Причины же, по которым папа Иннокентий III считал возможным отойти от дел, он указал выше[1378], когда сказал: "Мы хотим, чтобы ты уяснил причины, по которым епископ может добиваться разрешения отойти от дел: сознание тяжкого проступка, телесная слабость, недостаток знаний, недовольство паствы, великий соблазн и неподобающее поведение. Но во всех этих случаях необходимо соблюдать осторожность"». Когда я говорил об этом, епископы слушали. Брат же Райнальд ничего не отвечал, чтобы не показалось, что он находит удовольствие в епископских обязанностях. Про себя же он решил сложить с себя возложенное на него бремя, как только для этого выдастся удобный случай.

Итак, он отправился в свое епископство. И когда он там находился, прибыли каноники повидаться с ним. И они рассказали ему о некоем своем коллеге-канонике, молодом и дерзком, который казался более мирянином, нежели клириком, ибо имел длинные волосы до плеч и не хотел иметь тонзуру. И епископ оттаскал его за волосы и дал ему пощечину. И позвал его родителей и близких, людей знатных, богатых и могущественных, и сказал им: «Пусть ваш сын или выбирает себе мирскую жизнь, или имеет такой облик, по которому узнавался бы клирик, так как я больше не могу выносить, чтобы он продолжал ходить в таком виде». И его родители ответили, сказав епископу: «Мы хотим, чтобы он был клириком и чтобы вы поступали с ним, /f. 345d/ как вам представляется подобающим и полезным». Тогда епископ сам остриг ему волосы и велел сделать тонзуру кругообразной формы, круглую и большую, дабы то, в чем он прежде грешил, он в дальнейшем исправил. И тот, с кем все это проделали, очень опечалился, а его товарищи возрадовались.

Так как брат Райнальд, движимый совестью, не мог оставить без внимания поведение клириков, то, видя, что они не желают вернуться на правильный и честный путь, он явился к верховному понтифику Иннокентию IV, который прибыл в Геную[1379], и сказал, что он отказывается от высокого сана, которого тот удостоил его в Лионе[1380], добавив, что в душе, вообще-то, он не епископ. Папа, видя терзания его души, пообещал, что освободит его, когда будет в Тоскане. Папа надеялся, что, может быть, брат Райнальд к тому времени переменит свое решение; но этого не случилось. Ибо брат Райнальд прибыл в Болонью и остался там надолго в надежде, что папа, направляясь в Тоскану, проедет через эти края[1381]. И когда папа был в Перудже[1382], брат Райнальд прибыл к нему и в присутствии кардиналов в консистории отказался от своей должности и бенефиция, сложив понтификалии, а именно посох, митру и кольцо, к ногам верховного понтифика. Удивились кардиналы и обеспокоились, поскольку казалось, что этим поступком брат Райнальд умаляет их положение, как будто бы они, будучи возведены в сан и являясь прелатами, не находятся в состоянии спасения. И папа также был обеспокоен, потому что он лично посвятил его, а также потому что надеялся, что он назначил в церковь города Риети надежного человека, и все так считали, да так оно и было. И кардиналы, и папа очень просили его, чтобы он ради люби к Богу, /f. 346a/ уважения к ним, пользы Церкви и спасения душ не отказывался. Но он им ответил, что они напрасно стараются, прося об этом. И сказали кардиналы: «А "если ... Ангел говорил ему" (Деян 23, 9) или Бог открыл ему это?» Тогда папа, видя неколебимость его духа, сказал ему: «Хотя ты не хочешь иметь обязанность и заботу пастырского управления, во всяком случае, понтификалии пусть остаются у тебя, и ты будешь иметь почетную обязанность и право наставлять, чтобы твой орден от тебя хотя бы в этом имел какую-то пользу». А он ответил: «А в душе я ничего не буду иметь». Итак, будучи отпущен, он пришел к братьям и, взяв мешок, то есть суму или корзину, попросил нищенствующего монаха в тот же день, когда он был отпущен, чтобы тот повел его с собой просить хлеба.

И когда он так шел, прося милостыню, через город Перуджу, повстречался ему некий кардинал, который возвращался из консистории; может быть, эта встреча и разговор состоялись по воле Божией. И, сразу узнав, его, тот сказал ему: «Разве не лучше было бы для тебя быть епископом, чем бродить от порога к порогу, прося милостыню? Разве не говорит Господь, что "блаженнее давать, нежели принимать" (Деян 20, 35)?» Брат Райнальд ответил ему: «Мудрец в Притчах (16, 19) говорит, что "лучше смиряться духом с кроткими, нежели разделять добычу с гордыми". Добавлю, что поистине гораздо блаженнее давать духовное, чем просить у других. И это хорошо делают братья-минориты. О чем говорит Апостол, 1 Кор 9, 11: "Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное?" Как если бы он сказал: "Невелико". Об этом же – в Псалтири: "Возьмите псалом, дайте тимпан" (Пс 80, 3), то есть "возьмите духовное и дайте телесное"»[1383]. И добавил брат Райнальд: «Помните, /f. 346b/ почтенный отче, что говорится в Писании: "Я же беден и нищ, но Господь печется о мне" ( Пс 39, 18). И еще: "Я несчастен и истаеваю с юности" (Пс 87, 16). Но я вижу, что, как говорит блаженный Иов, 12, 4–5: "Посмешищем стал ... человек праведный, непорочный. Так презрен по мыслям сидящего в покое факел, приготовленный для спотыкающихся ногами". Но ничего этого я не боюсь, и ничто для меня не важно, ибо Апостол говорит, 1 Кор 3, 18–19: "Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом". И еще Сам Господь сказал, Лк 16, 15: "Что высоко у людей, то мерзость пред Богом". Вот почему я до конца сохраню верность пути, который избрал в ордене блаженного Франциска, так как блаженный Иов говорит, 27, 5– 6: "Доколе не умру, не уступлю непорочности моей. Крепко держал я правду мою и не опущу ее". Однако "каждый имеет свое дарование от Бога, один так, другой иначе", как говорит Апостол, 1 Кор 7, 7. Но иные на колесницы, иные на коней, а мы на имя Господа Бога нашего будем уповать[1384]». Выслушав все это и поняв, что устами этого святого говорит Бог, кардинал отступился от него и на следующий день в консистории пересказал папе и кардиналам все, что услышал от просящего милостыню епископа. И удивился папа со своими кардиналами.

Брат Райнальд сказал генеральному министру, брату Иоанну Пармскому, чтобы тот послал его жить, куда хочет. И тот послал его в монастырь Сиены, где его многие знали. И он оставался там со дня Всех Святых до Рождества Христова [с 1 ноября до 25 декабря] и дольше, и затем умер и отошел ко Господу[1385]. И когда он болел «болезнью, от которой потом и умер» (4 Цар 13, 14), был в Сиене некий каноник кафедрального собора, который в течение шести лет лежал парализованный в постели; и он всей душой вверился брату Райнальду. /f. 346c/ И вот однажды во сне перед рассветом он услышал, как кто-то ему сказал: «Знай, что брат Райнальд переселился из мира сего к Отцу, и за его заслуги Господь дарует тебе полное выздоровление». Тотчас проснувшись, он почувствовал себя полностью выздоровевшим и позвал своего прислужника, чтобы тот принес ему одежду. И, отправившись в келью своего коллеги-каноника, рассказал ему о неожиданном чуде. Они оба в общем порыве поспешно бросились к братьям, чтобы рассказать им о столь явном чуде, которым Господь минувшей ночью удостоил его за заслуги блаженного Райнальда. Выйдя за городские ворота, они услышали пение монахов, несущих тело к церкви. И они приняли участие в процессии, а затем радостно рассказали о чуде. Братья, возрадовавшись, воскликнули: «Благословен Бог в дарах Своих и свят во всех делах Своих! Воистину Ты – Бог, Который один творит чудеса великие. Страшен Ты, Боже, во святилище Твоем. Бог Израилев – Он дает силу и крепость народу [Своему]. Благословен Бог! Аминь»[1386].