Несколько человек подняли руки. Я осмотрелся, считая голосующих: шесть, семь… одиннадцать… семнадцать!

— Спасибо! Теперь будьте добры поднять руки те, кто хочет выразить поддержку Васильевым.

Я поднял руку и осмотрелся. Андриянова, Фролов, Кормчев и Ефанов также поддержали Васильевых, а вместе с ними поднимали руки вверх еще десятка три человек. Многие люди озирались по сторонам, решая стоит ли остаться в стороне и воздержаться, или же принять активное участие в будущем. С каждой секундой желающих становилось больше. Я даже не подозревал, что у нас такое большое количество родов в княжестве. И ведь сегодня явились далеко не все.

— Пятьдесят четыре против семнадцати, — заключила Ирина Николаевна, проведя подсчеты. — Что же, дворянское вече ясно дает нам понять, что выбор пал в пользу Васильевых. Герман Игоревич, вам слово!

Андриянова отступила в сторону, позволяя Городищеву выйти вперед. Советник улыбнулся и пожал плечами. Советник осмотрел публику, которая замерла в ожидании его слов, а я почувствовал как он наслаждается всеобщим вниманием.

— Что я могу сказать. Конечно, война не дала возможности присутствовать здесь всем. Кто-то не смог приехать, побоялся, другие временно покинули княжество или погибли во время войны. И все же сегодня собралось достаточно глав родов, чтобы высказать свое решение. Что касается вашего выбора, я, как наделенный правами представлять волю Великого князя, признаю ваш выбор и даю благословение на правление рода Васильевых!

Буря аплодисментов и радостных криков огласила площадь. Краем глаза я заметил как некоторые охранники заметно напряглись из-за резкого шума. Да, все-таки обстановка сейчас не самая спокойная, а ситуация далека от идеала.

Я искал глазами Влада, чтобы поздравить его, но Васильевых нигде не было видно. Такое впечатление, что они покинули вече сразу после оглашение результата.

— Миша, не отставай! — Константин потащил меня за рукав и кивнул в сторону машин, которые пришлось оставить еще за периметром внешнего оцепления.

К транспорту пришлось добираться пешком. Пока мы шли обратно, я подумал о том, что Сашке немало повезло. Получается, она может стать женой будущего Ростовского князя. Конечно, если не передумает, и если с Владом ничего не случится. Но я-то понимаю, что быть князем — большая ответственность и опасность, поэтому сделаю все, чтобы ее обеспечить.

Остаток летних каникул совершенно ничем примечательным не запомнился. Сашка часто гостила у Влада, а незадолго до начала учебного года и вовсе уехала к нему пожить. Васильевы предложили ей своих учителей, которые помогли бы девушке подтянуться по учебе и поступить в академию, так что у Сашки все было на мази.

С Кириллом мы наведались к персту Васильевых уже после вече и я, как глава рода, официально признал его в качестве Гущина.

Большую часть времени нам пришлось повозиться с заводом. После взрыва он сильно пострадал, и для восстановления пришлось местами возводиться новые стены и крышу. С ремонтом мы провозились почти до самого сентября. Маша злилась на меня из-за того, что я целыми днями пропадаю на заводе, а когда я пытался уделить ей немного внимания, обиженно уходила к себе.

Наконец, пришло время возвращаться в академию. Здесь нас тоже ждали изменения.

— У нас новый проректор, — произнесла Ирина Николаевна, когда мы собрались в главном зале академии. — С радостью представляю вам Ивана Федоровича Багратиона. Он прибыл к нам из Москвы и будет лично вести занятия по физподготовке и обеспечивать безопасность студентов.

Понятно, скорее всего, Палычу припомнили переполох в конце года и решили поставить кого-то своего, чтобы вернуть академии статус безопасного места для дворян и успокоить особо впечатлительных. Обидно за Сорокина, что ни говори, но он и в роли воеводы найдет себя. Если это отец Влада додумался позвать его, он прям голова.

— А что касается поста ректора, князь Васильев решил пока не вмешиваться в жизнь академии, поэтому ректором академии буду я, — Андриянова улыбнулась и скромно склонила голову, сорвав бурю аплодисментов.

