У брата Илии был в монастыре в Ассизи особый повар, брат Варфоломей из Падуи, которого мне довелось видеть и знать и который готовил изысканнейшие блюда. Он находился при нем неотлучно, до последнего дня жизни Илии. Так поступили и все другие домочадцы Илии. Челядь его состояла из 12 или 14 братьев, которых он держал при себе в обители Челла ди Кортона, и он до конца остался верен своему обычаю; а после смерти негодного пастыря, или скорее совратителя, его слуги узнали, как они были обмануты, и возвратились в орден. В обществе Илии был также некий Иоанн, прозывавшийся «де Лаудибус»[693]. /f. 276c/ Он был брат из мирян, суровый и жестокий, мучитель и злейший истязатель. И в самом деле, он наказывал братьев, бичуя их без милосердия по предписанию Илии, наверное, чтобы исполнились слова, Сир 10, 2: «Каков правитель народа, таковы и служащие при нем; и каков начальствующий над городом, таковы и все живущие в нем».

Восьмым недостатком брата Илии было то, что он хотел удержать власть в ордене силой; и чтобы лучше удержать ее, он не гнушался многочисленными ухищрениями. Первое – он часто менял министров, дабы они не могли пустить крепкие корни и восстать против него. Второе – он ставил министрами тех братьев, которых считал своими друзьями; третье – не созывал генеральных капитулов[694], кроме частичных, только для живущих в Италии. Министров же из заальпийских стран он не созывал, ибо боялся, что они могут его сместить. Но когда стало угодно Господу, от Которого исходят все блага, и те и эти министры, собравшись вместе, отрешили его от должности, так что он мог сказать слова Иеремии, Плач 1, 19: «Зову друзей моих, но они обманули меня». К тому, чтобы собрать всех министров на генеральный капитул для отстранения Илии, много стараний приложил брат Арнульф[695], англичанин, из ордена миноритов, муж святой жизни, образованный, ревнитель и покровитель ордена; а был он в то время пенитенциарием в курии господина нашего папы Григория IX.

Девятым недостатком брата Илии было то, что он, зная о предстоящем против него собрании министров, разослал по всей Италии послушания всем крепким братьям из мирян, которых он считал друзьями, чтобы они непременно прибыли на генеральный капитул. Ведь он надеялся на то, что они защитят его посохами. Понимая это, брат /f. 276d/ Арнульф, поддерживаемый папой Григорием, устроил так, что на генеральный капитул прибыли только те братья, кому надлежало по уставу[696], с подходящими и достойными товарищами, и он велел отозвать все послушания, отправленные Илией братьям из мирян. И в капитуле принял участие сам папа и выслушал братьев, предлагавших отстранить Илию и выбрать преемником его на посту генерального министра брата Альберта Пизанского. И было на этом капитуле принято множество общих установлений, но они не были упорядочены; и только по прошествии времени их привел в порядок брат Бонавентура[697], генеральный министр, и от себя он добавил немного, но в некоторых местах уточнил епитимьи. И в том же году после капитула произошло страшнейшее солнечное затмение, как я видел своими глазами, о чем я скажу ниже[698] на своем месте.

Когда брат Илия был еще генеральным министром, он, видя, что генеральный капитул собирается вопреки его воле, послал сказать по обителям братьям, чтобы они, собравшись на своих капитулах, ежедневно после молитвы «Драгоценнейшая» [Pretiosa] поочередно внятно читали псалом: «Пастырь Израиля! внемли» (Пс 79), потому что кажется, что в нем под метафорой «виноградник» упоминается орден, в этом месте: «Из Египта перенес Ты виноградную лозу, выгнал народы и посадил ее; очистил для нее место, и утвердил корни ее, и она наполнила землю. Горы покрылись тенью ее, и ветви ее как кедры Божии; она пустила ветви свои до моря и отрасли свои до реки». Короче говоря, кажется, что весь этот псалом относится к учению блаженного Франциска и к его ордену. И псалом имеет 20 стихов, то есть столько, сколько лет прожил блаженный Франциск в ордене. И то, что там говорится: «Лесной вепрь подрывает ее, и полевой зверь объедает ее» (79, 14), – понятно, что этот стих, без всякого сомнения, относится к плохому генеральному министру, каким был Илия: /f.277a/ разрушитель, грабитель и расхититель ордена братьев-миноритов. И заметь, что, кроме него, в ордене братьев-миноритов не было ни одного плохого генерального министра; а он, полагавший, что всегда будет властвовать в ордене, подобно римскому папе, имеющему власть до смерти, просчитался. А этот стих псалма: «Да будет рука Твоя над мужем десницы Твоей, над сыном человеческим, которого Ты укрепил Себе» (79, 18), – относится к хорошему генералу, каковыми были все другие, кроме Илии.

Итак, в те дни перед генеральным капитулом мы с удовольствием читали упомянутый псалом в течение всего месяца, чего на моей памяти не было ни после, ни до этого. Если бы это делалось перед любым другим генеральным капитулом, я не посчитал бы это несообразным, а особенно после ухода генерального министра. И если бы после псалма и молитв «Слава Отцу» и «Как было вначале» произносили антифон «Плачь, бедный народ», стих «Молись за нас, блаженный Франциск», молитву «Боже, Который церковь Твою блаженного Франциска». А в другие времена, при жизни генерального министра, после псалма пусть бы произносили стих «Да будет рука Твоя над мужем десницы Твоей» и респонсорий «Над Сыном человеческим, Которого Ты укрепил Себе, Господи, услышь молитву мою. Господь с вами»; и мы молились бы: «Боже Всемогущий Бессмертный! Смилуйся над рабом Твоим, министром нашим» и пр. «Господи, просим Тебя коленопреклоненно, удостой моления наши небесной милости Твоей, да увидим мы, что и как следует делать, и да будем здравствовать для исполнения увиденного. Ради Христа, Господа нашего».

Десятым недостатком брата Илии было то, что после отрешения его от должности генерального министра он повел себя не со смирением и терпением, но полностью присоединился к императору Фридриху, отлученному от Церкви папой Григорием IX[699]. С ним он ездил верхом и с ним проводил время, облачившись в одеяние ордена, с некими братьями из своей челяди; это вызывало возмущение папы, /f. 277b/ Церкви и ордена его, и особенно потому, что император уже был отлучен и осаждал в те дни Фаэнцу и Равенну[700]; а этот презренный Илия неотлучно находился при войске императора, давая императору советы и оказывая ему внимание. Этим он подал такой дурной пример невежественным людям и другим мирянам, что, казалось, исполнились слова сына Сирахова, 19, 3: «Гниль и черви наследуют его, и дерзкая душа истребится». В самом деле, невежды и отроки и отроковицы при встрече с братьями-миноритами на дорогах Тосканы распевали, как я слышал раз сто: