Также в вышеназванном году скончался господин Гульельм да Фолиано, епископ Реджийский, и плохо он распорядился деяниями души своей. Ибо алчный был он человек, необразованный и почти мирянин. Он был негодным пастухом, как говорит Захария, 11, 17. Жить он хотел роскошно, то есть каждый день поедать столько, сколько нужно для удовлетворения плоти. Для богатых людей и приближенных своих он часто устраивал пышные пиры, а перед бедняками затворил он лоно сострадания. И потому мог он бояться того, о чем говорит Мудрец в Притчах, 21, 13: «Кто затыкает ухо свое от вопля бедного, тот и сам будет вопить, – и не будет услышан». Он обирал также сирот и вдов, так что нельзя о нем сказать: «Тебе предает себя бедный; сироте Ты помощник» (Пс 9, 35), и сам он не мог сказать, как Иов, 29, 13: «И сердцу вдовы доставлял я радость». Девушкам-сиротам не помогал выйти замуж, а, напротив, отнимал у них отцовское и материнское добро. Грубый он был человек, то есть тупой и невежественный; мало было людей, хорошо о нем отзывавшихся. Где только мог он что-нибудь схватить, хватал. Скопил он великое богатство, а перед смертью расточил его и отдал родственникам. Лучше бы быть ему свинопасом или прокаженным, а не епископом. Ничего он не оставил монахам, ни братьям-миноритам[2238], ни проповедникам, ни другим беднякам, хотя в Писании говорится, Сир 4, 7: «В собрании бедных старайся быть приятным»[2239]. И даже бедные монахи, участвовавшие в его погребальной процессии, не получили в тот день крошки хлеба от добра его или, лучше сказать, от епископства его. Я участвовал в его похоронах и погребении и знаю, что после погребения на его могиле /f. 425c/ оставила свои испражнения собака. Он был похоронен в кафедральном соборе, в нижнем приделе, где находятся пополаны. На самом деле он заслуживал погребения в навозной куче. Проклятый был человек, жестокий и алчный, и взбаламутил многих, живших в мире; сорок лет без одного месяца занимал место епископа в Реджо. Скончался он в августе месяце, в день святого Августина епископа [28 августа], похоронен в воскресенье, в день Усекновения главы святого Иоанна Крестителя [29 августа].

Также в этом году жители селения Биббьяно (а это было селение в Реджийском епископстве, дома которого находились далеко друг от друга), собравшись вместе, создали единый борго в этой самой местности.

Также в этом году братья-минориты из Пармы построили красивую трапезную на Прато Сант’Эрколано, где у них обитель и где в старину жители Пармы устраивали рыночные торги, а по прошествии времени в воскресенье перед Великим постом проводили рыцарские турниры.

Также в вышеназванном году жители Пармы построили каменный мост на реке Парме, в местности, называвшейся Галера, от обители гумилиатов до обители проповедников; и приказали построить городскую стену по направлению к горам возле реки Пармы, недалеко от приюта Святого Франциска[2240].

