Ната кинула взгляд в яму…

— Ты тоже, посмотри.

В ее голосе прозвучало что-то, что заставило меня приблизиться к краю провала.

Вся поверхность рухнувшей на танки земли была словно усеяна человеческими останками. Груды костей и полуистлевшей одежды, оскаленные черепа и взметнувшиеся руки…

Ната отвернулась, прикрыв лицо. Я привлек ее к себе и обнял:

— Ната…

— Помолчим, Дар. Не нужно слов.

Некоторое время мы шли молча. Для Наты, запертой на своем клочке земли, видеть останки людей в больших количествах приходилось не часто. И теперь она словно ушла в себя, а я. в свою очередь, не знал, чем отвлечь девушку от грустных мыслей.

— Ната…

— Да?

— Возвращаться назад, вроде как не к спеху. Можем прогуляться к берегам реки. Как ты к этому относишься?

— А у нас все для этого есть?

— А нам ничего и не надо. Я ведь не собираюсь туда, мы просто подойдем, покажу тебе, где мы вместе с Черным перебирались назад, кода удирали от крыс и ящера.

Ната поежилась:

— Не хочется, про ящера…

— Ну, не думаю, что он специально сидит на берегу и поджидает проходящих путников на обед. Может быть, он давно сдох — мало создать монстра, его еще и кормить чем-то надо! А в округе еда не бегает за каждым холмом. Тем более — в воде.

— Ты же ловил рыбу в озере…

Я скорчил гримасу:

— Для его размеров рыбки маловато будет… А крысы, твари умные, и в воду просто так не полезут. Нет, Ната, мне кажется, что многое, что было создано природой в эти месяцы, не совсем жизнеспособно. Вернее, очень даже способно, но не совсем вовремя. Какой он там не здоровый и страшный, без еды долго не протянет.

Девушка спокойно ответила:

— Уверен? Крокодилы могут обходиться без пищи, по полгода, вплоть до того, что впадают в подобие спячки. Из чего вылупился этот урод, не в курсе? Вот и то-то…

— Один ноль… — Я сумрачно кивнул. — Ты победила. Но лучше бы прав оказался я…

Река, еще недавно полностью лишенная воды, доступная пешему переходу, теперь вновь омывала свои берега. Далеко не столь широкая, но гораздо более насыщенная водой, чем раньше. Странное явление — учитывая, что до Катастрофы все ее притоки в основном находились гораздо севернее города, и сейчас просто исчезли в Провале. Впрочем, многочисленные дожди и множество ручьев, возникших в городе, стекали в бывшее русло — отсюда и наполненность водой. Попасть на другую сторону города становилось проблематично — но я ни капли не сожалел об этом. Если одному отряду трупоедов удалось перебраться на мою сторону, вследствие чего погибли люди — пусть отныне сама река защищает нас. Кое-где водовороты свидетельствовали о коварных скрытых ловушках в виде затонувших барж и опрокинутых железнодорожных составов. Кроме того, над всем этим незримо витала зловещая тень громадного чудовища, виденного мною всего лишь раз. Но, до сих пор, я явственно помнил малейшие черты ужасного монстра, с легкостью пожравшего наших преследователей. В схватке с ним у нас не имелось ни единого шанса…

— Это было здесь?

Ната опасливо указала на набегавшие волны.

— Вроде… Уже сложно указать точное место. Тогда воды было меньше впятеро, если даже не больше. А сейчас, тут, от края до края, ни малейшего просвета. Мы шли по крышам вагонов, кое-где, вообще по дну — и я опасался только ям.

— А тот мост, ведь он тоже где-то поблизости?

— Что с того? Его обломки скрыты под водой. Даже, если по ним можно перебраться на тот берег, мне вовсе не хочется пробовать. Твой ящер, в озере… Ты хоть видела его вблизи?

— Наверное, нет. У меня хватало здравого смысла вовремя удрать.

— А я видел. И Угар, тоже. Кто бы это ни был, или, из чего там оно не выродилось, уродина жуткая… И, смертельно опасная. Вот и представь, что мы идем по пролетам рухнувшего моста, а оно подплывает со стороны. Ни мои стрелы, ни зубы пса — ничто не поможет.

— Интересно…

— Ты, о чем?

— Интересно, откуда взялась вода. Ты рассказывал, что в первые дни, тут вообще было почти сухо.

