Что же еще? Я потрудился, уговаривая его, но не захотел «он вразумиться, чтобы делать добро» (Пс 35, 4). Ибо «на ложе своем замышляет беззаконие» (Пс 35, 5). Он надеялся отомстить жителям Пармы и Реджо, отстранившим его от власти. Чтобы устроить это как можно лучше, он выдал свою дочь госпожу Мабилию замуж за господина Гвидо да Корреджо[1935]. Но говорится, Лев 19, 18: «Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего». То же, Сир 10, 6: «Не гневайся за всякое оскорбление на ближнего, и никого не оскорбляй делом». И как когда-то господин Гиберто да Дженте выслал и изгнал из Пармы господина Бертолино, сына господина Бартоло Тавернери[1936], так теперь он сам ссыльным изгнанником жил в Марке[1937], в Анконе, где и умер и был похоронен. И он обозначил в завещании, чтобы братья-минориты и братья-проповедники из Пармы получали в течение определенного числа лет, за вычетом неурожайных, часть ежегодных поступлений от его угодий в Пармском епископстве. И те благополучно получали их. Да почиет душа его в мире по милосердию Божию! Аминь.

В том же году, а именно в 1252, в 15-й день от конца августа месяца [17 августа], в церкви[1938] святого Лаврентия при посредничестве брата Эгидия из ордена Святой Троицы в Кампаньоле (сам он был из Вероны) и епископа Реджийского господина Гульельма да Фолиано был заключен мир между семьей Роберти и теми членами семьи да Фолиано и семей всех других изгнанников, которые были высланы из города Реджо. И для блага города Реджо были созданы должности анцианов, и были они избраны на генеральном совете по жребию; и в числе первых /f. 398c/ было двенадцать человек. И в том же году, в субботу, в 15-й день от конца августа [17 августа] вышеназванные анцианы, собравшись по воле и по слову совета коммуны, как было принято, во дворце коммуны Реджо, от имени реджийцев, находящихся вне города и внутри него, поклялись пребывать в мире и согласии с вышеназванным Реджийским епископом господином Гульельмом и с изгнанными горожанами к чести Божией, блаженного Проспера и святого Хрисанфа и ко благу города Реджо. И в том же году, в воскресенье, в 13-й день от конца мая [19 мая] были сильные заморозки, погубившие виноградники во многих местах.

В лето Господне 1253, в XI индикцион, господин Гвидо да Дженте, гражданин Пармы, с помощью своего брата, господина Гиберто да Дженте, бывшего тогда пармским подеста, и с согласия реджийцев, находившихся как вне города, так и внутри него, стал подеста города Реджо. И в том же году, во вторник, в 4-й день от конца октября [28 октября], в день святых апостолов Симона и Иуды, господин Гиберто да Дженте, подеста города Пармы и пармской коммуны, вместе с анцианами общины Святой Девы Марии города Пармы и с другими добрыми людьми из этого города и все жители города Реджо пришли к воротам Санта Кроче и с великой радостью, с крестами и знаменами, в сопровождении священников и монахов привели в город Реджо достопочтенного и превосходного господина Гульельма да Фолиано, Реджийского епископа, и вместе с ним других людей, когда-то изгнанных из города. И в среду, в 3-й день от конца названного месяца [29 октября], вышеименованный господин Гиберто, подеста Пармы, при стечении всех граждан, собравшихся под звуки труб и звон колоколов на площади коммуны города Реджо, произнес речь, стоя между партией изгнанников и /f. 398d/ внутригородской партией; эта речь была записана и положена в основание статута коммуны Реджо. В этот день, третий от конца октября месяца, господин Гвидо да Дженте стал реджийским подеста с помощью своего брата, господина Гиберто, подеста города Пармы.

В том же 1253 году[1939], на седьмой день перед декабрьскими идами [7 декабря], в день святого Амвросия, вечером, вскоре после наступления сумерек, скончался в Неаполе на двенадцатом году своего понтификата славной памяти господин наш папа Иннокентий IV; а на следующий день встретил свой смертный час господин Стефан, кардинал-пресвитер церкви Святой Марии за Тибром. Их тела, погребенные в неаполитанской церкви, покоятся в мире. Аминь. А господин Бертолино Тавернери, бывший тогда неаполитанским подеста[1940], закрыл выходы из города и задержал кардиналов, чтобы они не могли никуда уехать и без промедления выбирали папу; а так как они не могли прийти к согласию с помощью голосования, то выбрали папу путем договоренности. И кардинал-диакон господин Октавиан[1941] возложил папскую мантию на лучшего человека в курии, как он сказал, а именно на господина Райнальда, Остийского епископа; и он получил имя Александр IV, став папой незадолго до Рождества Христова[1942], а мы услышали об этом в Ферраре в день святого Фомы Кентерберийского [29 декабря].

Александр IV, по происхождению кампанец, получил понтификат в 1253 лето Господне[1943], и сидел на папском престоле семь лет. Он был уроженцем города Ананьи и назывался господин Райнальд, епископ Остийский. Долгое время он был кардиналом ордена миноритов, каковым кардиналом по молениям и просьбам братьев-миноритов его сделал господин наш папа Григорий IX[1944]. Он [Александр IV] причислил к лику святых блаженную Клару[1945], которую обратил ко Христу /f. 399a/ блаженный Франциск. И он сочинил молитвы к ней и гимны в ее честь[1946]. У него была сестра в ордене святой Клары и племянник в ордене миноритов; ни ее он не сделал аббатисой, ни племянника кардиналом. Ибо кардиналом он вообще никого не сделал, хотя в его время их было только восемь. Был он человеком образованным и любил заниматься богословием, и часто и с охотой произносил проповеди, служил мессы и освящал церкви. Еремитов, разделенных прежде на пять орденов, он объединил в один[1947]. Ордену миноритов он дал привилегию, называемую «Великое море»[1948]. Он сохранял необычайную преданность друзьям, как это явствует из примера с братом Райнальдом да Токка из ордена миноритов, которого он так любил, что с этой дружбой нельзя сравнить ни дружбу Ионафана с Давидом[1949], ни дружбу Амелия и Амика[1950]. И даже если бы весь мир говорил что-нибудь дурное о брате Райнальде, папа не поверил бы и не преклонил бы слуха своего. И он шел босиком, чтобы отворить ему дверь покоя, когда тот стучал в эту дверь. Это видел другой брат-минорит, находившийся с папой в этом покое наедине, а именно брат Мансует из Кастильоне Фьорентино в Ареццо, мой друг[1951], из уст которого я услышал все то, что только что рассказал. Не вмешивался этот папа в войны, а провел дни свои в мире[1952]. Был он толстый, то есть дородный и тучный, как второй Еглон[1953]. Благожелательный, милостивый, богобоязненный, «праведный и благочестивый» (Лк 2, 25) он был и преданный Богу.