А когда рыцари из Пьяченцы пришли к селению Ночето, они собрались на каком-то лугу, вооруженные и на конях, устроили там сходку и выбрали господина [Уго ди Сан-Витале] своим капитаном и предводителем, зная, что «при недостатке попечения падает народ, а при многих советниках благоденствует», Притч 11, 14. А господин [Уго ди Сан-Витале] был храбрым и опытным в бою, и человеком умным и таким, какого описывает Мудрец, Притч 24, 5–6: «Человек мудрый силен, и человек разумный укрепляет силу свою. Поэтому с обдуманностью веди войну твою, и успех будет при множестве совещаний». А был там и господин Гиберто да Дженте, великий и красноречивый оратор, который сказал: «Так сойдемся же с нашими врагами, уповая на Господа». То есть, как сказал Мудрец, Притч 21, 31: «Коня приготовляют на день битвы, но победа – от Господа». Господин же Герардо дельи Арчили сказал: «Будем отважны и "готовы или жить или умереть отважно" (1 Мак 4, 35), и пусть никто не отступит и не устрашится. Ибо "Господь будет на стороне храбрых" (Суд 5, 13)[803] и помощь Свою ниспошлет нам с небес». И вот, воодушевившись такими речами, они подступили и провели большое сражение с подеста и рыцарями Пармы при Боргетто ди Таро; и там они убили подеста Пармы, а именно господина Энрико Теста из Ареццо, который был моим знакомым и другом и сердечно любил всех братьев-миноритов. Убили также и его рыцаря, и господина Манфредо да Корнаццано, и господина Уго, сына господина Маньяротти деи Вичедомини, и многих других. И был там ранен господин Бартоло Тавернери, бежавший с некоторыми своими друзьями в Костамеццану. И /f. 288d/ тогда тевтонцы императора сказали изгнанникам: «Входите в Парму и захватывайте город, не опасаясь, потому что мы не окажем вам сопротивления». И изгнанные императором пармские рыцари тотчас же подошли к названному городу, не встречая никакого сопротивления, взяли его и удержали. И собрались жители Пармы на совет и собрание, и избрали пармским подеста господина Герардо да Корреджо. Случилось это в воскресенье 16 июня. А утром в понедельник упомянутые пармцы своевременно отправили послов в коммуну Реджо – господина Арманно де Скоти и с ним еще одного посла с требованием выдать им пленных из Пармы, содержавшихся реджийцами в оковах. Но господин Бозио, реджийский подеста, не пожелал их тогда выслушать.

Изгнанники по многим причинам смогли легко войти в Парму и взять ее. Первая причина в том, что король Энцо, коему отец поручил охранять город, ушел с кремонцами осаждать некий замок в епископстве Брешии, называемый Квинцано.

Вторая причина в том, что император находился в некоем городе Ломбардии, называемом Турином, потому что он шел в Лион, дабы захватить там кардиналов и папу. Ибо, как говорят, какие-то люди обещали предать в его руки римскую курию. Однако «составили замыслы, но не могли [выполнить их]» (Пс 20, 12). Почему? Потому что написано о Боге, Иов 5, 12: «Он разрушает замыслы коварных, и руки их не довершают предприятия».

Третья причина состоит в том, что в этот день господин Бартоло Тавернери выдавал замуж свою дочь госпожу Марию за некоего жителя Брешии, прибывшего за ней в Парму; /f. 289a/ и те, которые вышли навстречу приближающимся изгнанникам, перед этим пировали на этой свадьбе и отяжелели от вина и обильнейших яств; и поднялись они из-за стола, рассчитывая сокрушить всех в первой же стычке; но из-за того, что были полупьяными, сами были перебиты и повержены в Боргетто, на берегу реки Таро.

Четвертая причина – та, что город Парма был открыт со всех сторон, ибо не имел никаких укреплений.

Пятая причина состоит в том, что те, кто приближался с намерением вступить в город, сложив руки крестом и совершая крестное знамение, говорили вышедшим навстречу: «Во имя любви к Богу и блаженной Деве, Матери Его, нашей владычице в этом городе, позвольте нам вернуться в наш город, ибо безвинно мы были изгнаны и сосланы, и возвращаемся мы с миром для всех и не собираемся никому причинять никакого зла». Слыша это, пармцы, встретившие их на дороге без оружия, прониклись к ним состраданием и из-за их смирения, и из-за того, что узнали, что те идут с миром. И сказали им: «Во имя Господа входите в город без опаски, ибо во всем этом мы будем на вашей стороне».

