Фельдшер отложил инъектор и сделал запись в медицинской карте о том, что раненый из бокса номер восемнадцать-би, диагноз «контузия и минно-взрывная травма», пришел в себя.

Вторая попытка открыть глаза была более успешной. Над головой висела тусклая синяя лампочка, рядом что-то тихо попискивало. Вольдемар скосил глаза и увидел, что к его руке тянутся трубки, уходящие в тело. Скрипнула дверь, и в поле зрения появился кто-то в белом халате, с инъектором в руке.

«Ну, вот опять», — успел подумать Вольдемар, прежде чем сознание отключилось.

Вольдемар Дескин проснулся, именно проснулся, а не очнулся. Причем проснулся не сам, его разбудили. И, судя по количеству собравшегося народа, не просто так.

— Как вас зовут? — спросил солидный мужчина лет сорока. — Вы помните, как вас зовут?

— Вольдемар Дескин. Сержант первого взвода первой роты первого батальона второй бригады отдельного корпуса космодесантников Республики. Личный номер четырнадцать семьсот семьдесят пять шестьсот четыре, — отбарабанил Вольдемар.

— Вы помните, что с вами произошло? — продолжил расспросы мужчина.

— Бронетранспортер подорвался на мине, а дальше провал.

— Как вы себя чувствуете? Слабость? Тошнота? Круги перед глазами?

— Слабость небольшая есть, а в остальном все нормально.

Мужчина обернулся к собравшимся:

— Случай более легкий, чем мы думали. По крайней мере, память восстановилась полностью. — Мужчина снова повернулся к Вольдемару: — Вы находитесь в Первом госпитале военного министерства. Я ваш лечащий врач, капитан Латин. У вас, наверное, много вопросов, со временем вы получите на них ответы, а сейчас отдыхайте. Пойдемте, господа.

Собравшиеся медики потянулись у выходу. Возле двери уходящий последним Латин обернулся к Вольдемару:

— Да, последний вопрос. Дата вашего рождения? Здесь какая-то ошибка. Судя по сопроводительным документам, вам позавчера исполнилось семнадцать лет…

— Сколько я был без сознания?

— Почти три недели.

— Тогда все правильно.

Врач удивленно посмотрел на Вольдемара и, не сказав больше ни слова, вышел.

Три дня в реанимации показались вечностью. Развлекали только медицинские процедуры, один раз даже возили на томографию головы. Вечером того же дня состоялся разговор с доктором Латиным.

— Ну, что ж, с головой у вас все в порядке. Либо она у вас очень крепкая, либо вам крупно повезло. Единственное, что выявлено, это искривление носовой перегородки, причем совсем недавнее.

Вольдемар недобрым словом помянул астенского пехотинца и собственную неуклюжесть.

— Это еще до подрыва, в рукопашной, — не стал вдаваться в подробности он.

— Если хотите, можем выправить, только придется сначала сломать.

— Обойдусь, не стрелять же мне из него.

— А, это у вас юмор такой, — догадался Латин. — Ну, как хотите. В таком случае завтра я переведу вас в общую палату.

— Спасибо, доктор, а то я тут от скуки загнусь.

— Медицине такие случаи неизвестны.

— Доктор, можно вопрос?

— Конечно, спрашивайте.

— Вы не знаете, в госпиталь не поступал сержант Иван Радек?

— Нет, не знаю, но я сделаю запрос.

После перевода в общую палату на Вольдемара обрушился поток информации. Он уже знал текущую дату и день недели. Знал, что находится на Астгартусе — центральной планете Республики, более того, в самом легендарном городе Республики, старой столице — Столичном Городе. Этот город был спроектирован и построен специально как столица, тогда еще одной планеты. Может, поэтому он и носил столь незатейливое название — фантазии, что ли, у предков не хватило? Именно отсюда шло руководство экспансией Республики. Потом город стал тесен для столичных функций многопланетной Республики, и столицу построили в другом месте, назвав так же незатейливо — Новая Столица. Если на Зеде-3 только начиналась осень, то на Астгартусе давно была зима. Впрочем, Вольдемар привык совсем к другим зимам. Зима — это когда мороз за сорок и снежный покров больше двух метров. А здесь низкое свинцовое небо и не очень холодный дождь. Через месяц сезон дождей закончится и снова начнется курорт. Жаль только, моря поблизости не было. А вот летом точно будет за сорок. В тени. Если с названием предки не мудрствовали, то место для города выбрали грамотно.

И, конечно, потоками шли победные реляции с Зеды-3. Пока Вольдемар катался на госпитальном судне, столицу Зеды освободили.

— И как только без меня обошлись? — схохмил сержант Дескин.

