Хотя… Я прекрасно понимал, что делю кров с маленькой женщиной. Очень молодой, и, поэтому, еще более недоступной, появись вдруг у меня мысль о чем-то ином, кроме взглядов, брошенных на нее украдкой… Слыша, как она укладывается в своем углу, скрытая за ширмой из ковров, я долго ворочался и не мог уснуть, терзаемый желанием, понятным любому мужчине. Но, ни словом, ни взглядом, не давал понять, что этот вопрос мучает меня по ночам — и не только! Зато она… Ната могла появиться передо мной, почти полностью раздевшись, когда выскакивала из-за одеял по своим надобностям. Или, переодеваясь, просила меня ей помочь в каких-то мелочах. Это просьбы звучали так непосредственно, словно она и понятия не имела, что подобные вещи уже непозволительны девочкам ее лет. То, наоборот, в ее словах проскальзывали такие вещи, которые вряд ли подходили ей по возрасту и жизненному опыту. Они более соответствовали взрослой женщине, имеющий немалый опыт в обращении с противоположным полом. Меня одолевали сомнения; кого я все-таки нашел в провале? Девочку? Девушку? Женщину? Она могла быть и той, и другой, и третьей — одновременно…

Второй темой, стало молчание об утерянных близких. Я не спрашивал ее о прошлом, не желая теребить слишком свежие воспоминания, того же придерживалась Ната. Мы исключили все упоминания о прошлом… Может быть, что зря. Но я не хотел думать о своей семье, как о мертвых. А присутствие девушки в подвале — пусть и случайное! — каким-то образом наложилось на саму память. Глядя на Нату, я представлял себе другую женщину… Возможно, это глупо, но, иногда, просто очень хотел подойти и приласкать девушку. Так, как я это делал дома…

Постепенно все входило в привычное русло. Мы вставали — вначале я, потом Ната. Последним, потягиваясь и позевывая, поднимался Угар. Умывались, завтракали — и отправлялись на прогулку, которая представляла собой ежедневный сбор топлива, обязательный для нас с Натой, и натаскивание воды — для меня. Щенок при этом исполнял роль наблюдателя: он взбирался на любой ближайший холм и с важным сосредоточенным видом обозревал окрестности, выискивая взглядом — или нюхом! — возможного противника… Но, ни вороны, налет которых мог оказаться неожиданным и очень опасным, ни переродившиеся крысы-трупоеды, не тревожили наше уединение. Казалось, все эти жуткие создания остались далеко позади — в Провале, и на той стороне реки.

Ната не стала мне в тягость. Ни капли, не походя на женщин, которые могли бы жеманничать, или, пользуясь своей слабостью, уклоняться от тяжелой работы, она сама находила ее и выполняла, насколько хватало сил и умения. Наш быт облегчился, благодаря тому, что теперь им занимались не две, а четыре руки. Впрочем, нельзя сказать, что не приносил пользу щенок: он нес караульную службу, храбро бросаясь на любые шорохи.

С момента как я его принес в подвал, прошло уже довольно долго времени. Впрочем, я мог и ошибаться в подсчетах — продолжительность дня явно увеличилась, и, даже не пользуясь часами, я мог утверждать это с полной на то уверенностью. Выходило, что весь мой календарь летел в одно место… А с ним — и все представления о сезоне и временах года.

Как бы там не было, Угар обещал со временем вырасти в большого и грозного пса, способного на гораздо большее, чем расправиться с любой из серых тварей, едва не загрызших его самого в хранилище. Если уж при своих, нынешних размерах у него это получалось — что говорить о будущем? Мы так и не выяснили, к какому виду отнести ту бурую тварь, которую мне пришлось вытаскивать из подвала. Она не походила на обычных крыс — пусть и гигантских! — отличаясь и цветом шерсти, и всей внешностью. Я, со своей стороны, все больше склонялся к мысли, что подобному перерождению подверглись все животные, которые уцелели во время Катастрофы. Пока никого из прежних, более привычных обитателей не попадалось — что служило лишним тому подтверждением… И, кто знает, какие еще сюрпризы нам предстоит увидеть в дальнейшем!

