Во-вторых, что касается погребений, мы говорим, что задолго до нас братья-проповедники взяли на себя погребения, которые и мы прекрасно могли взять на себя, как это сделали они; но мы воздерживались ради любви к клирикам, желая жить с ними в мире, по слову Писания, Рим 12, 18: "Если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми". Но поскольку те не знают этого, по слову Писания, Притч 26, 8: "Что влагающий драгоценный камень в пращу, то воздающий глупому честь", поэтому теперь мы берем их на себя, ибо любой может выбрать себе место для погребения, где хочет. Ведь до сих пор нас осуждают, и мы допустили самую большую грубость, какую только можно себе представить, отказав в погребении святой Елизавете, которая была дочерью короля Венгрии[1805], и отказав графу Прованса[1806], который был отцом королевы Франции[1807] и королевы Англии[1808] и был большим нашим другом, и хотел быть погребенным в обители братьев-миноритов в Эксе, где я тогда жил[1809]; и говорится, Сир 7, 36: "И умершего не лишай милости". По поводу же погребения умерших дается много указаний в Тов 1,18. Подобным же образом Ездра говорит в апокрифах: "Мертвых, где найдешь, запечатлев, предай гробу, и Я дам тебе первое место в Моем воскресении" (3 Езд 2, 23). /f. 388a/

Относительно третьего обвинения мы говорим, что, благодаря данным нам привилегиям, мы свободно можем по милости Божией исповедовать повсюду.

По поводу четвертого мы говорим, что мы не присвоили себе обязанность проповедования и что они могут проповедовать в своих церквах, если хотят, и люди не пренебрегают ими, если они обладают знаниями и ведут праведную жизнь. Более того, благодаря нам народ привык к проповедям и слушает их с большей охотой. Но сами-то священники из-за дурной жизни вызывают презрение к себе. Поэтому Григорий говорит: "Чья жизнь презираема, то и проповедью того следует пренебрегать"[1810]. У него же: "Тот, кто хочет проповедовать другим, должен остерегаться, как бы собственным копьем не поразить самого себя, поскольку проповедь без деяния презираема"[1811]. Кассиодор об этом говорит: "Ничему не может научить меня тот, в ком я не нахожу ничего достойного подражания"[1812]. Также Бернард: "Человек ученый, но не смиренный есть Божий враг вооруженный"[1813]. Также Иероним: "Теряет авторитет учение того, чьи слова разрушаются делами"[1814]. Также Притч 18, 10: "Нерадивый в работе своей – брат расточителю". Блаженный Григорий, папа, составил четыре книги "Диалогов", в которых он описал житие многих святых, так как в ранней Церкви, да и потом, много времени спустя, было много святейших мужей, что было прообразовано уже в 1 Мак 4, 42–43, где говорится, что Иуда "избрал священников беспорочных, ревнителей закона. Они очистили святилище". Если бы кто-нибудь захотел теперь составить диалог об этом предмете, то скорее бы обнаружил низменных, нежели святых мужей, за исключением нескольких монашествующих. Это было прообразовано во Второй книге Маккавейской, где говорится, 4, 14–15: "Священники перестали быть ревностными к служению жертвеннику и, презирая храм и нерадя о жертвах, спешили принимать участие в противных закону играх палестры по призыву бросаемого диска. Ни во что ставили они отечественный почет; только Еллинские почести признавали наилучшими". /f. 388b/

Итак, проповедь некоторых священников из-за их дурной жизни презираема, ибо они "смешались с язычниками и научились делам их; служили истуканам их, которые были для них сетью" (Пс 105, 35–36). Господь также сказал Своим ученикам, Мф 5, 13: "Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям". Я встречал некоторых священников, дающих деньги под проценты и делающих накопления, чтобы передать своим внебрачным детям. Также я видел некоторых, державших лавку со знаком круга[1815] и продававших вино, и имевших полный дом внебрачных детей, и проводивших ночи напролет в постели со своей кухаркой, а наутро служивших в церкви. И когда народ причащается и остаются освященные облатки, они складывают их в стенных щелях, а ведь это – само Тело Господне. И делают многое другое, позорное и ужасное для слуха, о чем я умолчу ради краткости. Требники, облачения и рясы у них в непристойном виде, засаленные, грязные и в пятнах, чаши лишь посеребренные, ржавые и невзрачные, вино для мессы или простое, или прокисшее. Облатка для причастия до того мала, что едва видна в пальцах, и не круглой формы, а квадратная и вся засижена мухами. У женщин ремешки на сандалиях лучше, нежели у многих священников пояс, епитрахиль и четки, как я видел своими глазами. В один из дней, когда некий брат-минорит должен был служить во время праздника в церкви какого-то священника, ему пришлось надеть пояс кухарки священника со множеством привязанных к нему ключей; и, когда брат, которого я хорошо знал, поворачивался, чтобы произнести "Господь с вами", народ слышал бряканье ключей. Но не таков был пояс Аарона, о котором говорится, Сир 45, 11: "И окружил его золотыми яблоками /f. 388c/ и весьма многими позвонками, чтобы при хождении его они издавали звук, чтобы сделать слышным в храме звон для напоминания сынам народа Его". И я буду ради них проповедовать, чтобы они получали десятины, и откажусь ради них от служения монастырских месс, чтобы они могли иметь приношения, которые они так высоко ценят? Чур, чур меня! Послушай также, что о таких думает Господь – это созвучно моим мыслям. Ведь Он говорит, Иер 5, 9: "Неужели Я не накажу за это? говорит Господь; и не отмстит ли душа Моя такому народу, как этот?" К тому же взывает Иеремия, Плач 1, 22: "Да предстанет пред лице Твое вся злоба их; и поступи с ними так же, как Ты поступил со мною за все грехи мои".

И таким образом открывается решение пятого возражения о торжественных мессах и приношениях священникам. К этому мы также добавим, что мы придерживаемся нашего устава[1816] исполнять церковную службу согласно порядку святой Римской Церкви и не принимаем во время месс приношения. И если бы даже ни один мирянин не пришел на наши службы, все равно мы служили бы их со всей торжественностью.

А на шестое обвинение, злонамеренно выдвинутое против нас, – будто мы женолюбы, то есть с удовольствием смотрим на женщин и ведем с ними беседы, и доверительно с ними общаемся, – мы отвечаем, что их слова – это слова тех, кто кладет пятно на избранных, то есть слова шутов, лицедеев и тех, кто зовется "рыцарями двора"[1817], которые полагают, что они имеют оправдание своей разнузданности и суете в том, что чернят других».

Тогда Матулино сказал в ответ: «Поистине говорю вам, брат Салимбене, что это слова епископа Форли, а не лицедеев; я даже видел, как он поднялся из-за стола и взял Библию, и показал мне такие слова в Книге сына Сирахова, 9, 10–11: "Отнюдь не сиди с женою замужнею и не оставайся с нею на пиру за вином, чтобы не склонилась к ней душа твоя, и чтобы ты не поползнулся духом в погибель". И он говорит, что вы, братья-минориты и проповедники, /f. 388d/ каждый день поступаете против Писания, и клирики его соглашались с ним, подтверждая то, что он сказал». Тогда я сказал ему в ответ: «Епископ Форли в точности таков, какого описывает сын Сирахов, 11, 31: "Превращая добро во зло, он строит козни и на людей избранных кладет пятно". И затем добавляет: "Остерегайся злодея, – ибо он строит зло, – чтобы он когда-нибудь не положил на тебе пятна навек" (11, 33). Но епископ Форли поступил бы лучше, если бы он исполнял на деле Писание, которое гласит, Сир 9, 15: "Не одобряй того, что одобряют нечестивые: помни, что они до самого ада не исправятся". О клириках же его скажу, что они есть "стадо волов среди тельцов народов, хвалящихся слитками серебра" (Пс 67, 31), и я не желаю похвал с их стороны, ибо Сенека говорит: "Пусть тебе обойдется так же дорого, если ты будешь хвалим недостойными, как и если ты будешь хвалим за недостойное"[1818]. Мы и братья-проповедники – бедняки, просящие милостыню, на которую нам приходится жить, и среди людей, делающих нам добро, есть женщины, по слову Писания, Сир 36, 27: "У кого нет жены, тот будет вздыхать скитаясь". Он это говорит потому, что женщины более сердобольны в подаянии бедным и больше сочувствуют обездоленным, нежели мужчины, у которых сердце более черство. И поэтому, когда они посылают за нами, нам следует идти к ним или ради их больных, или ради каких-либо других их горестей, чтобы воздать им хоть каким-нибудь благодеянием и не оказаться неблагодарными, ибо Апостол говорит, Кол 3, 15: "И будьте благодарны"[1819]. И мы не предаемся беседе с какой-либо женщиной за вином, ибо в соответствии с нашим уставом[1820] мы не смеем пить в городе ни с кем, кроме прелатов и братьев-монахов, и землевладельцев. Мы знаем также Писание, которое гласит, Сир 42, 12–13: "Не сиди среди женщин: ибо как из одежд выходит моль, так от женщины – лукавство женское".