Не так произошло с братом Илией. Более того, поскольку он не познал проявленной к нему милости, он был отстранен таким образом, что уже никогда не был восстановлен, во что он никак не мог поверить. Посему говорит сын Сирахов, 23, 30–31[416]: «Будет застигнут там, где не думал, и будет позором для всех, ибо не познал страха Господня». То же, Ис 30, 13–14: «Это будет ..., как угрожающая падением трещина, обнаружившаяся в высокой стене, которой разрушение настанет внезапно, в одно мгновение. И Он разрушит ее, как сокрушают глиняный сосуд, разбивая его без /f. 247c/ пощады, так что в обломках его не найдется и черепка, чтобы взять огня с очага или зачерпнуть воды из водоема». Почему это происходит? Послушай, что речет Господь, 3 Цар 16, 2–3: «За то, что Я поднял тебя из праха и сделал тебя вождем народа Моего Израиля, [ты] же Меня отбросил назад; вот, Я отвергну дом потомства»[417] твоего. И добавляет Господь, Ис 22, 19: «И столкну тебя с места твоего, и свергну тебя со степени твоей». Это исполнилось, как мы расскажем, в следующем году, когда Илия был отстранен на генеральном капитуле при папе Григории IX. И это он вполне заслужил из-за многочисленных своих недостатков.

Прежде всего скажем о грубости, проявленной им по отношению к господину Герардо да Корреджо. Поскольку он был человеком знатным и поставленным на большой высоте (недаром он был подеста города Пармы), и поскольку он почтительно пришел с рыцарями навестить Илию, тот должен был подняться с места перед ним, и таким образом он также оказал бы ему честь. Ведь честь принадлежит не столько тому, кому она оказывается, сколько, и даже более, – тому, кто ее оказывает. Об этом-то и не подумал брат Илия и потому проявил грубость. Патеккьо[418] в книге «Досады» говорит о таких людях:

Сей господин Герардо да Корреджо был высокого роста, хорошего телосложения, скорее худощавый, чем полный; он был рыцарем смелым и опытным в войне. Я его видел дважды в должности /f. 247d/ пармского подеста: первый раз – когда я вступил в орден, затем – когда Парма восстала по низложении Фридриха. Он был близким и закадычным другом брата моего Гвидо де Адам из ордена братьев-миноритов. Он был также отцом господина Гвидо да Корреджо и господина Маттео; оба брата много раз занимали должность подеста. Один из них, а именно господин Гвидо, был рыцарь-вояка и обучен был ратным премудростям. Женой у него была дочь господина Гиберто да Дженте, по имени Мабилия, от которой у него были сыновья и дочери. Другой же, а именно господин Маттео, был рыцарем благоразумным, детей у него не было, кроме одного незаконнорожденного сына.

Далее, в то время, когда я вступил в орден братьев-миноритов, господин Танкред Паллавичини, аббат обители святого Иоанна Пармского, человек любезный и щедрый, доброго имени, святой и честной жизни, послал с одним селянином подарок брату Илии, генеральному министру: через плечо у селянина была перекинтута палка, а на ней спереди – каплуны, сзади – цыплята, предназначенные на ужин для Илии и его братии. А дело было в четверг, и подеста был там, и я в мирской одежде, и я видел все это; в тот вечер после ужина меня приняли в орден; и хотя я хорошо поужинал в отчем доме моем, тем не менее братья в тот вечер привели меня в больничный покой и еще раз отменно накормили; а по прошествии времени они дали мне капусту, которой мне надлежало питаться все дни моей жизни; а я и в миру никогда не ел капусты, более того, я питал к ней такое отвращение, что не ел даже мяса, сваренного в ней. И позже я вспомнил /f. 248a/ слова Илии, которые он любил повторять:

И еще, Иов 6, 7: «До чего не хотела коснуться душа моя, то составляет отвратительную пищу мою».

Далее. Брат Илия имел обыкновение говорить иносказательно. И когда господин Герардо, подеста города Пармы, спросил его, куда он направлялся и зачем, он ответил, что его тащили и погоняли. Его тащил император, а погонял посылавший его папа. Иными словами, он хотел сказать, что ходил от одного своего друга к другому. И слушатели расценили это слово как весьма мудрое, в соответствии с тем, что написано, Сир 13, 28–29: «Заговорил богатый, – и все замолчали и превознесли речь его до облаков; заговорил бедный, и говорят: "это кто такой?" И если он споткнется, то совсем низвергнут его». Но говорится, Сир 37, 23–24: «Иной ухищряется в речах, а бывает ненавистен, – такой останется без всякого пропитания; ибо не дана ему от Господа благодать, и он лишен всякой мудрости». То же, Притч 26, 9: «Что колючий терн в руке пьяного, то притча в устах глупцов». Это подобно тому, как некоторые на вопрос: «В каком виде вы хотите яйца?» – отвечают, что хотят их, как они есть. Сказать так, по их разумению, означает, что они либо не голодны, либо никоим образом не хотят яиц. А могли бы они говорить просто, как и надлежит набожным людям, ибо, как говорит Мудрец, Притч 3, 32: «С праведными у Него общение», то есть у Бога. То же, Сир 20, 6–7: «Иной молчит, потому что не имеет, что отвечать; а иной молчит, потому что знает время. Мудрый человек будет молчать до времени; а тщеславный и безрассудный не будет ждать времени». То же говорится ниже: «Притча из уст глупого отвра/f. 248b/тительна, ибо он не скажет ее в свое время» (Сир 20, 20). Поэтому говорит Мудрец, Еккл 8, 5–6: «Сердце мудрого знает и время и устав; потому что для всякой вещи есть свое время и устав». То же, Еккл 3, 1: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом». То же, Сир 27, 12: «Среди неразумных не трать времени». То же, Сир 32, 9–13: «Говори, юноша, если нужно тебе, едва слова два, когда будешь спрошен, говори главное (здесь «главное» ставится вместо цели. – Прим. Салимбене). Среди многих будь словно незнающий и слушай молча и вместе с тем спрашивая; среди вельмож говорить не дерзай, и в присутствии старцев много не говори». То же, Притч 17, 28: «И глупец, когда молчит, может показаться мудрым, и затворяющий уста свои – благоразумным».

Далее. Вторым недостатком брата Илии было то, что он принял в орден множество бесполезных людей. Я два года провел в сиенском монастыре[419] и видел там 25 братьев-мирян[420]. В пизанском монастыре я прожил четыре года[421] и видел 30 живших там братьев-мирян. Возможно, то попустил Сам Господь по многим причинам. Первая причина: когда возводят дворцы, или церкви, или другие дома, сначала в их основания укладывают необработанные камни, а после того как основания выступают над поверхностью земли, кладут камни обтесанные и красивые, чтобы показать красоту творения, то есть здания. Поэтому ордену блаженного Франциска может подойти то, что обещает Господь Церкви воинствующей и побеждающей, Ис 54, 11–14: «Бедная, бросаемая бурею, безутешная! Вот, Я положу камни твои на рубине и сделаю основание твое из сапфиров; и сделаю окна твои из рубинов и ворота твои – из жемчужин, и всю ограду твою – из драгоценных камней. И все сыновья твои будут научены Господом, и великий /f. 248c/ мир будет у сыновей твоих. Ты утвердишься правдою».