Одного мы не знали — есть ли у нас вот это, самое… Дальнейшее. Мы, вообще ничего не знали — и это было единственным, что омрачало наше существование. Ложась спать, вечером, после ежедневных забот, всегда смутно ожидали чего-то страшного… И может быть, поэтому, я не загадывал на будущее. Его могло просто не быть…

Когда небо заволакивало хмурыми, темными тучами, и начинал надуваться мокрой взвесью холодный ветер севера, мы спешили укрыться в подвале. Шла очередная неделя весны — если верить моим надписям на стене. Ната подсчет на острове не вела. Она была настолько ошеломлена случившимся, что совсем не представляла, что можно еще что-то делать, кроме самого необходимого.

Видя, как споро и ловко она хозяйничает в нашем складе-жилище, я не мог нарадоваться на такую помощницу… И, глядя на нее, поражался — у нее не имелось и следа от того, что испытал я сам. А ведь я был так близок к помешательству, и тому, чтобы превратиться в чудовище. Но Наты — я очень на то надеялся! — это не коснулось никоим образом.

Примерно два раза в неделю у нас назначался банный день. Я приносил воду, Ната ее нагревала в ведрах на очаге. А потом мы развлекались тем, что разыгрывали, кому мыться первым. Несколько раз после себя мыли и пса, но он сильно подрос, и теперь удержать его в бочке стало трудновато. Зато ему нравилось, когда Ната его вычесывала. Он мог сидеть возле нее и блаженствовать часами, да еще не давал ей отойти по своим делам, хватая за ноги или руку крепчайшими зубами — продолжай, мол!

Несколько раз удостоился такой чести и я. И млел при этом, не хуже собаки… Руки девушки, нежные и умелые, приводили в порядок мои, сильно отросшие волосы, заплетали их в косичку, или, когда у нее хватало настроения, во что-то неописуемое. Ната смеялась и говорила, что никогда не представляла себя парикмахером, а вот пришлось! Она порывалась меня остричь, но отсутствие ножниц и мое нежелание не позволяли ей совершить задуманное. А мне нравилось походить на дикаря, кроме того, волосы грели лучше любой шапки, если подмораживало.

Не сразу, постепенно, но мы стали замечать, что что-то происходит. То ли, дни становились длиннее, то ли, стал рассеиваться ненавистный смог над городом — но, светлое время суток увеличилось, да и видимость стала значительно лучше. Небо оставалось все таким же, неприветливым и тяжелым, сквозь него не просвечивали звезды и не прорывались солнечные лучи — но мы ждали их! Ждали всем сердцем! Нам казалось — появись они, и сразу станет гораздо легче, появится уверенность в следующем дне, появится надежда!

Прошло три недели, как я внес девушку в наш дом. К моему облегчению, меж нами не наступил пресловутый момент, которого всегда с опасением ждут и боятся все путешественники, подолгу вынужденные жить в замкнутом пространстве — синдром неприятия… Мы никогда не ругались, да это было и невозможно. Ната беспрекословно исполняла все, что от нее требовалось, а я не считал себя самодуром, и не стремился в чем-то подавить ее волю. И, если совсем честно, преодолеть подобное заключение — если нашу жизнь в подвале можно было назвать таковой! — представителям разного пола, все-таки, легче. Я уже не представлял, что мог найти не девушку, а мужчину…

Раз существуют крысы-трупоеды, раз летают зловещие черные монстры — вороны, следовательно, вслед за ними скоро появятся и иные звери, или пернатые Нового мира. Нашего, но совершенно иного, мира… Как знакомые, так и неизвестные, ведь, если птицы еще как-то походили на своих сородичей, то этого никак нельзя сказать о тех же крысах, или, странном свинорыле. А кошка? А жабы? Прежней фауны нет, и вряд ли будет, но, когда вернется тепло — какой станет флора? Что преподнесет нам эта трава, мох, кустарник? Я хорошо запомнил желтый ковер под ногами возле болота…

Таким громадным зверям, как те же крысы, требуется много еды, ее отсутствие в руинах объясняло, что я почти не встречал этих монстров на своей территории. Хотя, единственный источник пищи для крыс — тела погибших… И, нельзя сказать, что в моей части города их меньше, чем в какой-либо, другой. Возможно, мутация затронула только очень малую толику тварей — иначе, ими бы кишело все вокруг. И мне просто повезло. Единственный случай, в степи — не показатель. Серые разведчики перешли реку и степи, напоролись на людей, после чего везение им изменило. Но, еще оставались собаки…