На следующий день господин Гульельмотто произнес речь в городском совете Равенны. Он ведь был красивым рыцарем и великим краснобаем. Когда он кончил разглагольствовать /f. 282a/ и ораторствовать, жители Равенны предложили и пообещали ему гораздо больше, чем он сам у них просил, ибо они были рады, что род господина Паоло может снова возродиться. С этим согласился и господин Филипп, архиепископ Равеннский, родом из Тосканы. И получил Гульельмотто владения и земли лучшие, чем те, которыми владел когда-то господин Паоло, и имел Гульельмотто в изобилии и деньги и доходы; и построил дворы, и дома, и стены, и дворцы, и процветал он многие годы, как я видел своими глазами. В конце концов Гульельмотто восстал против сторонников Церкви и был изгнан за это из Равенны, и все его дворцы и здания были разрушены, по слову, написанному в Притчах, 17, 16: «Кто высоким делает свой дом, тот ищет разбиться». Также Сир 21,9: «Строящий дом свой на чужие деньги – то же, что собирающий камни для своей могилы».

А эта Паскуэтта, жена Гульельмотто, велевшая называть себя Айкой, не имела от него сына, и послала она в Апулию, приказав привезти ей оттуда мальчиков пяти и семи лет, и говорила, что это – ее сыновья. Когда один из них умер, она похоронила его в гробнице господина Паоло и начала громко стенать и причитать: «О, величие господина Паоло, где же я тебя оставляю? О, величие господина Паоло, где же я тебя оставляю? О, величие господина Паоло, где же я тебя оставляю?» В конце концов во время весьма многочисленных войн она встретила свой последний день в Форли, а Гульельмотто вернулся в Апулию, скитаясь «как ограбленный и обнаженный» (Мих 1, 8), так что можно сказать поэтической строкой[748]:

Мы нисколько не сомневаемся в том, что в этом мире могут происходить подобного рода мошенничества, одурачивания и обманы, ибо тому есть многочисленные примеры. И первый – пример с мнимым Александром времен Цезаря Августа, о котором рассказывается в «Истории»[749].

Второй пример связан с графом Фландрии[750], окончившим свою жизнь в заморских странах. По прошествии многих лет появился некто, по внешнему виду казавшийся во всем похожим на графа, и предстал перед графиней Фландрии [Иоанной], сказав, что он ее отец; и он приводил многочисленные подробности, благодаря которым можно было сделать вывод, что он говорит правду. Но когда по совету своих людей она спросила, кто посвятил его в рыцари, он не смог ответить; и посему она решила, что он должен быть повешен. Что и было исполнено. Поэтому Мудрец говорит, Еккл 7, 17: «Не будь безумен: зачем тебе умирать не в свое время?»

Третий пример связан с низложенным императором Фридрихом: по его смерти появился некий отшельник[751], который и внешностью во всем казался похожим на императора, и преотлично знал многое о положении дел в королевстве, и в империи, и при королевском дворе. Некоторые князья и бароны Сицилии и Апулии, желавшие вторгнуться в королевство и захватить его, с его согласия вызволили его из пустыни, всенародно объявив, что император жив. А этот отшельник дал им согласие в надежде получить богатство и почести. Но принц Манфред, сын Фридриха, приказал его схватить и, подвергнув всевозможным пыткам, умертвить. Посему этому отшельнику подходит то, что было сказано Иоасом, царем Израильским, /f. 282c/ Амасии, царю Иудейскому, 4 Цар 14, 10: «Величайся и сиди у себя дома». Если бы этот отшельник поступил так, он никоим образом не был бы убит. Поэтому советует сын Сирахов, 29, 26: «Будь доволен малым». Тому же учит Мудрец, Притч 1, 10–11, 15–16: «Сын мой! если будут склонять тебя грешники, не соглашайся; если будут говорить: "иди с нами" ... не ходи в путь с ними, удержи ногу твою от стези их, потому что ноги их бегут ко злу и спешат на пролитие крови».

Заметь, что обман, связанный с Фридрихом, был легко предсказуем, потому что у Сивиллы мы читаем: «И будет звучать среди людей "живет" и "не живет"». В самом деле, я и сам долгое время едва мог поверить, что он умер, пока не услышал об этом своими ушами из уст папы Иннокентия IV, когда он на обратном пути из Лиона произносил проповедь при полном стечении населения Феррары. Ведь я находился рядом с ним и постоянно с ним соприкасался, когда он сказал в проповеди: «Как нам точно сообщили, господин бывший император, наш противник и враг Бога и Церкви, встретил свой последний час». Услышав это, я содрогнулся и едва мог тому поверить. Ибо я был иоахимитом[752], и верил и ожидал и предполагал, что Фридрих содеет еще большее зло, чем то, которое содеял до сих пор, хотя он и содеял его немало.

Четвертый пример касается человека, выдававшего себя за Манфреда, сына Фридриха, которого поверг в сражении король Карл[753], брат французского короля Людовика. И посему король Карл приказал умертвить представшего перед ним мнимого принца Манфреда. В эти дни он уничтожил многих таких Манфредов. К ним подходит вот этот стих из Иова, 36, 13[754]: «Притворщики и хитрецы вызывают гнев Божий». /f. 282d/ То же говорит любому из таких людей и сын Сирахов 7, 1: «Не делай зла, и тебя не постигнет зло». И еще, там же, 7, 3: «Не сей на бороздах неправды, и не будешь в семь раз более пожинать с них».

Но достаточно об этом. Ибо мы сказали все это в связи с Паоло Траверсари вопреки нашему намерению, потому что «дух дышит, где хочет» (Ин 3, 8) и «человек не властен над духом» (Еккл 8, 8). Теперь же возвратимся к году, о котором мы начали рассказывать. Итак, в 1240 году упомянутый император осадил Фаэнцу; и жители Фаэнцы сдались ему, и, войдя в город, император нарушил договор с ними.

В лето Господне 1241 была взята Фаэнца, то есть она заключила с названным императором мир, а он, как сказано выше, не сохранил верность договору. Тогда же умер папа Григорий IX, друг, отец и благодетель ордена братьев-миноритов. И преемником его стал Целестин IV, родом из Милана, который вскоре скончался, пробыв папой всего 17 дней. И епископат бездействовал с 1241 по 1243 год, потому что кардиналы пребывали в раздоре и находились в разных местах, а Фридрих перекрыл дороги так, что многих по ним не пропускали. Ведь он боялся, что проедет кто-нибудь, кто будет избран папой. В самом деле, и меня в то время задерживали много раз. И тогда я научился и придумал писать письма различными способами, применяя всяческие предосторожности.

В лето Господне 1242 господин Ламбертеско деи Ламбертески из Флоренции был реджийским подеста. Он поступал с людьми справедливо и разумно по слову, написанному о Давиде, 2 Цар 8, 15: «И творил Давид суд и правду над всем народом своим». Он же сказал в псалме: «Я совершал суд и правду» (118, 121), ибо он /f. 283a/ знал, что «блаженны Хранящие суд и творящие правду во всякое время» (105, 3). И вот, поскольку упомянутый подеста охотно творил суд и правду, какие-то реджийцы сочинили о нем ритм:

И тогда совет Реджо предоставил ему свободу действовать по собственному усмотрению, так, как если бы все были с этим согласны; и в том же году он приказал провести дорогу из Реджоло, и навести мосты на канале Талеата, и выкопать ров вокруг замка Реджоло, и увеличить высоту башни названного замка до тридцати локтей.