И заметь, что этот господин Якопо д'Энцола взял жену из Падуи, вдову, которую звали госпожой Маркезиной и которую ему сосватал господин Маттео да Корреджо в бытность свою пармским подеста. Эта женщина принесла господину Якопо в приданое большие деньги, а он их отдал в рост, приобрел на них в Повильо поля, виноградники и большие угодья, и стало у него «богатства и славы весьма много» (2 Пар 32, 27). В Парме он приобрел мой дом, что был рядом с баптистерием, и получил его чуть ли не даром, ибо заплатил за него малую часть того, во что оценивал его мой отец и во что его надлежало оценить. В дальнейшем господин Якопо был возведен в рыцари в воротах баптистерия, выходящих на площадь, /f. 464a/ и отправился в Модену, дабы стать там подеста, ибо был избран жителями города на эту должность, и еще до окончания своих полномочий окончил он свой жизненный путь. А умер он от некой горловой хвори, которую греки называют апоплексией. Исповедал его брат Якобин дель Порто, что из Модены, он же его и причастил. Оставил покойник братьям-миноритам из Пармы десять имперских либр и столько же – братьям-миноритам из Модены, дабы они молились за упокой его души и за тех, кто умер без покаяния. Да упокоится душа его с миром по милости Божией! Можно воистину сказать о нем, Пс 48, 17–18: «Не бойся, когда богатеет человек, когда слава дома его умножается: ибо умирая не возьмет ничего; не пойдет за ним слава его». И еще, Иов 20, 20: «Хотя и будет у него то, чего он желал, владеть им он не сможет»[2533]. От него осталась дочь по имени Айка, которая вышла сначала замуж за Гирардино дельи Арчили, а когда овдовела, ее взял в жены Эццелино, сын покойного господина Аймерико де Палуде. От Эццелино родила она сыновей и дочерей. Брат же вышеупомянутой госпожи и сын господина Якопо д'Энцола зовется Гирардино, он юноша щедрый, учтивый и великодушный, и ведет достойный образ жизни.

Дед господина Якопо прозывался господином Гвидолино д'Энцола, и был он человеком среднего роста, и было у него «богатства и славы весьма много» (2 Пар 32, 27), и был он весьма привержен Церкви, и я видал его тысячу раз. Он отделился от других членов семейства Энцола, которые жили в борго Санта-Кристина, перебрался [в Парму] и поселился рядом с кафедральным собором, а это – собор Преславной Девы Марии. В нем он каждый день слушал мессу, выстаивал всю дневную службу, а также и ночную, когда позволяло время. Когда же он не был занят /f. 464b/ церковной службой, то посиживал вместе со своими соседями под городским портиком поблизости от епископского дворца и рассуждал с ними о Боге или же охотно слушал, как о Нем говорят другие. Он выходил из себя, когда кто-либо из мальчишек бросался камнями в баптистерий или в главный собор, целясь в лепнину и фрески. Завидев такое, он никак не мог сдержаться, быстро подбегал и принимался лупить их ремнем, как будто ему кто-то поручил сторожить то место, а поступал он так исключительно из-за ревностного отношения и любви к Богу, словно говоря: «Ревность по доме Твоем снедает меня» (Пс 68, 10). Сказано где-то у Августина: «Добрая ревность есть пламя веры, которым ум загорается в защиту истины, отбросив прочь человеческий страх». Этот вышеупомянутый господин, помимо сада, башни и дворца, в котором он сам жил, имел еще много других домов, пекарню и винный погреб. И раз в неделю для всех нищих, стекавшихся к нему со всего города, творилась общая милостыня из хлеба, вареных бобов и вина на улице возле его дома, как я видел своими глазами «не раз и не два» (4 Цар 6, 10). Этот вышеупомянутый господин был большим другом братьев-миноритов и первейшим их благодетелем, исполняя то, чему учит сын Сирахов, 4, 7: «В собрании бедных[2534] старайся быть приятным».