— Не сухо, но, по сути — верно. Только ил, затонувшие суда, обломки и прочий мусор. Для меня это тоже загадка. А еще более интригует, что вода теперь течет во все стороны сразу.

— То есть?

Я усмехнулся, указав рукой на волны:

— А ты до сих пор не обратила внимания? Мы сто раз обходили лужи в Провале, видели водопад, подобных которому не так уж много, и ты до сих пор не задалась вопросом — как это происходит? Неужели не помнишь, куда текла река до Катастрофы? Так вот, в обратном направлении!

— Ничего себе… — Ната удивлено расширила глаза. — Получается, что река поменяла свое направление? И теперь та местность, откуда она вытекает, выше, чем здесь?

— Скорее всего — да. Мы с тобой пока не забирались так далеко в южные степи, иначе ты сама могла бы увидеть, как оттуда виднеются развалины города, словно они в какой-то чаше. Что это, как не возвышенность, по сравнению с этим краем?

— Хотелось бы посмотреть на землю с высоты птичьего полета…

— Поддерживаю. — Я поправил лямки мешка. — Уверен, все вокруг можно открывать по новой. И земле потребуются новые Колумбы, Магелланы…

— Люди ей потребуются, в первую очередь. — Ната сорвала травинку подле ноги и стала ее рассматривать.

— И люди, само собой.

— Странно…

— Что на этот раз?

— Ты много обращаешь внимания на зверей, но, почти не замечаешь преображения в остальном.

— И что же я не увидел?

Ната протянула мне травинку:

— Видишь? Она полна сока, стоит чуть надавить — и пальцы становятся влажными и липкими!

— Я не ботаник, Ната. Мне это тоже заметно, но ни о чем не говорит.

— А мне говорит. Такие особенности присущи тем растениям, которые быстро растут и достигают гигантских размеров.

— Всезнайка. Это тоже из книг?

— Да. И не смейся — я так же знаю все растения в нашей стороне, которыми можно лечить. Если тебе это интересно.

— Да… Похоже, я, по сравнению с тобой — профан, каких свет не видывал. Ну, что ж, профессор, продолжим наше путешествие, а то, если возле каждой травинки-былинки останавливаться, мы рискуем застрять здесь надолго.

Щенок, резвящийся неподалеку, остановился и направил свой взор в сторону реки. Я невольно проследил за ним, но, не увидев ничего особенного, повернулся к Нате:

— Ну что, продолжишь лекцию, или пойдем?

Ната, не отвечая, вглядывалась в береговую полосу, возле которой мы находились.

— Что там?

— Я не следопыт, но вроде, там какие-то отпечатки… И Угар рычит.

Я мгновенно повалил ее на землю и прижал своим телом:

— Даже не дыши….

Ната что-то пискнула, но я перехватил ее рот ладонью:

— Молчи!

Возле нас уже лежал щенок, тоже встревоженный. Это было заметно по его вздыбленной шерсти и оскалу клыков.

— Черт… Нарвались. Угар, где Это?

Я смотрел на пса. Тот мелко вздрагивал, переводя взгляд с набегавших волн на берег и вновь, на воду…

— Отпусти меня. Я все поняла. Дар, пожалуйста…

Девушка легла рядом:

— Он здесь, да? — ее шепот звучал, словно гром средь ясного неба…

— Не знаю. Угар боится…

— А как ты понял, что он…

Вместо ответа я снова прижал ее голову вниз:

— Заткн…Тихо!

Пес навострил уши. Я ощутил холодный пот — чувство, которому есть только одно название! Страх!

Пес вжался в землю, став похож на распластанный коврик. Казалось, он даже перестал дышать. Я едва заставил себя повернуться, вслед его немигающего взора…

Вода в реке вздыбилась, во все стороны полетели брызги — и в серо-черной мути появилась отвратительная морда! Потом показалась испещренная морщинами, спина, длинный хвост ударил по берегу, подняв ввысь ошметки грязи и ила. Монстр вырос над водой, словно встал на невидимые опоры. Затем чудище разинуло пасть — мелькнули громадные, загнутые клыки! Раздалось шипение, переходящее в густой, даже болезненный, обволакивающий рев, от которого стала раскалываться голова. Монстр еще раз издал этот звук, после чего повернулся всем туловищем и с размаху нырнул назад, в глубину мрачных вод.