка… Может, даже слишком. Но это не моя заслуга — и не моя вина.

Мы вернулись в подвал подавленные и сразу разошлись по своим углам. Угар, не понимающий, но тонко чувствующий все наши размолвки, только метался от Наты ко мне и обратно. Пес так не любил, когда мы ссорились…

Утром Ната покормила пса, выпустила его наверх и подошла ко мне. Я лежал на постели. Вставать не хотелось. Никаких дел не намечалось, а идти куда-либо, после вчерашнего — тем более. И я не знал, как отныне себя вести с ней… Ната ушла куда-то вглубь склада и долгое время не показывалась обратно. Потом я услышал нетвердые шаги, легкий звон — она затихла возле очага и примерно на полчаса воцарилась тишина…

— Я к тебе…

Она присела на край настила, почему-то слегка пошатнувшись. — Ты помнишь, как я просила… как звала тебя, а ты ушел? Ты мог тогда все сделать, как хотел. Ты хочешь, чтобы я тебя позвала снова?

Я отвернулся.

— Ты хочешь… Почему ты не можешь сказать мне прямо?

— Потому что ты права.

Она как-то неприятно прищурилась и, закусывая губы, чтобы не рассмеяться мне в лицо, спросила:

— У тебя было много женщин?

— Не знаю.

— Как не знаю?

— Я их не считал…

Она недоверчиво бросила на меня взгляд заблестевших вдруг, глаз. Я отвел лицо в сторону. Что-то в словах девушки звучало не так…

— Ну, ты мне не говоришь правды…

— Я не помню — устраивает? Может, больше двадцати.

— И все?

— И все. А что, это мало?

— Конечно. Я знала ребят, у которых было больше тысячи.

— Круто… — я усмехнулся. — Только я как-то не гнался за количеством.

— Да нет, тысяча — это действительно много… А ты бы хотел?

Ната заинтересованно ждала ответа. Я вспылил:

— Если очень честно?

— Да!

— Вряд ли. Слишком много — не запомнить лица…

— А зачем тебе их запоминать? Сегодня одна, завтра — другая. Какая разница — какое лицо? — девушка тряхнула волосами и, заметив, как я проследил за открывшимся воротом, словно специально стала стягивать рубашку…

— Жарко…

— Ната?

Она пошатнулась — я подхватил ее под руки. Девушка наклонилась ко мне, и я сразу уловил сильный запах спирта.

— Ты… так ты пьяна?

Она через силу попыталась улыбнуться — это походило на жалкую гримасу.

— А ты мне кто? Отец? Или брат? Нет… только не брат, — она нервно хохотнула и опять стала заваливаться на постель — Не… не держи меня. Я не падаю. Я — ложусь. Мне сейчас все равно… пользуйся. Все равно не успокоишься, пока не добьешься своего. Вот и бери. Ты спал с пьяной женщиной? Все говорили, что это здорово — для мужика. Можешь делать все, что хочешь. А я — как колода. И не больно…

Она рванула ворот. Ткань затрещала, оголив налитую, не по-детски развитую грудь.

— Что же ты? — Ната уже совсем пьяно улыбнулась. — Вот я… вся здесь. Трахай, сколько душе угодно!

Звук пощечины эхом прошелся под сводами подвала. Девушка ошеломленно, и даже слегка протрезвев, схватилась за щеку.

— А говорил — не бьешь…

Я вскочил с постели и, ухватив ее под мышку, потащил к бочке с водой.

— Напрасно, — Ната, заплетаясь языком, сама нагнулась к воде. — Трезвой я с тобой не лягу. И пьяной теперь тоже. Сам виноват, мог взять меня тогда и сейчас. А больше — ни-ни! Ненавижу вас, козлов…

Я уложил ее на ее кровать и сел рядом. Ната прикрыла глаза.