В сражении, уже упоминавшемся выше, а именно при Санта-Мария-ин-Страда[301], погиб господин Дзангаро из пармской семьи Сан-Витале, славный и именитый рыцарь и храбрый воин. А в сражении при Сан-Чезарио погиб также господин Гварино из той же семьи, бывший, как и Дзангаро, храбрым и сведущим в военном деле рыцарем. Он был родственником господина нашего папы Иннокентия IV. Ведь женой его была сестра папы, от которой у него было шесть сыновей и одна дочь. Я их всех видел: они были людьми красивыми, сильными и дородными. Первого из них звали господин Уго ди Сан-Витале. Второй, господин Альберт, много лет был каноником кафедрального собора, затем много лет назывался выборным Пармы[302]. Он не достиг священнического сана и не был посвящен в сан епископа, потому что не хотел, и умер диаконом. Его погребли в приделе кафедрального собора, где обычно стояла боевая повозка, за хорами каноников, со стороны монастыря братьев-миноритов. И господин Обиццо да Лаванья, который был пармским епископом и дядей папы Иннокентия IV, погребен ниже. Господин же Альберт, выборный Пармы, был мужем красивым, малообразованным, но честным. Он был моим знакомым и приятелем, и он говорил мне, что отец мой надеялся с помощью папы Иннокентия устроить мое удаление из ордена братьев-миноритов, но, настигнутый смертью, не смог[303]. Ведь папа Иннокентий знал моего отца, потому что был когда-то каноником в пармском соборе, и у него была хорошая память, а отец мой жил около этого собора. К тому же отец выдал свою дочь, госпожу Марию, за господина Аццо, кровного родственника господина Гварино, родственника папы, и потому он надеялся, что с помощью племянников /f. 233b/ папы и по причине дружеских отношений с ним папа вернет меня ему, тем более что у [моего] отца не было другого сына. Этого, как я полагаю, папа не сделал бы. Может быть, ради утешения отца моего, он дал бы мне епископство или какой-либо другой сан. Ибо папа был весьма щедрым, как это видно из одобренного им Устава[304] братьев-миноритов и из многого другого. При папе всегда находились в большом количестве братья-минориты, для которых он даже построил прекрасную обитель и красивую церковь в Лаванье, на собственной земле. Папа хотел, чтобы в этой церкви всегда было 25 миноритов, которых он хотел снабжать книгами и другими необходимыми вещами. Но братья-минориты не пожелали принять этот дар. И папа отдал другим монахам. Сей папа в Лионе в лето от Воплощения Господня 1247 в своих покоях дал мне право проповедовать, отпустил все мои грехи и оказал мне много других милостей. Он отобрал Пармское епископство у брата Бернарда Вицио (а он был из семьи Скоти и организовал орден братьев из Марторано; это епископство он получил от Григория да Монтелонго, папского легата в Ломбардии) и отдал его Альберту, своему племяннику. Ибо папа Иннокентий IV премного любил своих родственников. У него в Парме были три замужние сестры, народившие много племянников, которых он одарил многими пребендами и, по слову пророческому, созиждил «Сион кровью» (Мих 3, 10).

