Рост у него был средний и скорее ближе к низкому, чем к высокому. Все черты его были красивы, он был хорошо сложен, хорошо сохранился и был весьма вынослив в перенесении трудов, как в путешествиях, так и в учении. Лицо имел ангельски нежное, и всегда на нем сохранялось приятное выражение. Щедрый, добрый, обходительный, милостивый, скромный, мягкий, радушный и терпеливый. Человек, преданный Богу и усердный в молитвах, благочестивый, кроткий и сострадательный. Он ежедневно служил мессу и так истово, что стоящие рядом чувствовали исходящую от него благодать. Он так горячо и хорошо проповедовал и клиру, и братьям, что вызывал у многих из слушавших его слезы, как я сам неоднократно видел[1214]. Язык он имел весьма красноречивый и никогда не запинался. Он был прекрасно образован, ибо был хорошим грамматиком и в миру был наставником в светской школе, а в ордене братьев-миноритов – большим знатоком богословия и большим мастером диспутов. В Париже он читал «Сентенции». В течение многих лет он был лектором в болонском и неаполитанском монастырях. Когда он проезжал через Рим, братья просили его или прочитать проповедь, или устроить диспут, и кардиналы приходили послушать его; они считали его великим философом. Он был примером для подражания всем окружающим, ибо вся его жизнь была честной и исполненной святости, и он был человеком добрых и совершенных нравов. Одним словом, он был угоден Богу и людям. Он хорошо знал музыку и хорошо пел. Я никогда не видел никого другого, столь быстро пишущего и так красиво и верно, и очень хорошо читаемым почерком. /f. 334d/ Он славился как писатель отточенностью слога и, когда хотел, был весьма нравоучителен в своих посланиях.

Он был первым генеральным министром, который начал объезжать орден и посещать его провинциальные отделения, что прежде не было принято, за исключением того случая, когда однажды брат Аймон[1215] отправился в Англию, откуда он был родом. Когда же брат Бонаграциа[1216] по примеру брата Иоанна Пармского захотел таким образом посетить орден, он не смог вынести тягот пути; и вследствие этого после четырех лет своего правления, будучи смертельно больным, он закончил свои дни в Авиньоне[1217].

Также брат Иоанн Пармский был первым генеральным министром, который допустил мужчин и женщин, преданных братьям-миноритам, к благам ордена, дав им письма, скрепленные его генеральской печатью, с помощью которых многие сделались чудесным образом преданными Богу и ордену блаженного Франциска. И, быть может, это разрешение было поводом или причиной их отхода от грешной жизни и обращения к Богу, как из-за их преданности, так и потому, что братья молились за них Господу. Ведь, как говорит Августин, «невозможно, чтобы молитвы многих не были услышаны»[1218]. Форма же писем, которые он давал, была такова, что ими было удобно пользоваться, лишь заменяя имена людей:

«Возлюбленным во Христе и преданным друзьям братьев-миноритов господину Якопо ди Буссоли и госпоже Мабилии, жене его, а также и Анселиссе, любимой дочери вышеупомянутых, брат Иоанн, генеральный министр и слуга ордена братьев-миноритов, желает благополучия и вечного мира в Господе. Преданность, которую, как я узнал из благочестивого сообщения братьев, вы испытываете к нашему ордену, я принимаю с чувством искренней любви и, желая ответно отблагодарить вас за вашу любовь, допускаю вас ко всеобщим и частным нашим духовным правам как в /f. 335a/ жизни, так и в смерти, предоставляя вам полное участие во всех благах, которых удостоятся милосердием Спасителя наши братья, находящиеся во всех землях. Всегда будьте крепки в Господе! Написано в Ферраре за 8 дней до сентябрьских ид [6 сентября], в лето Господне 1254»[1219].

И заметь, что эти письма он давал только тем, кто просил, и притом, если те, кто просил, были поистине преданы Богу и ордену и были или предполагали быть весьма полезными благодетелями.

Также брат Иоанн Пармский дал разрешение брату Бонавентуре из Баньореджо читать лекции в Париже, чего он нигде до этого не делал, так как был бакалавром и еще не имел кафедры. И тогда он прочел и истолковал все Евангелие от Луки, и это толкование было замечательным и прекрасным. И составил четыре книги толкований на «Сентенции», которое до сего дня считаются полезными и важными. Тогда шел 1248 год. Теперь же идет лето Господне 1284. Он также написал с течением времени много других книг, которыми пользуются многие.

Также, когда магистр Гильом Сен-Амурский настроил Парижский университет против орденов братьев-миноритов и проповедников, брат Иоанн Пармский, будучи генеральным министром, собрал университетскую братию и прочел проповедь как студентам, так и преподавателям[1220]. И, закончив проповедь, прекрасную, полезную и благочестивую, он в конце произнес следующие слова, приведя такой пример: «Некий великий царь, богатый и могущественный, посадил в своем саду некое благородное растение, которое многие пытались вырвать; но царь охранял свой сад, тщательно запирая его, так что "лесной вепрь" не мог подрыть (Пс 79, 14) растение[1221]; и поэтому оно не было вырвано. Царь этот – великий Небесный Сеятель, сад Его есть Церковь или орден блаженного Франциска. /f. 335b/ Растение получено от вас, ибо вы – наши учителя и наши господа, и от вас мы научились, и денно и нощно мы творим и готовы творить вам добрые дела, как молясь за вас, так и проповедуя, и принося большую пользу вашим душам. Поэтому, если вы хотите вырвать ваше растение, вы очень даже можете, если только не воспротивится Тот, Кто говорит: "Всякое растение, которое не Отец Мой Небесный насадил, искоренится" (Мф 15, 13). Следовательно, растение, которое посадил Отец Небесный, не может искорениться. Однако знайте, что не бывает благим мщение, которым мстят против себя и самим себе, если только не делают этого за свои грехи, чтобы таким образом смягчить гнев Божий и быть более любимыми Богом, в соответствии со словами Апостола, 1 Кор 11, 31–32: "Если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы. Будучи же судимы, наказываемся от Господа, чтобы не быть осужденными с миром". Отсюда вытекает тот совет, который, как мы читаем, Гамалиил, законоучитель и наставник Павла, защищая апостолов, дал первосвященникам, книжникам и фарисеям, собравшимся в синедрионе, Деян 5, 38–39: "Отстаньте от людей сих и оставьте их; ибо если это предприятие и это дело – от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками"». И добавил брат Иоанн: «Я – генеральный министр ордена братьев-миноритов, хотя и неудовлетворительный и недостойный, и против моего желания, вы – наши господа и наставники, мы же – ваши рабы, сыновья и ученики; и если мы обладаем каким-либо знанием, то мы хотим узнать от вас, что это так. Я отдаю себя самого и братьев, руководимых мною, к вам в учение и исправление. "Вот мы в руке" вашей; "как лучше и справедливее" вам "покажется поступить с нами, так и" поступите (Нав 9, 25)». Слушая это, все испытали удовлетворение, /f.335c/ и «успокоился дух их против» братьев (Суд 8, 3).