Также в предшествующие годы много хорошего сделали жители Пармы в своем городе. Они довели строительство верхней части баптистерия до возведения купола; и уже давно он был бы завершен, если бы тому не чинил препятствий Эццелино да Романо, правивший в Вероне. Ибо этот баптистерий строили из камня, добываемого только в Вероне. Также они изваяли больших львов и возвели колонны у портала кафедрального собора близ площади баптистерия и епископского дворца. Также они сделали три большие, широкие и красивые /f. 425d/ улицы: одну от церкви святой Христины до дворца коммуны; другую – от Новой площади, где выступал с речами подеста, до церкви святого апостола Фомы; третью – от площади коммуны до церкви святого Павла. И на всех этих улицах они построили с обеих сторон дома и красивые дворцы. Также они построили весьма красивый дворец для капитана[2241], недалеко от старого дворца, построенного еще при Торелло (или Таурелло) де Страда, гражданине Павии и пармском подеста[2242]. При нем было также начато строительство замка Торелли на дороге, ведущей в Борго Сан-Доннино[2243]. Но так как жители Борго перешли под власть пармской коммуны[2244], то жители Пармы прекратили начатое строительство и не завершили замок, который они предполагали построить. Также в вышеназванном году они расширили Новую площадь коммуны и выкупили за счет коммуны все дома вокруг площади; и должны были построить новый дворец и торговые лавки для пользы коммуны там, где прежде был очень красивый дворец семьи Пагани, который я видел собственными глазами. Потом они купили дворец господина Манфредо да Шипионе, весьма красивый, затем мясной рынок, и наконец коммуна купила для себя все, что находилось в округе церкви святого Петра вместе с домами и башней господина Руффино Вернацци. Также в предшествующие годы они построили некий судоходный канал, но он немногого стоил; ибо он спускался по старому руслу до деревни кардинала Герарда Альбо, а эта деревня была когда-то и моей, потому что у меня там было много владений; и называлась она Гайнаго[2245]; и в нижней части этой деревни канал делал некий извилистый /f. 426a/ поворот, чтобы не проходить, как раньше, через Колорно, а вести корабли через деревню Фрассинару; однако, шел ли он через Колорно или через Фрассинару, – немногого он стоил. И если бы я полностью владел своим имуществом, я лучше бы знал, как провести канал к выгоде жителей Пармы. Также в том же году они выкопали длинный ров возле дороги из Брешелло, от приюта до Сорболо, и пустили по нему воды канала Гамбалоне, потому что своим разливом он затоплял все поля, находившиеся в низине у дороги, так что крестьяне не могли их использовать для земледелия.

Также в вышеназванном году в провинции Прованс, в городе Авиньоне[2246], в воскресенье, накануне дня блаженного Франциска [3 октября], скончался брат Бонаграциа, генеральный министр ордена братьев-миноритов, и был он похоронен в церкви братьев у главного алтаря. И был там брат Виталис, министр Болоньи, и Бонаграциа велел ему благословить от его имени всех братьев его провинции и всем отпустить все грехи. Так и было. Он стоял во главе ордена четыре года[2247]; и генеральный капитул, который должен был проводиться в Милане[2248], как было установлено на предыдущем генеральном капитуле[2249], был отложен до Пятидесятницы [13 мая] 1285 года.

Также в вышеназванное лето Господне, а именно в 1283, в провинции Прованс, в замке святого Максимина [Сен-Максимен], были найдены мощи блаженной Марии Магдалины[2250], совсем не тронутые тлением, за исключением одной голени. А святой Максимин был одним из 72 учеников Господа, о которых говорится в Евангелии от Луки, 10. Он был архиепископом города Экса, где похоронен граф, на дочери которого был женат король Франции, а именно Людовик Святой[2251], переправившийся через море для помощи Святой Земле в лето Господне /f. 426b/ 1248. И этот город находится на расстоянии 15 миль от Марселя. И я жил в этом городе [в Марселе] в том году, когда король Франции переправился через море, потому что я был из этого монастыря. А когда были найдены мощи блаженной Марии Магдалины, то надгробную надпись из-за древности письма с трудом удалось прочесть с помощью увеличительного стекла. И королю Карлу, который был графом Прованса, отправлявшемуся в том году в Бордо для проведения условленного и назначенного сражения с Педро, королем Арагонским, было угодно, чтобы мощи блаженной Марии Магдалины были доступны для всех и прославлены, и окружены почестями и чтобы для этого было устроено торжественное празднество[2252]. Так и было сделано. И посему с этих пор прекращаются споры, стычки, насмешки, злоупотребления и ложные измышления вокруг мощей блаженной Марии Магдалины. Ибо жители Сенигальи говорили, что мощи у них, и жители Везеле (это многонаселенный замок в Бургундии) говорили, что у них они тоже есть, и даже есть у них по этому поводу предание. Но ведь очевидно, что в трех местах мощи одной и той же святой жены быть не могут.