Вольдемар все-таки зашел в хвост «Рате» и, как ни крутился курсант, оторваться от лейтенанта так и не смог. На очередном маневре бесстрастный компьютер зафиксировал победу инструктора. Однако победа эта далась нелегко. Казалось, тренажерный костюм можно было выжимать, килограмма два потерял, как минимум. И это за двенадцать минут индивидуального боя. Пилоты в группе Дескина собрались весьма сильные. Хоть и без боевого опыта, но реальный налет у всех переваливал за двести часов, все находились в прекрасной физической форме.

С трудом покинув кабину «Рекса», Вольдемар дождался курсанта.

— Господин лейтенант, курсант Торренс занятие на тренажере закончил. Разрешите получить замечания.

— Горизонтальный маневр слабоват. У вас излишняя тяга к сложным маневрам там, где можно простым. Но в целом очень даже хорошо, и от атаки в первый раз ушли классно, я и клювом щелкнуть не успел, а вот с открытием огня промедлили.

— Я хотел сократить дистанцию, чтобы наверняка поразить цель.

— Это не цель, это враг. И относитесь к нему именно как к врагу, считайте, что учебные бои для вас закончились. Через месяц попадете в настоящую мясорубку, вот там поймете, что стрелять надо при малейшей возможности. Если не собьете, так повредите, и все, одним уже меньше, а значит, у вас и ваших товарищей больше шанс выжить и победить. А если будете тянуть, дожидаясь стопроцентного поражения, собьют вас, прохлопаете атаку очередного «Рекса», и привет.

— Понятно, господин лейтенант.

— Вы же видели, как только ваша «Рата» оказывалась в положении, удобном для моей стрельбы, я открывал огонь. Трижды попадания были не смертельными, но повреждения накапливались, и в четвертый раз увернуться вы уже не смогли. Все, свободны. Идите и думайте, делайте выводы.

— Есть, господин лейтенант.

О господи! Как хочется упасть. Снять этот потный костюм, принять душ и лежать, и не двигаться.

— Следующий…

Ближе к полуночи Вольдемар добрался до своей койки в офицерском общежитии при курсах. Когда голова уже готова была отключиться, снова вспомнился маневр ухода — переворот влево с торможением. Только где-то он уже видел его раньше. Ну, да, месяцев восемь или девять назад, еще во время варенской мясорубки. Точно так же уходил от атаки республиканского истребителя один из «Рексов». Вольдемар заметил этот маневр случайно, и еще тогда… «Рекс»! Это же прием имперских пилотов! Откуда курсант Торренс его знает?! Вольдемара подкинуло на койке, сон как рукой сняло.

Стоп. Не может быть. При зачислении их должны были проверять. Да и сам Торренс указал, что в боевых действиях участия не принимал, и это похоже на правду. Даже на тренажере бой ведет как спортсмен за призовое место, а не как боец. Подделать манеру ведения боя? Невозможно. В моменты наивысшего нервного и физического напряжения играть роль не сможет даже самый лучший актер. Пилот с настоящим боевым опытом знает, что призовых мест в бою нет. Есть только одно место — первое, кто его занял, тот и остался в живых, остальные разлетаются по бескрайним просторам космоса в виде замороженных тушек или их частей разных размеров и массы. Ладно, утро вечера мудренее, а доложить все-таки надо. И самому присмотреться к этому Торренсу тоже надо.

Приняв решение, Вольдемар провалился в глубокий сон без сновидений.

— Мы еще раз проверили этого Торренса, — контрразведчик в звании лейтенанта, отвечавший за проверку курсантов, вывел на экран личное дело Лайва Торренса. — Весь ближайший год он провел в своей части, ни в какие длительные командировки не отлучался, в отпуске не был.

— Это точно? — спросил Вольдемар.

— Да. Мы не удовлетворились только изучением документов, но и осторожно опросили его сослуживцев. Все они в один голос подтверждают его алиби на момент варенских событий.

— Да, похоже, это действительно был не он. Но откуда тогда он узнал об этом маневре?

— А сам придумать не мог?