Да, раньше она и так формально была главой академии, потому как Карнаухов появлялся здесь не чаща раза в неделю, а теперь все в ее руках. Ирина Николаевна будет развивать академию по своему видению.

И это были все новости. Мы вернулись к занятиям и жизнь показалась той еще рутиной. От пребывания в академии на меня навевала тоска. С одной стороны, мне хотелось вернуться в прежнюю академию, где проректором был Палыч, основными задачами были прилежная учеба и успехи на турнире, а главным врагом был Игнатьев. За этот год многое изменился, поменялся и я. На первом курсе нас осталось всего тридцать два. Никитова убили, пятерка лучших учеников навсегда осталась в застенках отдельного блока Московской академии, а еще двое ребят погибли во время заварушки с Градовыми.

— Гущин, ты уже обратил внимание на расписание дежурств по академии? Поздравляю, ты дежуришь на праздник Зимнего солнцестояния! — отозвался кто-то, я даже не стал оборачиваться.

Какое еще дежурство? Ах, да, я ведь теперь второй курс, и должен следить за порядком в академии. Какое же все чужое. Я шел по коридору академии и не мог избавиться от ощущения, что я здесь лишний. Нет, мне здесь точно не место.

Может, пока не поздно, согласиться на приглашение Палыча и пойти в дружинники? Он обещал ускоренный курс всего за год, чтобы подтянуть знания и заполнить пробелы, а потом служба и почти гарантированное место в десятниках. Если повезет, через несколько лет и в сотники выбьюсь, только вот оно мне надо? Казарменная жизнь точно не для меня. Как ни странно, мне привычнее в своем, уютном домишке или хотя бы комнатке, где я могу сам устанавливать порядки.

— Миша, не зевай, а то опоздаешь, и Велигор заставит тебя отбывать наказание, — крикнул мне Румянцев, пробегая мимо. Блин, как же все достало.

Я ввалился в аудиторию и занял место поближе к выходу. Слушать этого самоуверенного и немного повернутого павлина не особо хотелось. По крайней мере, не сегодня. Ну что нового он может мне рассказать?

— Приветствую всех выживших! — прорычал волхв, ворвавшись в аудиторию, как метеор. И если раньше его появление производило впечатление, то теперь эта черная мантия, развевающаяся при быстрой ходьбе старика, создавала впечатление подраной тряпки, которую подбрасывает потоками ветра. Интересно, это только мне кажется, или все заметили?

Я окинул взглядом аудиторию и заметил, что большинство смотрят на волхва едва ли не с благоговением. Паневин так и вовсе рот раскрыл.

— Как видите, я не зря говорил о страсти одаренных использовать дар не по назначению. Не позднее, чем месяц назад вы сами в этом убедились. Если бы вы развивали свой дар, то могли бы защитить себя, а не прятаться за спинами защитников.

— Простите, а вы сами где были? — я не выдержал и задал этот неудобный вопрос волхву.

В аудитории мгновенно повисла тишина, а Велигор с ненавистью уставился на меня.

— Я… охранял… важный социальный объект, который носил большую важность, — произнес он, тщательно подбирая слова.

— А, вот оно как, понимаю! — я закивал головой, вызывая смешки студентов.

— Гущин! Выйди вон с аудитории! — прорычал волхв и указал на дверь. Я пожал плечами, поднялся и направился к выходу.

— Кто скажет что такое слияние? — Ведамир обвел глазами аудиторию. — Листьева!

— Это использование энергии двух одинаковых атрибутов, — протараторила девушка.

— Верно, но неточно, — отозвался волхв. — Слияние — это объединение энергий двух или большего числа одаренных с одинаковыми атрибутами. Они должны касаться друг друга физически и духовно объединять свою энергию в один общий поток. Кто назовет самые частые примеры использования слияния?

— Хоровод! — выкрикнула Листьева.

— Верно!

Дальше я уже не слушал. Вся эта теория, которую разжевывают студентам, ни на что не годится в сравнении с практикой.