Далее, третьим сыном господина Гварино был Ансельмо, муж красивый, но совсем непригодный к ратным делам, ибо он был воспитан в Римской курии с кардиналами, от которых он воспринял праздные нравы священников. Четвертым был Гульельмо, которому, как я думаю, было 20 лет, когда он скончался, юноша весьма совестливый (ибо он желал исповедоваться по крайней мере раз в неделю). Пятым был господин Обиццо, недавно ставший епископом Пармским, /f. 233c/ а до этого он много лет был епископом Триполитанским. Это был как бы муж брани. И его можно описать так, как я описал выше[305] господина Николая, епископа Реджо. А именно, с клириками он был клирик, с монахами – монах, с мирянами – мирянин, с рыцарями – рыцарь, с баронами – барон. Он был большим плутом, большим мотом, щедрым, милостивым и обходительным. В начале своего служения он продал задешево и передал каким-то проходимцам много земель и владений епископских. Вот почему Гиберто да Дженте во времена папы Урбана[306] обвинил его в мошенничестве, расхищении и продаже епископского имущества. Но впоследствии Обиццо выкупил розданные им земли и много сделал доброго в своем епископстве. Был он мужем образованным, хорошо осведомленным в каноническом праве и весьма опытным в богослужении; умел играть в шахматы; приходское духовенство держал в большой строгости. Церковные приходы он давал тем, кто ему угождал. Любил монахов и в особенности братьев-миноритов. Он совершил один непорядочный поступок: когда он был епископом в Триполи, он оставил свое епископство и с помощью кардинала господина Оттобоно, который впоследствии стал папой Адрианом[307], отнял Пармское епископство у магистра Иоанна ди донна Рифида, архипресвитера кафедрального собора, который был знатоком и канонического и гражданского права и много лет учил и тому и другому; и был он честным и хорошим человеком, хорошо пел и хорошо проповедовал, и, кроме того, он обучил Обиццо каноническому праву; а епископом Пармским он был избран по закону другими канониками после смерти господина Альберта[308], брата его. И если «малая закваска заквашивает все тесто» (Гал 5, 9), то насколько больше немалая? В самом деле, как говорит сын Сирахов, /f. 233d/ 6, 9: «Бывает друг, который превращается во врага и откроет ссору к поношению твоему»; о таком друге говорит сын Сирахов, 11, 31: «Превращая добро во зло, он строит козни и на людей избранных кладет пятно». Так же говорит Мудрец в Притчах 18, 1[309]: «Случая ищет тот, кто хочет оставить друга: он во всякое время будет достоин порицания». Но сказал Авессалом Хусию Архитянину, другу Давидову, 2 Цар 16, 17: «Таково-то усердие твое к твоему другу!» Здесь подходят и слова сына Сирахова, 29, 8–9: «И без причины приобрел себе врага в нем: он воздаст ему проклятиями и бранью и вместо почтения воздаст бесчестием».

Далее, шестым и последним сыном господина Гварино, вышеупомянутого родственника папы Иннокентия IV, был господин Тедизио, полный, упитанный и сильный.

Сестрой же этих братьев была госпожа Цецилия, много лет находившаяся в пармском монастыре ордена святой Клары, затем ее оттуда взяли и поставили аббатисой в кьяварском монастыре, который построил на свои деньги и на своей земле около Лаваньи кардинал господин Гульельм, племянник папы Иннокентия; и был это очень богатый монастырь, и в нем жили и братья-минориты и сестры. Сия аббатиса госпожа Цецилия, наказанная Богом за грубость и жадность свою, обрела плохую кончину. А погибла она так. Брат Бонифаций, визитатор монастырей ордена святой Клары в Ломбардской провинции, хотел разместить по монастырям неких знатных дам, поскольку из-за частых войн они не могли больше находиться в городе Турине в Ломбардии. И когда он разместил по разным монастырям всех, кроме двух сестер, он прибыл с этими двумя в Геную и одну устроил в генуэзский монастырь с согласия сестер и аббатисы, другую – в кьяварский монастырь, /f. 234a/ где только одна аббатиса была против. И вот вдруг, пока визитатор трапезовал в обители братьев, живших там, аббатиса, придя в гнев душевный и нахмурив чело, набросилась на новую гостью, говоря и приказывая сестрам выгнать ее, ибо ни за что не желала, чтобы та оставалась в ее монастыре. Когда же сестры со слезами и мольбой заступились перед аббатисой за новенькую, аббатиса им ответила: «Ах вы, бестолковые бабы! Вы думаете, я не знаю, зачем я это делаю? Я так поступаю ради блага вашего и ради блага обители нашей». И, схватив ее за руку, вытолкала ее, оправдывая поэтическую строку[310]: