О том, что Конрад, маркиз Монферратский, стал правителем в Тире и храбро защитил от Саладина живущих во Христе
Между тем Конрад, маркиз Монферратский, по воле Божией прибыл в Константинополь, чтобы отправиться ко Гробу Господню. Узнав о том, что Акра занята неверными, он, воспользовавшись попутным ветром, пристал к берегам Тира. Жители, лишенные правителя, охотно его приняли и предложили ему править ими и городом.
Саладин же, взяв с собой Вильгельма, отца Конрада, захваченного им в плен во время сражения, прибыл из Бейрута в Тир, чтобы, потребовав выкуп за отца, вместе с тем погубить и сына, и город; и через отца [Вильгельма] он подал знак сыну [Конраду], чтобы тот за освобождение своего отца и остальных пленных сдал город. Конрад ответил Саладину, что он не получит и камня в городе. И вот Саладин приблизился, угрожая пронзить Вильгельма копьем, на что Конрад ответил, что он первый пустит стрелу в отца. О счастливое нечестие! Ради спасения христиан Конрад, пренебрегая сыновним долгом, заявил, что он пронзит отца, находившегося под прицелом варваров. Но достойно упоминания и благочестивое нечестие, которое заставляет предпочесть любовь к Богу любви к отцу. Да и под влиянием все того же отца Конрад считал, что тот, будучи стариком, не стоит внимания и не заслуживает никакого выкупа.
О том, что Саладин захватил многие земли христианские и причинил христианам много зла
После семидневной осады Тира Саладин возвратился в Акру. Затем, захватив Наблус и /f. 209c/ Назарет, Хайфу и палестинскую Кесарию, с Яффу и Азот, Газу и Аскалон и присоединив другие земли, принадлежавшие Иерусалиму, он наложил на него дань. Храм Господень, ранее нечестиво оскверненный христианами, Саладин освятил по своему обычаю и освященный охранял, Гроб Господень и ясли в Вифлееме он поручил охране суриан[50]. Кроме того, он провел перед воротами Тира на обозрение жителей более ста тысяч побежденных христиан и заставил силою гнать их до самого Триполи. Начисто ограбленные и униженные триполитанцами и антиохийцами, они вступили в Армению и, голодные, страдающие от холода и раздетые, разбрелись вплоть до Конии и, по справедливому суду Божию, были доведены до гибели, неся наказание за оскверненное ими наследие Божие.
О том, что при Ираклии[51] Крест Господень вновь был обретен, а позже при другом Ираклии[52] в Иерусалим вторглись магометане
И смотри: благодаря императору Ираклию Крест Господень[53] вновь был обретен, а позже при том же Ираклии[54] в Иерусалим вторглись магометане, и тогда при патриархе по имени Ираклий Иерусалим был потерян; затем, при папе Урбане[55] вновь обретен, а ныне при Урбане[56] Иерусалим захвачен теми же варварами.
О том, что христиане за морем отомстили за себя своим недругам. О мужестве Конрада, маркиза Монферратского, благодаря которому Саладин снял осаду и с позором отошел от Тира, приказав обрезать хвост у своего коня, на котором он ездил, дабы побудить своих к мести за нанесенную обиду
Между тем мужественный Конрад Монферратский, правитель Тира, дважды одержал победу в морском сражении. Он, проявив отвагу, с помощью пизанцев вывел несколько галер и кораблей из Акрского порта и с еще большей отвагой пользовался ими, разыскивая повсюду необходимое жителям продовольствие. Ожидая нападения только что одержавшего победу врага, он укрепил стену с бойницами. И вот в ноябре месяце Саладин вновь приступил к осаде Тира. А в предшествующую ночь обвалилось 60 локтей стены. Жители Тира, помня об Иерихоне[57], сильно испугались. Но маркиз [всю ночь] не смыкал глаз /f.209d/ и восстановил [стену] с помощью каменщиков уже на следующий день, а мужчины и женщины [расчищая завал] уносили песок и камни даже за пазухой. Саладин выслал вперед лучников. Маркиз направил пизанцев в Акру, а женщинам велел в мужской одежде подняться на стену, дабы казалось, что город полон людей. Пизанцы вернулись с победой, приведя два корабля с добычей. И вот Саладин напал на город с суши и с моря; полагая, что и маркиз, и пизанцы хотят бежать, он приказал особенно охранять галеры; когда же пять из них, на которых были и знатные мужи и пираты, оружие и продовольствие были захвачены, Саладин, удрученный потерей, напал с суши на стену, атакуя ее камнеметами, «кошками», копьями, стрелами и метательными снарядами. И поскольку положение маркиза было весьма тяжелым, он вызвал своих, одержавших победу на море, и начал сражение на суше, нанеся сарацинам[58] значительный урон без ущерба для своих[59]. И когда Саладин увидел, что морское сражение не принесло никакого успеха, он приказал отвести девять галер в Бейрут. Христиане храбро преследовали их и так их потеснили, что Саладин велел восемь галер сжечь собственным греческим огнем[60], девятая же разбилась о берег Сидонский. Поэтому, понимая, что флот уничтожен и осада не удалась, Саладин сжег осадные машины и накануне январских календ[61] снял осаду. В знак горя он велел обрезать хвост у своего коня, на котором ездил, дабы этим побудить своих воинов к мести за нанесенную обиду.
В том же году в Ферраре папой избрали Григория[62]. Он был очень верующим мужем, так «что мир, лежащий во зле»[63], не был достоин его при/f. 210a/сутствия. И потому Господь взял его, едва он пробыл понтификом два месяца. Он много раз призывал христиан принять знак креста[64] и вновь обрести святой город Иерусалим и Гроб Господень.
О том, что император Фридрих собрался в крестовый поход[65], желая со своими людьми воевать за Господа. И в этом же году Саладин пришел в Триполи и обратил свой бич на Антиохийское княжество, где покорил многие земли христиан; подобное он совершил и в Галилее. Тогда император отправил к Саладину графа Генриха, всячески убеждая его покинуть землю Иисуса Христа, в которую он вторгся
И вот победоносный император, покинув умиротворенную Италию, возвратился в Германию; пылая любовью к Богу, он и верные ему люди приняли знак креста, намереваясь воевать за Господа. В то время Григорию наследовал папа Климент[66]. Скончался Григорий в Риме.
В лето Господне 1188 жители Тира, побуждаемые сильным голодом, поскольку они не осмеливались выходить из города, чтобы нарубить дров или накосить травы, ибо на них нападали сарацины, по приказу маркиза вторглись в Арсуф на кораблях, которыми командовал Уго, [владетель] Тивериадский; там они захватили командира[67], некогда взявшего в плен короля Гвидо, освободив при этом из темницы 40 христиан и приведя в Тир 500 пленных воинов и младших командиров вместе с неисчислимым количеством денег и запасом продовольствия. Маркиз в обмен на этого командира получил своего отца. Затем начали приходить корабли с паломниками. К берегам Тира пристал со своим флотом и Маргарито, адмирал сицилийского короля. Его пираты плохо обошлись с жителями Тира, и их принудили покинуть Тир и пристать у Триполи, где они погибли от голода, понеся заслуженное наказание. В том же году Саладин, подойдя к Триполи и видя, что он ничего не может добиться, обратил свой бич на Антиохийское княжество и покорил Габуль и Лаодикею, Саон и Гардию, Трапессак и Гваскон и много других городов. Затем, вернувшись в Галилею, он голодом вынудил к сдаче укрепленнейшую крепость Бельведер, которая защищала границы Иордании и преграждала дороги в Тивериаду, Наблус и Наза/f. 210b/рет. К этому времени к Тиру прибыли два графа сицилийского короля Вильгельма с пятьюстами рыцарями на пятидесяти галерах. Прибыли и многие другие паломники с преподобным Герардом, архиепископом Равеннским, легатом римского престола. И вот маркиз вместе с ними сильной рукой поверг множество сидонских сарацин. В этом же году великодушный император по императорскому обычаю направил к Саладину графа Генриха Дица[68], убеждая и уговаривая Саладина покинуть землю Иисуса Христа, в которую он вторгся. Ведь таков обычай империи: объявлять войну врагам, ибо не в ее правилах начинать войну тайно. Мы же по просьбе наших граждан отправились в Тевтонию испросить у императора разрешения на восстановление крепости Манфреда. Но надежда не оправдалась, и по возвращении мы приступили в этом году к возведению крепости Кастеллеоне. Эти слова принадлежат Сикарду, епископу Кремонскому.