— А что он делал в Твери?

— Долгая история, — ухмыльнулся Фролов. — В общем, уехал он покорять сердце Анастасии, а она все никак не могла решиться выйти замуж за человека, который ничего не добился. Замкнутый круг! Но в его случае чувства взяли верх, а потом и с должностью наладилось. Все-таки Николай очень грамотный специалист, и его знания были по достоинству оценены князем. Возвращаться все равно не имело смысла — здесь уже все основные должности были поделены между людьми князя.

— Ну, я точно ничего не потеряю, — отозвался я. — У меня связей как таковых нет, как и сильного рода за плечами.

— А я слышал, что ты попал на глаза Карнаухову и добился его расположения, — тут же заметил Фролов.

— Есть такое, но это еще ничего не значит.

— Ты прав. Чем выше забираешься, Миша, тем сложнее пробиться. Но дело, конечно, твое. Пока учись, живи, познавай жизнь. Кстати, я слышал, ты добился неплохих успехов и на турнире?

— Да, вышел в полуфинал, как и я! — Маша, сидевшая все это время молча, вмешалась в разговор.

— Вот как! — Константин улыбнулся. — И как ты оцениваешь свои шансы на успех?

— Один к четырем, — я пожал плечами, и назвал справедливую вероятность, отдав каждому из участников равные шансы. Почему-то мой ответ заставил Фролова улыбнуться.

— Не слишком рассчитывай на победу, мы еще встретимся в финале, если не раньше, — отозвалась Маша, и в ее глазах сверкнули озорные огоньки.

Ну что за девчонка? Такой взгляд я видел у Инги, когда она планировала приятно провести со мной время на празднике Зимнего солнцестояния. А Машу явно заводит предстоящий поединок. И ведь еще не факт, что жребий действительно сведет нас на одном ринге.

Неловкое молчание нарушил Константин. Он отставил чашку чая в сторону и посмотрел на часы.

— Кстати, нам не мешало бы заехать к кому-нибудь из перстов князя на поклон, — заметил Фролов.

— Это еще зачем?

— Как это? Роман теперь точно мертв, а Кирилла мы пока светить не будем, пусть мальчишка хоть немного подрастет в спокойствии. Выходит, ты остался единственным наследником имущества Гущиных.

— Было бы что унаследовать, — отозвался я, даже не пытаясь скрыть грусть.

— Ну, кое-что да осталось. Поместье сожжено дотла, если не считать голые стены, а вот земля осталась. И я тебе хочу сказать, двадцать пять соток земли, пожалованной князем — это вполне неплохо. Плюс ко всему у тебя осталась земля и пустующее здание завода на окраине Новолиманска.

— И что я буду с ним делать? После того, что там произошло, возвращаться я туда не планирую.

— Придержи его, мой тебе совет. У меня есть определенная идея касательно него, но пока не буду делиться. Если все пойдет так, как я предполагаю, я сделаю тебе предложение, от которого отказываться будет просто нелепо.

— Идет.

На самом деле, я совершенно не представлял что напридумывал себе Фролов. Придет время, узнаю. После завтрака мы взяли с собой троих охранников, один из которых сел за руль и отправились в центр города. Маша хотела отправиться с нами, но Константин попросил ее остаться с Денисом. Малыш действительно скучал по сестре, а учитывая, что скоро каникулы закончатся и девушка еще на несколько месяцев покинет дом, девушка согласилась.

По приближению к центру дома становились все выше и величественнее, а встречных машин становилось больше. На дорогу мы потратили минут двадцать, пока впереди не показалось трехэтажное здание из белого камня.

— Приехали, — отозвался Константин и махнул рукой, веля водителю остановиться.

Карнаухова не было и здесь, хотя это было неудивительно. Учитывая, что он был князем, еще и ректором академии, дел у него хватало. Правда, мне казалось, что он явно тратит не все личное время на свою работу.

Пока мы шли по коридору, я представлял себе долгий разговор с перстом. Бюрократию никто не отменял, поэтому вполне возможно, что мне придется наведаться сюда не один раз. А стоит ли оно того? Мои владения никто отбирать не торопится, пусть себе стоят. Тем более что пропадать там явно нечему. Разве что кирпичи растащат соседи на строительство какого-нибудь сарая или баньки. Для дома они теперь вряд ли годятся.

