Благословен Бог, Который помог мне изложить этот материал о разделении, сделанном Апостолом! Итак, мы изложили вышесказанное, то есть то, что содержится в Послании Апостола по поводу разделения, в связи с магистром Гульельмом, обладавшим даром /f.300d/ диспутировать и сочинять книги, но не даром проповедовать народу. Теперь же снова вернемся к Альтисиодору.

Мне вспоминается, что, когда я жил в кремонском монастыре в том году[906], когда мой город Парма восстал против низложенного Фридриха, брат Гавриил из Кремоны, из ордена братьев-миноритов, великий лектор и человек святейшей жизни, сказал мне, что в Альтисиодоре больше виноградников и вина, чем в Кремоне, и в Парме, и в Реджо, и в Модене. А я отверг услышанное и посчитал это невероятным. Но когда я проживал в Альтисиодоре, слова Гавриила показались мне правдивыми, потому что у них был большой округ, или епископство, то есть у них было много земель – и горы, и холмы, и поля, или равнины, полные виноградников, как я видел своими глазами. Ибо «ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы» (Мф 6, 26) жители той земли, но вывозят вино в Париж, поскольку рядом у них река[907], которая течет к Парижу, и там они выгодно продают вино, а оттуда привозят продовольствие и одежду. Я три раза обошел епископство Альтисиодорское; один раз ходил с неким братом, который произносил проповеди и благословлял людей на поход с королем Франции. Во второй раз ходил я с другим братом, который в день Тайной Вечери произнес проповедь цистерцианцам в прекраснейшем монастыре; и Пасху мы праздновали у некоей графини, которая за обедом подала, вернее, приказала подать нам, всей курии, 12 разных кушаний, то есть перемен блюд. А графа, ее мужа, не было дома, потому что при нем кушанья подавались бы еще обильнее, то есть в большем количестве. И тот брат /f. 301a/ показал мне монастырь Понтиньи; заботам этого монастыря папа Александр III, живший в Сансе, поручил блаженного Фому Кентерберийского, архиепископа, изгнанного из Англии королем английским Артальдом[908]. В третий раз я ходил с братом Стефаном и увидел и узнал многое, о чем следовало бы рассказать, но ради краткости я об этом умолчу, ибо спешу поведать о другом.

И заметь, что в провинции Франция (я имею в виду орден братьев-миноритов) восемь кустодий, и в четырех из них пьют пиво, а в остальных – вино. Заметь также, что три земли во Франции изобилуют вином – Лa-Рошель, Бон и Альтисиодор. Заметь, кроме того, что красные вина в Альтисиодоре ценятся меньше всего, поскольку они не так хороши, как красные вина из Италии. Равно заметь, что вина в Альтисиодоре – белые, иногда золотистые, и ароматные, и укрепляющие, и прекрасного и хорошего вкуса; всякого пьющего они приводят и обращают в «веселие и радость» (2 Езд 3, 20), так что об альтисиодорском вине можно сказать, Притч 31, 6–7: «Дайте сикеру погибающему и вино огорченному душею; пусть он выпьет и забудет бедность свою и не вспомнит больше о своем страдании». И знай, что вина альтисиодорские столь крепки, что когда они стоят, пусть самую малость в кувшине, то он покрывается испариной с наружной стороны.

Еще заметь, что французы обычно со смехом говорят, что хорошее вино должно иметь три «b» и семь «f», чтобы считаться превосходным и достойным похвалы. И в шутку они говорят так:

А магистр Морандо[910], падуанский грамматик, воздавал хвалу вину в соответствии со своим вкусом таким образом: /f. 301b/

Итак, французы наслаждаются хорошим вином, и неудивительно, ибо вино «веселит богов и человеков», как сказано, Суд 9, 13. В самом деле, «вино... веселит сердце человека» (Пс 103, 15), «и всякий ум превращает в веселие и радость, так что человек не помнит никакой печали и никакого долга, и все сердца делает оно богатыми, так что никто не думает ни о царе, ни о сатрапе, и всякого заставляет оно говорить о своих талантах. И когда опьянеют, не помнят о приязни к друзьям и братьям и скоро обнажают мечи, а когда истрезвятся от вина, не помнят, что делали» (2 Езд 3, 20–23). О том же выше, в начале речения того, кто сказал о силе вина: «О, мужи! Как сильно вино! Оно приводит в омрачение ум всех людей, пьющих его; оно делает ум царя и сироты, раба и свободного, бедного и богатого, одним умом» (2 Езд 3, 18–19). Заметь, что, как читаем в Быт 9, 21, Ной выпил «вина, и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своем», и поэтому сказал племяннику своему: «Проклят Ханаан[911]», отрок, «раб /f. 301c/ рабов будет он у братьев своих». Посему блаженный Иероним говорит: «До изобретения вина свобода у всех была нерушимой»[912]. О том же, Сир 19, 2: «Вино и женщины делают разумных отступниками, а рассудительных – глупыми»[913]. Пример – дочери Лота, напоившие отца своего вином, сознательно желая, чтобы он познал их, что он и сделал, Быт 19. Сюда же относится и то, что Соломон после слов о дурной женщине, Притч 23, 27–28: «Блудница – глубокая пропасть, и чужая жена – тесный колодезь; она, как разбойник, сидит в засаде и умножает между людьми законопреступников», – сразу добавляет о вине, сказав: «У кого вой? у кого стон? у кого ссоры? у кого горе? у кого раны без причины? у кого багровые глаза? Не у тех ли, которые долго сидят за вином и которые стремятся пить кубками?» (Притч 23, 29–30)[914].