— Ты всем довольна, любовь моя?

— Да, конечно.

Блеск в глазах погас.

Наконец настенные часы показали, что время подошло к полуночи, гости разошлись, молодых оставили вдвоем. От того, что сейчас должно было произойти, Сергей вдруг оробел. Молодая выставила его из спальни и уже несколько минут шуршала за дверью своими одеждами, а Сергей мучился, войти ли ему к жене в мундире или раздеться до исподнего здесь. Так ничего и не решил, но тут его позвали:

— Можете войти.

Так и пошел исполнять супружеский долг при полном параде. Порочащие слухи не подтвердились, куда только девались вся ее решительность и бойкость в самый ответственный момент. В супружескую постель Настя легла в длинной до пят рубашке, натянула до подбородка одеяло, грудки прикрыла локтями, сжала кулачки, глаза закрыла — делай с ней что хочешь. Прежде чем хоть что-то сделать, начинающему мужу пришлось долго помаяться, но утром все доказательства «честности» невесты были налицо.

— Что будем делать дальше?

Однозначного ответа на этот вопрос не было. Как и денег.

— Полностью останавливать работу нельзя. Силы и средства уже вложены большие, потерять их было бы неправильно, а с точки зрения приближающейся войны — преступно.

Ишь как шпарит, если бы не царская кокарда на фуражке и кортик на ремне — чистый замполит. Мысли свои унтер-офицер Ерофеев вслух высказывать не стал, а подполковник Кондратьев продолжил свою мысль:

— Поэтому будем продолжать достройку собственными силами. Сергей Николаевич, хотелось бы услышать ваше мнение.

— С тем, что танки надо достраивать, я согласен. Уже сейчас танки имеют броню и могут передвигаться своим ходом. Стрельбу из орудия не производили, но, думаю, проблем с этим не будет. Что касается достройки. Возможности наших мастерских не так уж и малы, имеющийся станочный парк позволяет изготовить практически все внутреннее оборудование танка. Контрольные приборы возьмем с тракторов. Электрооборудование смонтируем, лампочки, патроны, проводку — купим, там деньги небольшие. Проблемы будут только с шаровой установкой в лобовом листе, но и с этим мы справимся. Не будет оптики. Сами изготовить не сможем, заказать на стороне — денег нет. Не будет ТПУ.

— Может, с «тридцатьчетверок» снимем? — предложил Ерофеев.

— Нет, их мы трогать не будем. Сам рассказывал, как на старых машинах командир тобою ногами управлял.

— Было дело, — согласился Иваныч.

— Вот и мы обойдемся. Остальное — ящики для снарядов и инструмента, сиденья экипажа, заслонки для амбразур, защелки для люков и прочее — можем делать прямо сейчас и сразу монтировать.

— Вот этим вы пока и займитесь, — согласился с Сергеем Кондратьев. — Еще вопросы есть?

— Что с Филипповым? — поинтересовался подпоручик Воробьев.

— От долговой ямы заводское начальство его спасло, не захотело терять ценного специалиста и поручилось перед кредиторами.

— И как велик долг?

— Почти двадцать тысяч.

— Ого!

Стало ясно, что на их уровне финансовую проблему не решить, им остались только технические. И они их решали, танки понемногу обрастали внутренним оборудованием. Их покрасили в зеленый цвет снаружи и светло-серый изнутри.

Дни Сергей проводил в роте, а вечерами возвращался домой, на съемную квартиру к жене. Первое время такое положение дел было непривычно, а потом он даже перестал замечать кольцо на безымянном пальце. Дома его ждали теплый ужин и любимая женщина. Внешне все было хорошо, но только внешне. Они никак не могли сблизиться, между ними постоянно была какая-то преграда. Настя даже называла его на «вы», а когда он касался ее, она вся как-то сжималась и каменела. Скандалов не было. Во всяком случае, пока. Даже когда молодая жена узнала, сколько муж вбухал в свои железяки буквально накануне свадьбы, она только заметила:

— Постарайтесь впредь хотя бы ставить меня в известность.

И все-таки он любил ее, трепетно и нежно, пусть и безответно.