— Маловероятно. Торренс хороший ученик, он как губка впитывает знания и чужой опыт, но он не созидатель. Вряд ли он когда-либо внесет свой вклад в теорию космического боя.

— Насколько удалось выяснить, такой прием иногда применяли пилоты палубного носителя «Принцесса Эльза», и только они. Возможно, у Торренса были с ними какие-то контакты?

— Может, и были. Только как это выяснить? От космогруппы этой «Принцески» осталось всего несколько человек, мы им тогда, у Варена, хорошо наложили. Под конец ни один «Рекс» носа со своей палубы не высовывал.

— А вы его прямо спросите, — подал идею контрразведчик. — Когда будете спрашивать, следите за реакцией, она порой лучший ответ на заданный вопрос.

— Нашли физиономиста, — усмехнулся Вольдемар. — Любите вы свою работу на других сваливать. Но идея хорошая, обязательно спрошу.

— Скажите, курсант, этот переворот с торможением вы сами придумали?

Торренс заметно смутился.

— Нет, не сам, друг показал.

— А ваш друг случайно в космогруппе «Принцессы Эльзы» не воевал?

— Да, а откуда вы… Ах да, вы ведь тоже там были.

— Был, — подтвердил Вольдемар. — И видел. Со стороны, правда, но запомнилось. Рассказывайте, Торренс, не стесняйтесь.

Вздохнув, Лайв Торренс начал свой рассказ. Слушая его, Вольдемар вдруг удивился собственному восприятию слов курсанта.

«Мы же ровесники, в одном звании, а впечатление такое, будто завуч выслушивает рассказ о проделках нашкодившего ученика».

— Мы с Леонардом дружили еще с училища, в одной эскадрилье пилотами были, потом звеньями командовали. Три года назад он неожиданно подал рапорт об отставке, но мне сказал, что переводится в имперский флот.

— Именно переводится? — уточнил Вольдемар.

— Нет, я неправильно выразился. Наше командование к этому отношения не имело, это была инициатива Лени, то есть Леонарда. Его отец — дипломат. Очень, очень влиятельная фигура, а его мать из рода имперских баронов. У него там полно родственников, видимо, кто-то из них и надоумил его на такой шаг. Да и ему самому повоевать захотелось. Вы же не знаете, каково быть военнослужащим в микроскопической армии нейтрального государства, которое никогда не будет воевать. Ты вроде и нужен, но бесполезен, тебя никто не воспринимает всерьез…

— Давайте оставим пока психологию и вернемся к вашему другу, — направил Вольдемар разговор в более интересное для него русло.

— Да, конечно. Почти три года о Леонарде ничего не было слышно, а когда он появился… Ракета попала в двигатель «Рекса». У него контузия, да еще и травма позвоночника. Его возят в коляске, он заикается, а иногда, наоборот, начинает говорить, говорить и говорить, не останавливаясь. Рассказывает о боях с республиканцами, вот тогда я и услышал про этот маневр и решил попробовать. Лени говорил, что за счет неожиданности можно уйти из практически безвыходной ситуации.

— Можно, — подтвердил Вольдемар. — Но только один раз, второго шанса опытный противник вам не даст.

— Это я уже понял.

— А вы сами почему не пошли в имперский флот? Он вам предлагал?

— Предлагал. Но я тогда был влюблен и рассчитывал, что девушка скоро станет моей женой.

— Из вашего личного дела следует, что не стала.

— Да, мы расстались.

— Не по этой ли причине вы сейчас здесь?

— И по этой тоже, а еще комплекс офицера нейтральной армии, отсутствие перспективы служебного роста… Да много еще чего.

— Хорошо, — подвел итог лейтенант Дескин. — Будем считать, что проверку вы прошли, что будет дальше, война покажет. Но учтите, я за вами буду следить.

— Господин лейтенант, разрешите вопрос?

— Разрешаю.

— А вы в контрразведке на полставки подрабатываете?

— Три наряда вне очереди!

— Есть три наряда!

— А будешь дальше хамить, заставлю все унитазы зубной щеткой отдраить! Свободен.

— Господин капитан третьего ранга, пополнение космогруппы в составе двадцати восьми человек прибыло, командир третьей эскадрильи лейтенант Дескин!