— Ему не хватит. — Ната удивленно и даже с испугом обернулась в мою сторону.

— Вижу, — без особой радости согласился я, — придется еще достать парочку-другую… Нет, так не пойдет. Его кормить надо как-то иначе. Ты там про крупы упоминала? Вот и вари… А на одних консервах мы разоримся.

— А сейчас?

— А сейчас — вскрой. Куда деваться…

Она быстро добавила в миску еще несколько банок. Пес умял их так же споро, как и первую порцию и стал поглядывать на нас — не дадут ли ему еще что-нибудь? Я удержал руку Наты, порывающейся выложить ему то, что лежало в ее тарелке.

— А вот этого — не надо. Я и раньше его к столу не подпускал, а теперь и подавно не стану. Иначе это ничем хорошим не кончится…

Ната подчинилась, хотя и с неохотой. От ее ночного испуга уже ничего не осталось — а я, глядя на устрашающие размеры бывшего щенка, не мог отделаться от мысли, что сейчас может произойти нечто неординарное. Мне уже приходилось слышать, как часто крупные и сильные собаки превращали жизнь своих хозяев в муку — если те, по своему неумению и слабости, позволяли первым утвердиться в главенствующей роли. Но как не допустить такой ситуации сейчас? Я решительно встал и направился к Угару.

— Сидеть.

Он недоуменно посмотрел мне в глаза.

— Сидеть!

Пес прекрасно знал эту команду — как и многие другие, которым я его научил раньше. Теперь все зависело от того, станет ли он слушаться. Я держал руки вдоль тела — но под рукавом сжимал нож, ожидая худшего…

— Сидеть!

Мой тон стал совсем нервным — это заметила и девушка, приподнявшаяся с табурета.

— Дар…

Угар оскалил угрожающе клыки — один их вид мог привести в трепет кого угодно! Но за эти месяцы я уже насмотрелся клыков и когтей достаточно…

— Угар! Сидеть!

Пес вскочил и залаял. Ему не понравилось, как я с ним общаюсь. Ната тоже поднялась со скамейки и направилась к нам…

— Назад! — я, не поворачиваясь, бросил ей через плечо.

— Но…

— Останься на месте. И возьми в руки свое копье.

То, как я это произнес, не предвещало ничего хорошего. Ната побледнела и отступила к стулу. Пес снова зашелся в лае и весь подобрался, словно готовясь к прыжку. Я более не медлил: протянув руку перед его мордой, сделал вид, что пытаюсь ухватить его за нос. Раньше это было шуткой, и щенок принимал ее, как и все остальные. Клацнули зубы — он едва не цапнул меня за кисть. Рывком, другой рукой вздернул его за холку, оторвав от пола, так, что лапы перестали касаться бетона. Хоть он вырос чуть ли не в полярного волка величиной, вес у пса пока не сильно изменился, тем не менее, но удержать его долго было непросто. Пришлось опустить. Угар ошалело мотнул башкой, не понимая, что с ним произошло. А я, не теряя ни секунды, снова схватил его за холку, а второй рукой возле хвоста, и опять вздернул в высоту — и там, пресекая все попытки к сопротивлению, несколько раз довольно жестко тряханул. После этого, не колеблясь и не жалея, с размаху швырнул на пол. Угар шлепнулся брюхом, не успев сгруппироваться. Я навис над ним и угрожающе произнес:

— Сидеть! Я кому сказал!

Он нехотя подчинился. Присел на задние лапы и казалось, удивленно посмотрел на меня — что мол, ты так разошелся? Но, сквозь завитки черной шерсти на морде просвечивали внимательные, налитые гневом, глаза…

— Сидеть.

Ната все так же стояла возле края стола. Она не выполнила моего указания — не взяла в руки оружия.

— Лежать!

Угар распластался на полу. Я быстро скомандовал:

— Сидеть! Рядом!

Мы прошлись по периметру комнаты, насколько позволяли ее размеры. Я все время следил за тем, чтобы иметь возможность ухватить его, если пес вздумает броситься в сторону…

— Лежать. Ползи…

Пес пополз, неуклюже заелозив по бетонному покрытию широкими лапами. — Замри!

Он уронил морду на лапы и затих, молча ожидая дальнейших команд. Я перевел дух — вроде, этот раунд оказался выигранным…

— Встань! Ко мне!

Пес вскочил и подбежал ко мне. Вздымающиеся бока показывали, что он сильно взволнован…

— Сидеть.

Мы находились друг возле друга. Я теребил его слегка за ухом, давая время щенку прийти в себя… и сделать выводы. Если он останется на месте — все нормально… Если же оскалит клыки — схватка неминуема!

— Место.

Он поднялся и вразвалочку направился к своей подстилке. Там крутанулся на месте, уминая коврик, и улегся. Мордой к нам, вперив в меня и Нату немигающий взгляд.

Ната, широко раскрыв глаза, смотрела то на меня, то на пса.

— Не спрашивай, — я предвосхитил вопрос. — Так было надо.

— Знаю, — она внешне спокойно наливала мне в кружку горячий чай. Только вздрагивающие пальцы выдавали ее состояние. — Я все поняла.

— Во всех стаях, хоть волчьих, хоть собачьих, всегда есть сильнейшие и слабейшие… Есть вожак — и есть те, кто ему подчиняется. Слабый подставляет свою шею — самое уязвимое место — вожаку под зубы. И тот волен поступить так, как ему угодно. Может убить, а может и помиловать. Утрирую, но в целом это выглядит именно так. Таким образом, слабейший всегда дает понять вожаку, что он не претендует на лидерство в клане, а вожак, в свою очередь, знает, что этого члена стаи не следует опасаться. Если же тот сопротивляется этому… скажем, обряду — тогда бой. До смерти. Только очень сильный — в данном случае — вожак, может ухватить зверя за холку и оторвать его от земли. Собака или волк прекрасно это понимают, и глупо сопротивляться сильнейшему. Если, разумеется, это не враг. Мы не враги Угару — мы его стая. И сейчас я дал ему ясно понять, что в этой стае он не главный. Если бы не успел…

Ната кивнула, намазывая мне на лепешку слой варенья из банки:

— Тогда бы он мотал тебя за холку. Только мне показалось… Он ведь мог это сделать?

— Мог. Реакция зверя быстрее человеческой. А может, и нет. Как бы там ни было, Угар не стал доводить дело до кровопролития. Он подчинился — инстинктивно или сознательно. Но подчинился — а это самое главное.

Ната чуть усмехнулась:

— Хорошо, что я не такая большая… Ты бы меня тоже стал за холку встряхивать?

— Предпочитаю носить на руках, — я улыбнулся. — А может, и признаю ваше превосходство.

— Нет, — она решительно смахнула крошки со стола на пол. — Я — девушка. Ты — мужчина. В доме должен быть только один хозяин.

— Да… Твои бы речи да феминисткам в уши. А хозяйка?

Она устремила на меня лукавый взгляд.

— А хозяек может быть много… Как в стае, где правит только один самец!

— Ну, тогда роль амазонки не для вас, моя юная леди — вряд ли они стали бы подчиняться какому бы то ни было мужчине!

Ната повела плечами.

— Смотря, какой мужчина… Ты не слишком его? Смотри, какой печальный лежит.

— Делает выводы, я, полагаю. Надеюсь — правильные.

Ната вздохнула.

— И все же, мне было очень не по себе.

— Мне тоже. Он подчинился. Пока. Посмотрим, что будет дальше. Теперь я хочу вывести его в город. Там все выяснится до конца. Он ведь может избрать и иную дорогу…

— Убежит?

— Не исключено.

Ната порывисто встала и подошла к лежащему псу.

— Угарушка… Ты можешь от нас уйти, да?

Он высунул язык и лизнул ее руку. Девушка просияла.

— Нет! Я по его глазам вижу — он останется!

Я промолчал: останется ли он с нами или предпочтет уйти… в любом случае, его перерождение принесло больше вопросов, чем ответов. Если такое могло произойти с ним — не ждет ли подобное и нас самих? Проснуться утром и обнаружить у себя вместо рук мохнатые лапы… а вместо милого и нежного лица девушки — звериный оскал? Нет! Только вот, не придется ли такое увидеть самой Нате? Меня передернуло. Ната заметила, что я насупился, и вернулась к столу.

— Тебе налить еще?

— Нет. Спасибо. Я наелся. Знаешь, я все-таки выйду наружу. Угар пойдет со мной.

— А меня вы возьмете?

— А ты как… после вчерашнего?

Она покрутилась, показывая мне, что чувствует себя в отличной форме.

— Видишь? Я здорова!