Есть сведения и о некоем приоре, что, когда его избрали епископом Турне и когда папа Евгений и его аббат Бернард принуждали его взять на себя бремя епископское, он простерся наподобие креста у ног аббата и клириков, избравших его, со словами: «Если вы меня выберете, я предпочту быть беглым монахом, епископом же не буду никогда». А когда в конце своей жизни он страдал на смертном одре, некий монах, дорогой для него и находившийся при нем, сказал: «Дорогой мой, поскольку мы теперь разлучаемся телесно, молю тебя, если можешь, поведай мне, если будет на то Воля Божия, о своем состоянии после смерти». И вот ему, молившемуся после смерти брата пред алтарем, явился Гальфред со словами: «Се я, Гальфред, брат твой». Тот ему: «Друг мой, как тебе там?» Гальфред в ответ: «Хорошо, но Святая Троица мне открыла, что если бы я был поставлен епископом, то был бы в числе осужденных».

Жалкого и честолюбивого клирика также должны удержать от желания возвыситься до прелатства угрозы, исходящие ему от Бога. Ведь Бог говорит прелату, коему вверяется забота о душах, 3 Цар 20, 39: «Стереги этого человека; если его не станет, то твоя душа будет за его душу». То же, Иез 3, 17–19: «Сын человеческий! Я поставил тебя стражем дому /f. 269a/ Израилеву, и ты будешь слушать слово из уст Моих, и будешь вразумлять их от Меня. Когда я скажу беззаконнику: "смертью умрешь!", а ты не будешь вразумлять его и говорить, чтобы остеречь беззаконника от беззаконного пути его, чтобы он жив был, то беззаконник тот умрет в беззаконии своем, и Я взыщу кровь его от рук твоих».

В самом деле, у честолюбивого клирика, жаждущего вступить в прелатство, есть много примеров для отказа. И прежде всего, он может отказаться по примеру Моисея. Об этом читаем, Чис 12, 3: «Моисей же был человек кротчайший из всех людей на земле». И однако, когда Господь захотел послать его к фараону и сделать предводителем народа Своего, он отказался, говоря, Исх 4, 10: «О, Господи! человек я не речистый, и таков был и вчера и третьего дня, и когда Ты начал говорить с рабом Твоим; я тяжело говорю и косноязычен». И он столь упорно отказывался, что Господь воспылал гневом против него.

Во-вторых, по примеру Иеремии, который, когда Господь хотел его послать [пророком для народов], отказался, сказав: «О, Господи Боже! я не умею говорить, ибо я еще молод», Иер 1, 6.

В-третьих, по примеру Ионы[622], который позаботился о своем бегстве в Фарсис, чтобы его не послали проповедовать ниневитянам о том, что их ожидает погибель. Ибо он знал, что Бог не допустит этого, если они раскаются, а сам он потом будет пребывать в стыде, словно уличенный во лжи. Он настолько стыдился, что не хотел больше жить в земле своей, дабы знающие его не упрекали его в этом. Но впоследствии исполнились на нем слова пророка: «Возрадуется праведник, когда увидит отмщение» (Пс 57, 11). Действительно, по миновании времени ниневитяне были потоплены, после того как вернулись к прежним грехам. Посему Амвросий говорит[623]: «Господь умеет изменить решение, если ты сумеешь исправить свой поступок». То же содержится в Иер 18, /f. 269b/ 7–8: «Иногда Я скажу о каком-либо народе и царстве, что искореню, сокрушу и погублю его; но если народ этот, на который Я это изрек, обратится от своих злых дел, Я отлагаю то зло, которое помыслил сделать ему».

В-четвертых, по примеру того, кто сказал, Ис 3, 7: «Не могу исцелить ран общества; и в моем доме нет ни хлеба, ни одежды; не делайте меня вождем народа».

Выше мы сказали[624], что прелат, чтобы быть подходящим и достойным, должен обладать мудростью и вести святую жизнь, о чем уже сказано. В-третьих, он должен быть украшен добронравием, о чем теперь и надо сказать. Ибо Исидор говорит[625]: «Простота да будет при вступлении твоем, да не будет легкомысленности в поступи твоей. Пусть поступь твоя не оскорбляет ничьих глаз». Пусть же прелат подражает Давиду, коего кротость одобряется: «Вспомни, Господи, Давида и всю кротость его» (Пс 131, 1)[626]. Ибо «в кротости» принимается «насаждаемое слово, могущее спасти ваши души», Иак 1, 21. И посему слушателю слова Божия предписывается, чтобы он, если желает уразуметь, имел кротость, Сир 5, 13: «Будь кроток к слушанию слова Божия и обдуманно давай ответ». О кротости говорит Пророк: «Поскольку на помощь приходит кротость, мы исправимся»[627]. Вот почему Августин говорит[628]: «И наказание, и прощение хороши только тогда, когда они могут исправить жизнь людей». А какой-нибудь проклятый прелат не верит, что сможет удержать подчиненного в своей власти, если злобно не встанет против него на дыбы и не будет отдавать ему приказаний с бешенством и яростью, но верит, что разумно – отдавать все приказания, следуя этому стиху: Так хочу, так велю: вместо разума будь моя воля[629].

А каким подобает быть прелату, поясняют следующие стихи[630]:

Заметь, что стоящий во главе народов должен иметь три достоинства, а именно: разумение, дар слова и честную жизнь. О разумении говорится, Сир 5, 14–15: «Если имеешь знание, то отвечай ближнему, а если нет, то рука твоя да будет на устах твоих, дабы тебя не уличили в необдуманном слове и ты не был посрамлен[631]. В речах – слава и бесчестие, и язык человека бывает падением ему». Кто не имеет разумения, тот пусть просит его у Бога, как сделал Пророк, сказав: «Вразуми меня, и буду соблюдать закон Твой и хранить его всем сердцем» (Пс 118, 34). Еще: «Вразуми меня, и научусь заповедям Твоим» (Пс 118, 73). И поскольку он смиренно и для пользы просил, то Господь охотно и с избытком дал ему, и поэтому Давид признается: «Я сведущ более старцев» (Пс 118, 100). Почему? Потому что «Ты открыл мне неясное и сокрытое мудрости Твоей»[632] (Пс 50, 8). И потому «благословлю Господа, вразумившего меня» (Пс 15, 7). То же, Притч 9, 12: «Если ты мудр, ты мудр для себя; ... и если буен, то один потерпишь». То же, Сир 3, 32[633]: «Сердце разумное и понимающее удержится от грехов и в делах праведности преуспеет». Еще, Сир 4, 12–13: «Премудрость возвышает сынов своих и поддерживает ищущих ее и пойдет впереди по пути праведности. Любящий ее, любит жизнь»[634] и прочее. Бернард[635]: «Если ты будешь мудрым, и не будешь мудрым для самого себя, тебе недостает мудрости». Еще Бернард[636]: «Человек ученый, но не смиренный есть Божий враг вооруженный».