Демонстрация танков состоялась на Красносельских сборах в июле. За те годы, что прошли с показа тракторов, здесь почти ничего не изменилось. Стояли те же ровные ряды палаток, стрельбища, поля для маневра конницы, генеральские дачи. Но это только на первый взгляд. Появление новой гусеничной техники ажиотажа не вызвало, поглядывали с интересом, но не более. Ответ был прост: техники на сборах стало намного больше. Хорошо знакомые тракторы Коломенского завода, разнообразные импортные, в основном французские, и наши грузовики, генералы вовсю разъезжали в открытых легковых авто.

Танки и сопровождавшая их машина остановились у палаток лейб-гвардии Финляндского полка. Дежурный офицер указал палатки для размещения вновь прибывших танкистов, поставил их на довольствие. Следующий день посвятили профилактике техники, все-таки загрузили боезапас. Чтобы посмотреть на приданное полку чудо, приходил командир полка — уже в приличном возрасте генерал-майор, бородка, усы, обширные залысины под фуражкой. Задал Сергею несколько дежурных вопросов, покачал головой. Похоже, остался недоволен, посчитал навязанной полку обузой.

— Командир, мне кажется или я это наяву вижу?

Сергей взглянул в направлении указательного пальца Ерофеева. Нет, механику не показалось: у одного из пехотинцев на плече висел ручной пулемет с дырчатым кожухом и характерным раструбом пламегасителя.

— Нет, Иваныч, не кажется.

— А диск где?

— У второго номера. На марше их без диска носят.

— А наши пехотинцы всегда с диском носили.

— Сравнил! Там война, а здесь маневры.

— Значит, скопировали все-таки, — констатировал Ерофеев. — А может, и нам ДТ сделают?

— Сходи к министру, спроси.

На следующий день прибыла комиссия, и для танков настали тяжелые времена. И для танкистов тоже. Про поход к министру пришлось забыть. Первым делом комиссия проверила и измерила технические характеристики танка. Массу танка определили в 890 пудов. Бронирование: лоб — полдюйма, борт и корма — одна четвертая дюйма, крыша — одна шестая дюйма. Вооружение — противоштурмовая трехдюймовая пушка образца 1910 года. Экипаж — четыре человека: командир, наводчик, заряжающий и механик-водитель. Мощность двигателя — восемьдесят лошадиных сил при восьмистах пятидесяти оборотах в минуту.

На мерной версте танки ожидал полный конфуз. Даже по хорошей дороге больше шести верст в час танки не выдавали.

— Иваныч, в чем дело?

Ерофеев, мокрый, как из бани, капли пота оставляли дорожки на запыленном лице, вылез из люка, стянул с головы шлем и рукавом комбинезона стер пот.

— Воды.

Осушив полфляги зараз, пояснил:

— Греются, заразы. Чуть больше шестисот оборотов даешь, сразу температура масла вверх лезет. Жара.

Действительно, днем температура доходила до двадцати пяти градусов по шкале господина Цельсия. Сергей попробовал перенести замеры, обратившись к председателю комиссии:

— Ваше превосходительство, из-за жары моторы не могут развить полной мощности, прошу повторно провести испытания в более подходящих условиях.

— Так ваши танки только зимой полную скорость развить смогут, а летом будут ползать, как сонные мухи? Хорошо, — смягчился председатель, — ваше мнение будет внесено в протокол. Будет возможность — повторим.

На следующий день танкам устроили испытания на проходимость. Тут были посрамлены самые завзятые скептики. В характеристики танка вписали ширину преодолеваемой траншеи четыре фута, хотя Сергей знал, что детище инженера Филиппова вполне способно на большее. Высоту преодолеваемой стенки записали в два фута, с этой цифрой Иванов полностью согласился. Потом один из танков под командованием подпоручика Полякова переполз заболоченную низинку, оставив за собой два параллельных следа черной развороченной земли. Сергей молиться был готов, чтобы в этот момент не лопнул ни один трак. Как ни бились с маркой стали и термообработкой траков, а больше ста пятидесяти верст гусеницы не ходили. Но в этот раз пронесло, мягкий грунт и полужесткая подвеска танка выручили.