Перейдем ко второму вопросу, то есть к погребениям. Об этом мы говорим, что римские понтифики не случайно позволили любому выбирать себе место погребения, где он хочет, по слову Писания, Сир 7, 36: "И умершего не лишай милости". За это восхваляется Вооз, муж праведный, о котором говорится, Руфь 2, 20: "Благословен он от Господа за то, что не лишил милости своей ни живых, ни мертвых!" Что и делают братья-минориты и проповедники, когда хоронят преданных им прихожан, которые выбирают погребение у них. Об этом папа Лев III сказал: "Мы, принимая во внимание установления наших предков, постановляем, чтобы каждый покоился в гробницах своих предков, как учит кончина патриархов. Однако мы никому не отказываем самому выбрать собственное место погребения и даже чужое. Ведь Господь и учитель избрал чужое как Свое. Но, поскольку 'трудящийся достоин награды за труды свои' (Лк 10, 7), мы считаем, что третья часть его вознаграждения должна быть отдана той церкви, в которой он обычно вкушает небесную пищу, чтобы, согласно Апостолу, они были товарищами в утешении, как были в страданиях[1740]. И также пусть он выбирает место для погребения, где захочет. И под страхом анафемы мы заклинаем и предупреждаем, чтобы не было иначе, чем по воле Господа нашего, Который поведал нам через пророка, сказав: 'Не передвигай межи давней, которую провели отцы твои'[1741] ". Заметь, что эту волю высказывает Соломон в Притчах, 22, 28; это его папа Лев III называет пророком. /f. 380c/

Климент III: "Ты хотел получить от нас точный ответ, каким образом должна быть понята и истолкована клаузула (заключительная фраза. – Прим. пер.), которую обычно добавляют в привилегиях: 'с сохранением права на вознаграждение тех церквей, которые принимают тела умерших'. Когда же на эту статью распространились различные установления наших предшественников, и при этом папа Лев толковал это право то как третью часть, то как половину, а папа Урбан – как четвертую, мы, при существующем разнообразии мнений предлагаем такой ответ: как говорит блаженный Иероним, 'пусть каждая провинция руководствуется своим суждением'[1742], пусть, согласно разумному местному подходу, это право составляет около половины, либо третью, либо четвертую часть, в зависимости от местных различий"[1743].

Теперь перейдем к третьему вопросу, то есть об исповедании. Приходские священники жалуются на нас, что мы, против их воли, исповедуем прихожан, которые вверены им и которых они сами должны исповедовать.

Поэтому заслуживает внимания вопрос[1744], "можно ли исповедоваться другому, более сведущему священнику, против воли своего, или надлежит исповедоваться только своему священнику. Обязанность исповедоваться последнему освящается прежде всего авторитетом Священного Писания, Притч 27, 23: 'Внимательно изучай лицо овцы твоей'[1745]. Если же лицо овцы есть состояние души и никто не может знать лица, то есть состояния души, иначе, чем через исповедь, следовательно, если священнику, на которого возложено попечение о душе, предписано знать состояние души, прихожанин обязан исповедоваться ему. Также, Евр 13, 17: 'Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет'; следовательно, если священник, на которого возложено попечение, должен дать отчет о душе прихожанина, то, как представляется, и прихожанин должен указать ему на состояние своей души. Это же самое подтверждается авторитетом канона Иннокентия, принятого на вселенском соборе: 'Всякий верующий, и мужского, и женского пола, если он достиг сознательного возраста, обо всех /f. 380d/ своих грехах должен наедине исповедоваться своему священнику'. И в той же декреталии: Если кто по какои-либо причине захочет исповедоваться другим, то пусть он прежде попросит разрешения у своего священника и получит его'[1746]. Если же священник не дает разрешения, то, по-видимому, он никоим образом не может исповедоваться другому. То же Урбан II в Книге о покаянии, раздел VI: 'Желательно, чтобы ни одному из священников не было позволено отбирать у другого священника никого, кто вверен ему для покаяния, без согласия того, кому он прежде себя вверил'[1747]. Следовательно, по-видимому, никоим образом нельзя исповедоваться никому, кроме как своему священнику. Также достойным обсуждения представляется, должен ли исповедавшийся вторично исповедаться своему священнику или нет. Если да, то первая исповедь, то есть отпущение грехов, не имеет никакого значения. Ведь, по правде говоря, тот, кому уже отпустили грехи, не должен вторично получать отпущение тех же самых грехов. А если не должен, то получается, что он отнят у своего священника; но никто не отнимается, если только он не имеет привилегии; поэтому никто не может исповедоваться другому, если он не имеет привилегии или если этого не позволяет священник. Также любой человек должен получать таинства от своего священника: имеется в виду таинство Евхаристии; но исповедь есть приготовление к этому таинству; поэтому он должен исповедаться тому, от кого он должен принять это таинство. Но это – его священник; следовательно, сколько бы он ни исповедовался другому, он должен исповедаться и своему священнику. Возражения. Августин в Книге о покаянии: 'Кто хочет исповедоваться в грехах, пусть ищет священника, умеющего связывать и разрешать[1748], чтобы они оба не упали в яму'[1749]; таким образом, если свой священник недостаточно опытен, видимо, можно по желанию исповедоваться другому. Также, как говорит Бернард: 'Что установлено по любви, не должно служить против любви'[1750]; подобным же образом то, что установлено ради исцеления, не должно служить против исцеления. Допустим, что священник соблазняет женщину; если она исповедуется ему в своем грехе, она в опасности; следовательно, если она не должна подвергать себя опасности, то не должна и исповедоваться. Также проповедующим дана привилегия, /f. 381a/ что они могут выслушивать исповеди. Но кто позволяет главное, позволяет и побочное, сопутствующее; если господин наш папа дал им разрешение на отпущение грехов, то он дал и возможность грешникам приходить к ним; следовательно, они могут приходить к ним против воли священника. Также и возможность ведения судопроизводства нисходит от высших к низшим; если епископ дает кому-либо своей властью разрешение, низший не может возразить высшему, но, наоборот, очевидно, что любой верующий, даже против воли своего священника, может прийти к нему на исповедь. Также представляется, что исповедавшийся таким образом не должен в этот год более исповедоваться, ибо ничего не делает понапрасну ни природа, ни искусство, ни благодать или правило Святого Духа; следовательно, излишне направлять против одного и того же два средства одного вида, особенно когда каждое из них действенно. И кто исповедался тому, кто властью высшего мог отпустить его грехи и отпустил, он более не должен исповедоваться священнику. А если бы он был должен, то, значит, зря была бы дана эта привилегия, то есть это разрешение, и получилось бы двойное испытание; следовательно, поскольку это несправедливо ни по божественному, ни по человеческому праву, не представляется обязательным исповедоваться только своему священнику". Решение вышеупомянутых вопросов нужно искать в четвертой книге "Сентенций", в разделе XVII, в трактате брата Бонавентуры, и в разделе XXI также говорится об этом предмете. Я же, поскольку спешу рассказать о другом, ограничусь кратким изложением, упомянув только о двух авторитетах и заключив предложением. Я намереваюсь доказать, что братья-минориты и проповедники могут, во всяком случае по привилегии, выслушивать исповеди. Поэтому я утверждаю, что слово Августина применимо в отношении выбора священника, прежде чем прихожанин вверится кому-либо и поручит заботу о душе, а слово Урбана – после выбора. С этого момента он и должен исповедоваться выбранному священнику и не должен другому, если только не испрошено разрешение.