Шестая причина: оставшиеся в городе жители не вмешивались в эти дела, поскольку не были ни с теми, что вошли в город, ни с теми, кто сражался за императора. Менялы сидели в своих лавках, другие – ремесленники – не прекращали работу в своих мастерских, как если бы ничего не случилось.

Седьмая причина была та, что знатные и влиятельные люди из числа сторонников императора сразу же покинули город, рассеялись по епископству, укрылись в своих замках и укреплениях и боялись их покидать.

Восьмая причина была та, что /f. 289b/ тевтонцы императора, узнав, что изгнанники убили пармского подеста, боясь смерти, позволили им вступить в город миролюбиво и делать там все, что угодно[804]. Так же поступила стража дворца коммуны и башни. Посему Мудрец говорит, Притч 19, 25: «Если ты накажешь кощунника, то и простой сделается благоразумным». К этому подходят также слова, 4 Цар 10, 4: «Они испугались чрезвычайно и сказали: вот, два царя не устояли перед ним, как же нам устоять?» Как если бы было два царя: господин Энрико Теста, подеста Пармы, и господин Бартоло Тавернери, который был сторонником императора в Парме и капитаном партии Империи. Эти двое «не устояли перед ним», а именно перед подошедшим к Парме клином, то есть войском, которое было на самом деле весьма малочисленным.

Девятая причина была та, что они возлагали большую надежду на то, что к ним отовсюду скоро подоспеет помощь.

Во-первых, от папы Иннокентия IV, у которого в Парме было много родственников и свойственников, и потому что Парма решила бороться против императора, врага его, и уже начала борьбу. Во-вторых, от Григория да Монтелонго, легата в Ломбардии, готового в Милане прийти на помощь с господином Бернардо ди Роландо Росси из Пармы, родственником папы Иннокентия IV, и с миланцами, как только за ними пошлют. В-третьих, от жителей Пьяченцы. В-четвертых, от графа ди Сан-Бонифачо из Вероны. В-пятых, от болонцев и феррарцев и от всех сторонников Церкви.

Но здесь, дабы впредь понять запутанность положения, следует сказать о том, что сторонники Церкви из Модены пребывали вне города, /f. 289c/ а сторонники императора – в городе. Так же было и в Реджо.

Так же стало по прошествии времени и в Кремоне. И поэтому в те времена велась тяжелейшая война, продолжавшаяся много лет; и люди не могли ни пахать, ни сеять, ни убирать урожай, ни возделывать виноградники, ни снимать виноград, ни жить в деревнях. И такое положение было главным образом в Парме, Реджо, Модене и Кремоне. Но около городов люди трудились под охраной городских рыцарей, поделенных на кварталы по числу городских ворот. И вооруженные рыцари охраняли работающих целый день, и крестьяне работали в полях. А это было необходимо из-за наемников, разбойников и грабителей, которых стало слишком много, и они похищали людей и заключали их в темницы ради получения выкупа. Уводили они и быков на еду или на продажу. И если пленных не выкупали, они их подвешивали за ноги и за руки, вырывали у них зубы, клали в рот жаб, чтобы их быстрее выкупали; это было для тех горше и отвратительнее всякой смерти; а эти были жесточе демонов. И в то время человек смотрел на другого человека, идущего по дороге, с такой же охотой, с какой он смотрел бы на диавола. Ибо один всегда подозревал другого в том, что тот хочет его схватить и отвести в темницу, чтобы тот стал таким, кто «богатством своим ... выкупает жизнь свою», Притч 13, 8. И земля стала пустыней, потому что не было ни обрабатывающего ее, ни того, кто,«пройдет по ней» (Ис 34, 10). В самом деле, во дни Фридриха, особенно с тех пор, как он был низложен и Парма восстала и поднялась против него, «были пусты дороги, и ходившие прежде путями прямыми ходили тогда /f. 289d/ окольными дорогами», Суд 5, 6.