В том же году незадолго до дня святой Лючии [13 декабря] внезапно скончался в своей постели (а он ничем до этого не болел) Барнаба де Реджина, и он действительно был родом из города Реджо. Был он моим большим другом и душой любого общества, будь то клирики, каноники, кардиналы и прочие прелаты, рыцари, бароны и все те, кто желал послушать веселую шутку, ибо он прекрасно говорил на французском, тосканском, ломбардском и на многих других наречиях, мог представить в лицах, как болтают между собой дети, как бабы с товарками и кумушками судачат о своих делах. И умел он представить, как проповедовали в старину, изображал проповедников времен «Аллилуйи», когда они творили чудеса, как я видел в те дни своими глазами. А это были брат Иоанн из Виченцы, который творил чудеса в Болонье и принадлежал к ордену братьев-проповедников, и брат Варфоломей, тоже из Виченцы и из вышеупомянутого ордена, /f. 458a/ который творил чудеса в Парме, и брат Якобин из Пармы, из ордена братьев-проповедников, который творил чудеса в Реджо и поэтому его называли реджийцем; и брат Герард из Модены, из ордена братьев-миноритов, исходивший всю Италию, проповедуя и творя чудеса; и архиепископ Милана брат Лев, также из ордена братьев-миноритов, который отменно проповедовал в Милане, и многие другие, кого довелось мне видеть и знать, и память о них да пребудет с Богом! Аминь.

В том же году умер магистр Роланд из Пармы. Его отцом был мастер Таверна, человек пригожий и обходительный и отличный портной, обшивавший знать. Этот магистр Роланд отправился в Париж очень бедным, там за много лет изучил немало разных наук и стал великим клириком, исполненным учености. И явился он в папскую курию, и был там превосходным адвокатом, и получил много денег, и добился «богатства и славы» (2 Пар 32, 27). Когда папа Николай III назначал кардиналов, то возвел в этот сан господина Герарда Альбо из Гайнаго, селения в Пармском епископстве, а этого магистра Роланда сделал епископом Сполетским.

Папа Мартин IV истребовал магистра Роланда из города Сполето к себе и направил его во Францию, дабы он со всем тщанием исследовал чудеса, сотворенные блаженной памяти королем Франции Людовиком Святым, которого папа хотел канонизировать и занести в святцы. Со своим поручением магистр Роланд справился на славу. И когда он возвращался из Франции, то поведал мне в городе Реджо, что он везет папе [сведения] о 74 чудесах – исцелениях разных страждущих, которые Бог совершил из любви к королю, Своему рабу и другу, и что все это /f. 458b/ подтверждено надежными свидетелями и тщательно записано знаменитыми и авторитетными нотариями. И возрадовался папа Мартин, когда он со всем этим ознакомился, ибо, прежде чем стать римским понтификом, он первым начал исследовать явленные французским королем чудеса, а когда стал папой, он назначил вместо себя этого Роланда. Наградил папа магистра Роланда за его труд, дав ему лучшее во Франции епископство, но тот так и не сумел до него добраться по причине своей смерти. Впрочем, и сам папа завершил в том же году свой жизненный путь и не смог канонизировать блаженной памяти Людовика Святого, короля Франции, хотя к этому и стремился. Похоже, эта канонизация откладывается до другого верховного понтифика[2512].