Этот вышеупомянутый господин от супруги Аммессы, которая была сестрой господина Герардо да Корреджо, прозывавшегося еще деи Денти, отца господина Гвидо и господина Маттео, имел двух сыновей. Одного из них звали господином Маттео, другого – господином Уго. Он сам их посвятил в рыцари, когда они достигли совершеннолетия[2535], как я видел своими глазами. И оба они были моими близкими друзьями. Когда Парма взбунтовалась против императора[2536], эти два брата были /f. 464c/ императором схвачены и взяты в плен, а по прошествии времени похоронены в обители братьев-миноритов в Парме. Позднее у господина Маттео и его жены госпожи Рикельдины, сестры господина Бернардино да Корнаццано, родилось трое сыновей, одним из которых был господин Бернардо д'Энцола, доблестный рыцарь и влиятельный человек, и был он подеста в Перудже, когда там еще жил папа Климент IV. Он был моим другом и доказал это на деле, ибо, когда я оказался в Перудже, а он был там подеста, он сразу же за мной послал и отправил меня к папе. Умер он в надлежащее время, как и все его братья, оставив после себя детей. Вторым сыном господина Маттео, сына господина Гвидолино д'Энцола, был господин Якопо, моденский подеста, о котором выше было сказано достаточно. Третьим был господин Гвидо, который взял в жены дочь господина Альбертино деи Турки из Феррары, от которой у него было много сыновей; одного из них, которого зовут Туркьо, пармцы изгнали из города, ибо он человек скверный и дурной. Ведь хотя он и запятнал себя множеством злодейств, он добавил к ним еще и другие, ибо аббата монастыря Брешелло без какой-либо вины с его стороны он самым безжалостным образом пронзил копьем, когда они обедали за одним столом. Именно таких людей проклинает Исаия, когда говорит, 3, 11: «А беззаконнику – горе, ибо будет ему возмездие за дела рук его». И Мудрец говорит, Еккл 8, 13: «А нечестивому не будет добра, и, подобно тени, недолго продержится тот, кто не благоговеет пред Богом».

Далее, у господина Уго, сына господина Гвидолино д'Энцола, который был женат на госпоже Луккезии из семьи ди Монастерио, или ди Сан-Марко, /f. 464d/ родились двое сыновей, один из которых звался господином Гульельмо, а другой – господином Маттео; и две дочери, из которых одна стала женой господина Якопино Панчери из Реджо, но детей от него не прижила, другая же – господина Бонаккорсо да Монтеккьо и родила ему множество детей. После этого госпожа Луккезия наперекор своим детям вышла замуж за господина Гирардино, сына господина Ланфранко ди Пио из Модены, но детей ему не родила, и после ее смерти у него не было никакого потомства.

Дед их, господин Гвидолино д'Энцола, подававший милостыню нищим, имел дочь, госпожу Рикельдину, женщину легкомысленную и веселую, которая вышла замуж за господина Якопино да Бенечето и родила ему двух сыновей, одного из которых звали Арпо, а другого – Пьетро. Был господин Якопино да Бенечето рыцарь пригожий и весьма богатый поместьями, домами и казной, но все прокутил и растратил на пирушки, гистрионов и щедрые подарки, так что его сыновьям пришлось бы голодать, как сказал мне со слезами Арпо, один из них, если бы они не просили подаяния у других. А господин Арпо да Бенечето, родной брат вышеупомянутого Якопино, вместе с господином Бернардом Бафуло вступили в орден братьев-миноритов чуть ли не в самом начале, когда минориты только-только заявили о себе в Парме.

Был господин Бернард Бафуло рыцарем весьма богатым и человеком известным, и в Парме очень знаменитым. И был он человеком великой души и доблестным воином /f. 465a/ и опытным в бою. В самом начале своего вступления в орден, движимый любовью к Богу, он выказал необыкновенный пыл, на деле претворяя в жизнь слова Апостола. Тот говорит, Евр 13, 13: «Итак выйдем» вместе с Иисусом «за стан, нося Его поругание».