И вот прибыли посланцы из Болоньи и Пармы, чтобы заключить мир[2633] между осаждающими из Реджо и осажденными в Рокетте людьми из Джессо. И под предлогом заключения мира осада была снята, осажденные вышли из Рокетты, но мир не /f. 488d/ был заключен. И люди из Джессо сделали реджийцам много зла: они грабили и разрушали деревни в Реджийском епископстве, захватывали людей и подвергали их различным мыслимым и немыслимым пыткам, чтобы получить от них выкуп. А творили такие дела и бергамцы, и миланцы, и наемники из Лигурии, которых люди из Джессо набрали за плату. О них можно сказать словами Иеремии, 6, 23 и 50, 42: «Они жестоки и немилосерды».

И действительно, однажды они схватили одного очень бедного человека, который никогда не причинял им вреда, более того, он мог бы им угодить, если бы у него что-нибудь было; наемники его связали, привели в Джессо и сказали ему: «Выкладывай выкуп за себя!» А это означало: «Объяви, сколько ты можешь нам дать». Когда же он ответил, что у него ничего нет, они тотчас ударили его в челюсть тяжеленным камнем, и от этого единственного удара у него изо рта выпало шесть зубов, а седьмой еле держался. И так они поступали со многими другими. Иным они помещали голову в тиски и с силой стягивали их до тех пор, пока у тех глаза не вылезали из орбит и не оказывались на щеках. Иным они обвязывали веревкой большой палец правой или левой руки и подвешивали на нем все тело, А некоторых подвешивали даже за половые органы. Иные висели только на мизинце ноги. Некоторым связывали руки за спиной и заставляли их сидеть, а под ноги /f. 489a/ ставили горшок с раскаленными углями, которые они раздували кузнечным мехом. Некоторым тонкой веревкой привязывали большой палец правой ноги к зубу и чем-нибудь острым кололи их в спину, так что те сами себе вырывали зубы. Другим привязывали руки к щиколоткам, как это делают с ягнятами, когда несут их на заклание, то есть на бойню, и они висели в таком виде на шесте целый день без пищи и питья. У иных жестким куском дерева скребли и терли голени до тех пор, пока не обнажалась кость. И зрелище это вызывало жалость и великое сострадание. И когда старейшины из Джессо порицали наемников за то, что они применяют такие страшные пытки к христианам, те возмущались и требовали, чтобы они ушли, раз не выдерживают такого. И потому старейшины под давлением необходимости позволяли делать это, хотели они того или нет.

Наемники придумали и применяли множество других пыток, которые кратко и не опишешь. Да и это было описано лишь ради того, чтобы знать, что иные люди более жестоки, чем звери. И поистине заслуженно и справедливо, чтобы подобных людей бесы подвергали пыткам в аду, как описано у Исаии, 5, 14: «За то преисподняя расширилась и без меры раскрыла пасть свою: и сойдет туда слава их и богатство их, и шум их». И еще говорит Господь, Мф 25, 41: «Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его», за то, что вы не только не творили дела сострадания, но, более того, применяли пытки, подобные диавольским. Об этом говорит Иов, 24, 12: «В городе люди /f. 489b/ стонут, и душа убиваемых вопит, и Бог не позволяет уйти неотмщенными»[2634]. Посему Господь вопрошает, Иер 9, 9: «Неужели Я не накажу их за это?» Конечно, накажет, ибо Бог отмщения – Господь[2635]. Поэтому сказано, Иов 4, 8–9: «Как я видал, то оравшие нечестие и сеявшие зло пожинают его; от дуновения Божия погибают и от духа гнева Его исчезают».

А вышеупомянутые люди из Джессо вошли в Рокетту в августовские календы [1 августа], то есть в день святого Петра в оковах, и находились там до дня святых мучеников Ипполита и Кассиана [13 августа], в каковой день они и вышли оттуда. И поведал мне некий юноша, бывший с ними все это время, что в Рокетте было 300 человек и 240 коней. А снаружи было три тысячи осаждавших, считая реджийцев и их друзей, и они были расставлены повсюду в горах вокруг Рокетты и распределены по разным стоянкам и отрядам. И если бы реджийцы захватили осажденных (а они могли это сделать, но пармцы и болонцы, вступившие в переговоры о мире, помешали им), то, несомненно, война между ними была бы закончена, ибо все главные их враги были заперты в Рокетте. К тому же у осаждавших были баллисты и тараны, удары которых осажденные в Рокетте не смогли бы выдержать. А Рокетта находится в миле[2636] от Сассуоло и в десяти милях от города Реджо. Местность эта представляет собой долину, окруженную горами; в середине этой долины возвышается холм, на котором и построена эта Рокетта.

Рокетта имеет еще и другое название – Тиниберга, и вот почему. Некие люди из Бергамо, из числа важных лиц /f. 489c/ своего города, из-за совершенного ими убийства были изгнаны и отправлены в вечную ссылку без надежды вернуться когда-нибудь в свой город. И когда они явились в Реджо, то попросили реджийскую коммуну выделить им место для безопасного проживания. И реджийцы предоставили им такую милость и предложили обойти все их епископство, и построить укрепление, и жить там, где они найдут не занятое никем и удобное для них место. И таким образом они построили Рокетту, назвав ее Тинибергой. А теперь она принадлежала[2637] господину Бернардо да Джессо.

В это же время вышеупомянутого года болонцы выслали многих из своих рыцарей и отправили их на жительство в различные города. И сделали это, конечно, пополаны, получив власть над рыцарями.

И обрати внимание, что власть некоторых лиц, а именно женщин, отроков, рабов и глупцов, недругов и лиц ничтожных, согласно Священному Писанию, считается наихудшей. О последних сказано: Хуже нет ничего, чем подлый, поднявшийся к власти[2638].

И Патеккьо в «Книге досад» сказал: Нехорош дурной правитель...

Обо всех таких властителях смотри выше, лист 235.

В это же время Монако да Бьянелло, член семьи Каносса, схватил Бернарда ди Гульельмо, диакона церкви святого Антонина в Кваттро-Кастелла. Диакон, как говорили схватившие его люди, откровенно и добровольно, без пытки признался в том, что хотел предать Бьянелло и отдать его людям из Джессо. И тотчас они перерезали ему горло, протащили по всему замку мертвым и раздетым и выбросили вон, словно падаль. Так его и похоронили в одной нательной рубашке /f. 489d/ у церкви святого Антонина. В день Иоанна Крестителя [24 июня], когда я служил мессу в Бьянелло, этот диакон читал во время мессы Евангелие, и в этом же году, на следующий день после дня Усекновения главы святого Иоанна Крестителя [29 августа], в субботу, он был зарезан. А у сестры его по имени Берта отрезали язык и изгнали ее из Кваттро-Кастелла без права возвращения туда. Ее обвиняли в том, что она якобы делила с ним ложе, то есть была любовницей, или наложницей, и, разумеется, в том, что она была посредницей между людьми из Джессо и некоторыми злейшими предателями из Кваттро-Кастелла, передавая им тайные замыслы. А этот диакон был стариком, и у него была любовница, но в этом он или не смог или не захотел признаться. Говорили, что его зарезал Мартинелло, известный убийца и злодей, которого Монако держал при себе в замке.