Вторая причина в том, что блаженный Франциск во многом подражал и следовал Сыну Божию, по слову Писания, Иов 23, 11–12: «Нога моя твердо держится стези Его; пути Его я хранил и не уклонялся. От заповеди уст Его не отступал; глаголы уст Его хранил больше, нежели мои правила». Сын же Божий, как говорит блаженный Иаков, 2, 5: «Бедных мира избрал ... быть богатыми верою и наследниками Царствия, которое Он обещал любящим Его». Этому Он также научил словом и показал примером. Научил словом, когда сказал, Лк 14, 13–14: «Когда делаешь пир, зови нищих, увечных, хромых, слепых, и блажен будешь, что они не могут воздать тебе, ибо воздастся тебе в воскресение праведных». Действительно, как говорит Исаия, 25, 6: «И сделает Господь Саваоф на горе сей для всех народов трапезу из тучных яств, трапезу из чистых вин, из тука костей и самых чистых вин». На ней, как сказано, «бедные люди будут торжествовать о Святом Израиля», Ис 29, 19. Показал примером, когда Он выбрал бедных рыбарей, а не князей синагоги. Об этом Он говорит, Лк 14, 21: «Пойди скорее по улицам и переулкам города и приведи сюда нищих, увечных, хромых и слепых». Поэтому за таких Он благодарит Отца, Мф 11, 25: «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам». Это те малые, о которых было предсказано, Зах 13, 7–8: «Я обращу руку Мою на малых. И они будут на всей земле, говорит Господь»[422]. Итак, Господь пожелал выбрать нищих и позвать их за Собой, чтобы то, что Он полагал совершить, можно было приписать не благородным и сильным, мудрым и богатым, а Ему, без Которого никто ничего не в состоянии свершить. Посему Апостол говорит, 1 Кор 1, 26–29: «Посмотрите, братия, кто вы, призванные: не много из вас мудрых по /f. 248d/ плоти, не много сильных, не много благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, – для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом».

Третья причина в том, что так было явлено блаженному Франциску в видении. Об этом повествуется в «Житии», в главе третьей, так[423].

Однажды, когда в каком-то уединенном месте он оплакивал годы свои, с горечью их вспоминая, он был уведомлен о полном отпущении всех прегрешений своих, ибо на него снизошла радость Духа Святого. Восхищенный затем над собою и погруженный целиком в некий дивный свет, он ясно увидел будущее свое и духовных сыновей своих, ибо глубина его разумения расширилась. Вернувшись после этого к братьям, он сказал: «Утешьтесь, дражайшие мои, и возрадуйтесь во Господе, и не печальтесь о том, что мало вас, и пусть вас не страшит ни моя, ни ваша простота, ибо совершит Господь, как было явлено мне Господом в [свете] истины, что возрастем мы до великого множества, и многократно расширит Он нас благодатью Своего благословения». Господу было угодно исполнить то, что Он обещал, Ис 60, 22: «От малого произойдет тысяча, и от самого слабого – сильный народ. Я, Господь, ускорю совершить это в свое время».

Четвертая причина та, что это же самое было открыто Господом аббату Иоахиму. Вот почему, рассуждая о будущих двух орденах, он говорит: «Мне кажется, что меньший орден будет собирать виноград земли без различия, ибо он воплотит в Церковь мирян и клириков, а другой орден будет утешаться главным образом клириками»[424]. А если бы кто-нибудь спросил, кто же потерпел ущерб от брата Илии из-за того, что он принимал мирян, /f. 249a/ коль скоро он совершал то, чему совершиться было определено Богом, тому мы говорим:

В самом деле, страдание Христа было благим и преблагим, поскольку мы Его страданием были спасены и освобождены, но для иудеев, которые причинили его и затем не пожелали веровать в Христа-страстотерпца, оно было злом. Поэтому принимал ли брат Илия [в орден] множество мирян с намерением иметь возможность лучше властвовать над такими людьми или чтобы принятые им наполняли его длани, делясь с ним деньгами, мы уверенно заявляем, что по этой причине он был достоин отстранения от своей должности генерального министра. Посему Мудрец говорит, Притч, 17, 23: «Нечестивый берет подарок из пазухи, чтобы извратить пути правосудия». Да увидит он сам!