Сам же магистр Роланд, епископ Сполетский, совершил в Парме некоторые деяния, достойные того, чтобы о них все узнали. Дело в том, что на свои средства он построил возле церкви Гроба Господня, где живут братья из Санта Феликолы, у проезжей дороги красивую часовню с мраморными колоннами и внес подобающий вклад, дабы там служили в должном количестве и в соответствующие дни мессы за упокой души его отца и матери и всех его родных, которые там захоронены. А поблизости от кафедрального собора, что носит имя Преславной Девы Марии, а также поблизости от входа в церковь святого Иоанна Евангелиста, где живут монахи, он приобрел дом покойного господина Герардо да Корреджо, который был отцом господина Гвидо и господина Маттео, и велел соорудить там высокие стены для строящегося дворца. А сзади, там же, приобрел он дом семейства деи Бовери и возвел там стены, устроил сады и маленькие домики с разными помещениями, дабы жить и отдыхать там, когда ему случится бывать в Парме. По просьбе братьев-гумилиатов де Палуде, которые жили /f. 458c/ в Парме за воротами Святого Бенедикта, он хотел купить их обитель со всей землей, что у них была, как он мне сказал, и давал он им тысячу имперских либр, чтобы жить там летом или когда еще ему будет угодно. Но поскольку они хотели на двести имперских либр больше, чем он был склонен им дать, эта купля-продажа не состоялась, ибо «толчок в нос производит кровь», как сказано в Притчах, 30, 33. Помимо этого, он приобрел поблизости от Гайнаго большие владения, а именно все поместье Синцанезе, принадлежавшее некогда господину Томмазо, сыну Уго де Армари, а после него – Антонио де Буссоли, у которого он его и приобрел, и отдал братьям из заальпийских краев, что из картезианского ордена и похожи на братьев-проповедников своим черным одеянием, как я видел своими глазами, когда они явились на мессу в церковь братьев-миноритов на праздник Успения Блаженной Девы. А приходили они в Парму, чтобы вступить во владение подаренным им имуществом.

Заметь, что господин Роланд Таверна, о котором мы уже говорили ранее, всегда был суров и груб по отношению к пармским монахам и никогда не был настроен к ним дружески и по-человечески, и ничего из своего добра не оставил им после смерти.

И это достойное проклятия свойство – быть постоянно непочтительными, суровыми и даже жестокими с монахами и прочими рабами Господними, как из числа своих земляков, так и с чужими, – присуще по большей части всем жителям Пармы, как клирикам, так и мирянам, как мужчинам, так и женщинам, как знатным, так и незнатным; и это, по-видимому, – страшное знамение гнева Божия на них, ибо Апостол говорит Тимофею, 1 Тим 5, 8: «Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного». /f. 458d/ И еще Господь говорит о рабах Своих, Зах 2, 8: «Ибо касающийся вас, касается зеницы ока Моего». И в Иез 16, Господь говорит о Иерусалиме то, что пармцы могут отнести на свой счет именно потому, что они суровы и безжалостны с нищими рабами Господа, ибо сказано, Иез 16, 49: «Вот в чем было беззаконие Содомы, сестры твоей и дочерей ее: в гордости, пресыщении и праздности, и она руки бедного и нищего не поддерживала». И поэтому я, брат Салимбене из Пармы, 48 лет пробыл в ордене братьев-миноритов, но никогда не хотел жить вместе с пармцами из-за их непочтительности к рабам Господним, и это на самом деле так. Они не стремятся им услужить, хотя иногда отлично могли бы и сумели бы это делать, стоило только захотеть, ибо гистрионам, жонглерам и мимам они подают щедро, да и тем, кого называют «рыцарями двора», когда-то много от них перепадало, как я видел своими глазами. Конечно, если бы такой большой город, каким Парма является в Ломбардии, был во Франции, то там подобающим и достойным образом жила бы и существовала сотня братьев-миноритов, имея в изобилии все необходимое.

В том же году уроженец Пармы, кардинал римской курии господин Герард Альбо сотворил милостыню своим землякам, братьям-миноритам из Пармы, дав монастырю 20 имперских либр и столько же – братьям, которые были нунциями и ходили к нему в курию, где он пребывал. Они также были родом из Пармы, а именно брат Герардин Рангони и брат Франциск Торнильо, каждый из которых получил по десять либр. А пятнадцать либр он послал господину Гульельму Рангони из Пармы в знак благодарности за брата Герардина, его сына; и послал кардинал сказать, чтобы господин /f. 459a/ Гульельм Рангони перебирался на житье к нему, и тот пришел и стал в курии весьма влиятельным лицом.