Когда мы подошли к кабинету, я с удивлением отметил, что очереди к персту не было. Как оказалось, сегодня людей принимало сразу три помощника, поэтому справлялись они очень быстро. Фролов подошел к кабинету, прочитал фамилию помощника на табличке, поморщился и подошел к другому кабинету. Похоже, что вторая табличка его полностью устроила, потому как он протянул руку и открыл дверь.

— Иван Павлович, разрешите?

— Константин Иванович, рад видеть! — раздался из кабинета дружелюбный голос. — Проходите, что же вы стоите там как не родной?

— Вообще, я к вам по делу и не один, — Константин повернулся ко мне и махнул рукой, зовя за собой.

Я поспешил войти в кабинет и увидел сидящего там седого мужчину с длинными седыми усами. Закрученные кверху, они забавно торчали по сторонам.

— Это Михаил Гущин, — произнес Константин. — Последний из рода Гущиных.

— Помню-помню, наслышан о той истории в Новолиманске. Что тут скажешь, у нас в Ростове-на-Дону иногда случается подобное, а тут периферия…

На удивление мужичок оказался бойким работником, несмотря на почтенный возраст. Мы изложили суть проблемы, и Иван Павлович пообещал подготовить бумаги. От меня оставалось только одно — вернуться на прием с документами через неделю и подписать все бумаги.

Следующим пунктом нашего путешествия стало Новолиманское кладбище. К праху умерших в этом мире относились с практичным подходом и при этом не нарушали традиции. Тело предавалось огню, а прах собирался и складывался в урну. Прах всех родственников находился в одном месте, и можно было в любое время прийти к ним и проведать могилу.

Все кладбище представляло собой длинное здание метров на двести в ширину и десятка на четыре метров в длину. Длинные коридоры, тянувшиеся по всему зданию, вели к маленьким комнаткам.

— Гущины? Комната сто тридцать, — произнес смотритель. — Идемте, я проведу, а то заблудитесь.

— Да не волнуйтесь, найдем, — отозвался я.

— Да ладно, по глазам ведь вижу, что впервые. Не стесняйтесь, — произнес старик, схвативший охапку ключей. — К мертвым редко приходят. В основном только по праздникам и поминальным дням. А к Гущиным так вообще давно никто не заглядывал.

— Так некому ведь, — ответил я. — Из всей семьи нас осталось двое.

Старик покачал головой, по ошибке записав Фролова в мои родственники, а я не стал исправлять смотрителя.

— Комната сто тридцать, — продекламировал смотритель, открывая дверь.

— Благодарю, — я заглянул внутрь, набираясь смелости войти, а старик терпеливо дожидался, пока я покончу со своей нерешительностью.

— Миша, я хотел бы проведать своих родственников, — произнес Константин и повернулся к смотрителю. — Не проводите меня к усыпальнице Фроловых? Это комната семьдесят восемь.

— Ах, да! А я и смотрю, лицо знакомое! Не признал вас, господин Фролов. Конечно, идемте.

— Я справлюсь, — успокоил я смотрителя, и тот кивнул.

Когда мужчины исчезли в соседнем коридоре, я вынул из-под плаща пакет с прахом дяди и отыскал урну с его именем. Откупорить крышку и пересыпать прах было делом одной минуты, но руки предательски тряслись, и я потратил на это минуты три. Все-таки не песок сыпал. Все это время мне казалось, что сейчас смотритель вернется и выгонит меня взашей или привлечет к ответственности за вандализм, но план Константина сработал на «отлично». Теперь прах дяди находится на положенном месте рядом с останками остальных родственников.

Я успокаивал себя мыслями, что сейчас выступаю в роли участника поисковой группы, которые нашли останки человека и теперь проводят его захоронение по всем правилам и обычаям.

Поставив урну с прахом Романа на место, я пробежался взглядом по полкам и наткнулся на урны с именами отца и деда. Они были расставлены в соответствии с положением в родовом древе. Справа от урны отца стояли урны с прахом его первой жены и моей биологической матери. На полке ниже находились урны Бориса и Павла.