Третьим недостатком брата Илии было то, что он продвигал недостойных людей на служебные должности в ордене. Он ставил монахов из мирян гвардианами, кустодами и министрами, что было крайне нелепо, потому что в ордене было множество хороших клириков. Ибо я имел в мое время и кустода из мирян, и множество гвардианов. У меня никогда не было министра из мирян, но в других провинциях я видел многих[425]. Неудивительно, что он продвигал подобных людей. Ибо говорит Иисус, сын Сирахов, 13, 19–20, что «всякое животное любит подобное себе, и всякий человек – ближнего своего. Всякая плоть соединяется по роду своему, и человек прилепляется к подобному себе». То же, Сир 27, 9: «Птицы слетаются к подобным себе, и истина обращается к тем, которые упражняются в ней». И еще, Сир 10, 2: «Каков правитель народа, таковы и служащие при нем; и каков начальствующий над городом, таковы и все живущие в нем». А если бы кто-нибудь сослался на слово Устава, гласящего[426]: «Сами же министры, если они пресвитеры, пусть с состраданием наложат на них епитимию; если же они не пресвитеры, то пусть наложат епитимию через посредство других священников ордена, как им с Божьей помощью лучше покажется все устроить», – то мы заявляем, что это было сказано в то время, когда в ордене не хватало священников и мужей именитых /f. 249b/ и образованных, которых теперь достаточно, и хватало также во времена брата Илии. И поэтому с исчезновением причины должно исчезнуть и следствие[427]. Ибо и Господь наш, Иисус Христос, тоже сказал некоторые слова, сообразуясь с обстоятельствами, то есть на определенный момент, а впоследствии их отменил, как, например, это, Мф 10, 5–6: «На путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева». Этот запрет Он отменил, сказав, Мк, последняя глава, 16, 15: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари». Еще один запрет наложил Он, сказав, Лк 10, 4: «Не берите ни мешка, ни сумы, ни обуви». Это отменил Он во время страстей Своих, сказав, Лк 22, 35–36: «Когда Я посылал вас без мешка и без сумы и без обуви, имели ли вы в чем недостаток? Они отвечали: ни в чем. Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч».

Четвертый недостаток брата Илии заключался в том, что все то время, пока он был министром, в ордене не было общих правил[428], благодаря которым и устав соблюдается, и орден управляется, и все живут одинаково, и происходит много хорошего. Потому с этим обстоятельством можно соотнести следующую клаузулу, которая три раза встречается в книге Судей: «В те дни не было царя у Израиля (то есть не было закона. – Пояснение Салимбене); каждый делал то, что ему казалось справедливым» (Суд 17, 6; 18, 1; 21, 25), – ибо при трех генеральных министрах орден не имел общих правил, а именно: при блаженном Франциске, при Иоанне Паренти[429] и при Илии, который дважды[430] возглавлял орден и противился этому. При нем многие братья из мирян имели тонзуры, как у клириков[431], как я видел своими глазами, когда жил в Тоскане, но совсем не разумели грамоте. Некоторые пребывали в городах при церкви братьев в полном затворе, но беседовали с женщинами /f. 249c/ через окно, имевшееся у них, и были они монахами из мирян, которые не умели ни выслушать исповедь, ни подать совета. Я видел это в Пистое и в других местах. Также некоторые находились в приютах поодиночке, то есть без брата-товарища. Видел я это в Сиене, когда некий брат-мирянин, Мартин, испанец, старый и небольшого роста, ухаживал за недужными в приютах, и весь день, когда хотел, ходил по городу один, то есть без брата-товарища. Видел я и других, бродящих по белу свету таким образом. Случалось видеть и постоянно носивших длинную бороду, как принято у армян и греков, которые холят и берегут бороды. Иные подпоясывались не обычной веревкой, а затейливо сотканным из нитей шнурком, и счастлив был тот, кто мог себе приобрести более красивый шнур. Видел я и многое другое, о чем долго было бы рассказывать и что менее всего сочетается с благопристойностью в одеянии. К тому же братьев из мирян посылали на капитул вместо более почтенных мужей. И иных братьев из мирян, в обязанность коих это меньше всего входило, являлось на капитул великое множество. На одном провинциальном капитуле в Сиене видел я добрых триста братьев, среди которых было очень много простых монахов, которые ничего другого там не делали, кроме как ели и спали. Когда я жил в Тоскане, которая перед этим была объединена из трех провинций в одну[432], там было столько братьев из мирян, сколько из клириков, а в отдельных случаях они превосходили число клириков даже в четыре раза. Ах, Боже! Илия, ты «умножил народ, но не увеличил радость его»[433], Ис 9, 3. Если бы я хотел рассказать о грубости и злоупотреблениях, которым я был свидетель, то это заняло бы много времени. Скорее всего мне не хватило бы ни времени, ни бумаги, и слушателям было бы неприятно, и не было бы никакого повода для назидания. Если какой-либо /f. 249d/ брат из мирян видел и слышал говорящего по-латыни юношу, он тотчас же принимался его обвинять и выговаривать ему: «Ах, несчастный, ты хочешь отказаться от святой простоты[434] ради знания Писания?» Им я отвечал в свою очередь: «Святое невежество единственно себе приносит пользу, и сколько заслугами жизни строит Церковь Христову, столько же приносит вреда, если не противостоит разрушающим ее»[435]. Действительно, осел хотел бы, чтобы все, что он видит, было ослами, по слову Писания, Плач 1, 21: «О, если бы Ты повелел наступить дню, предреченному Тобою, и они стали бы подобными мне!» Но запрещается в законе, Втор 22, 10: «Не паши на воле и осле вместе». Хотя это и толкуется по-разному, но здесь нам достаточно привести одно объяснение: когда вол пережевывает жвачку, осел подозревает[436], что он ест, и потому сильно брыкается. Ибо в то время и братья из мирян превосходили числом священников, и в какой-то пустыни, где все, кроме школяра и священника, были братьями из мирян, те желали, чтобы священник в свой день занимался стряпней. Случилось однажды так, что на день стряпни священника пришлось воскресенье, и он, войдя в кухню и тщательно заперев дверь, начал, как умел, варить овощи. Шли мимо французские миряне и стали требовать мессу, но никого не было, кто бы мог отслужить ее. Прибежали братья-миряне, принялись стучать в дверь кухни, чтобы священник вышел и служил мессу. Отвечал он им: «Ступайте и служите сами, а я стряпаю, потому что вы отказываетесь это делать». И тут они весьма устыдились, осознав свое жалкое положение. Действительно, не почитать священника, которому исповедуешься, достойная сожаления глупость! Поэтому со временем братья из мирян заслуженно были сведены на нет[437], /f. 250a/ ибо почти совсем запретили их принимать[438], потому что они вовсе не осознали оказанной им чести и потому что орден братьев-миноритов не нуждается в таком множестве мирян. На сей счет Мудрец в Притчах говорит, 26, 8: «Что влагающий драгоценный камень в пращу, то воздающий глупому честь». И еще, Исх 1, 10: «Перехитрим же его, чтобы он не размножался». Ведь братья из мирян всегда строили нам козни. Я вспоминаю, как в пизанском монастыре[439] они хотели предложить капитулу[440], чтобы при приеме в орден одного клирика принимали также и одного мирянина. Но не были они услышаны и даже выслушаны, ибо это было очень неподходящим.