Но в глубине души было обидно — все закончилось без него. И очень жаль было тех, кто находился в транспортном отсеке. У них шансов не было. Хорошо, что второе отделение вместе с Перкинсом оставили в основной колонне. И что с Радеком?

Запрос капитана медицинской службы Латина ситуацию не прояснил. Из тех, кто пострадал при взрыве фугаса, на госпитальное судно никто не поступал. А если не поступал…

— Неужели только я один? — высказал свою мысль Вольдемар.

Общая палата, в которую попал сержант Дескин, была четырехместной. Одна койка пустовала, две других занимали космодесантник и сержант ВКФ с республиканского крейсера. Все трое в разное время были доставлены из системы Зеды. Республиканская военная медицина никогда не делила раненых, да и вообще любых пациентов, по родам войск. Все попадали в одни палаты, всем оказывалась одинаковая помощь. Но было разделение по званиям. Одни палаты предназначались для рядовых и сержантов, вторые для офицеров и третьи для генералов. Разница между солдатскими и офицерскими палатами была невелика, а в некоторых госпиталях отсутствовала вовсе. Совсем другие условия были созданы для генералов и адмиралов. Но это товар штучный, его надо беречь, холить и лелеять.

Космодесантник оказался из второго батальона, ранили его в первый день высадки — попал под взрыв снаряда, выпущенного из астенской самоходки. Досталось ему здорово, контузия была серьезная, да и других травм хватало. Если он пытался что-то сказать, то сильно заикался, поэтому почти все время молчал и говорил только тогда, когда к нему обращались. Зато сержант трещал за двоих, а может, и за троих. В палату он попал самым первым. Когда четверка республиканских крейсеров загоняла один неудачно подставившийся астенский, сержант въехал головой в переборку при маневре корабля.

— Эта ржавая галоша выпустила по нам две ракеты. Старик внезапно врубил маневровые левого борта, — в десятый раз пересказывал свою историю сержант Джимини. — А меня черт дернул взглянуть на датчики второго реактора, показалось, телемеханика брешет. Только я отцепился, а тут маневр уклонения. Я и клювом щелкнуть не успел, а переборка вот она, чуть в соседний отсек не улетел.

Травма оказалась серьезная, в черепушке сержанта образовалась трещина, которая, однако, не повлияла на его природную болтливость. Он сутками мог расписывать преимущества службы в ВКФ, обсуждать внешнюю политику Республики и расписывать скверный характер старика, то есть командира крейсера, где проходил службу доблестный сержант. Но иногда он выдавал действительно интересные вещи.

— Когда мы уже готовились стартовать, к месту сбора прибыли четыре здоровенных транспорта. Секретность была та-акая! Контрики[3] вокруг них вились, как… пчелы у цветка. Все думали, что там какое-то сверхсекретное оружие, а оказалось… Как ты думаешь что? Реакторы!!! — вещал сержант, почуяв неподдельный интерес публики в лице Вольдемара. — Оказывается, они запихнули в эти транспорты реакторы от недостроенных орбитальных крепостей, посадили эти корабли на Зеду и собирались присобачивать к ним генераторы. Потом воткнут их в планетарную систему, и готово! Сначала планировали эвакуацию населения, а сейчас ее отменили. Энергии на зиму хватит.

Источники своей информации Джимини не открывал, но знали эти источники далеко не всё. Реакторные отсеки вырезали из почти готовых крепостей и с трудом впихнули в трюмы спешно конфискованных транспортов подходящего размера. Транспорт сажали на поверхность планеты, с которой ему уже никогда не взлететь, и корабль служил оболочкой реактора. При посадке на Зеду-3 один реактор повредили и начали лихорадочно ремонтировать, стараясь успеть до окончания монтажа генерирующего оборудования. Сами генераторы снимали с недостроенных электростанций по всем планетам Республики. Энергии для населения действительно должно было хватить, если только не будет серьезных аварий, а в спешке слепленные конструкции не могли обладать высокой надежностью. Поэтому к отправке на Зеду экстренно готовили пятый реактор, обдирая при этом одну из почти готовых электростанций. Расходы были колоссальными, но с затратами не считались, речь шла о выживании не только двухсотмиллионного населения, но и о существовании самой Республики. Нельзя сказать, что в республиканском правительстве собрались исключительно гениальные мыслители, но и дураков там было немного. Республику можно было сравнить с жирным ленивым котом, которому крысы отгрызли кусок хвоста. И вот этот кот зашипел, выгнул дугой спину, вздыбил шерсть и выпустил когти. Под слоем жира у кота оказались железные мускулы. Одна из крыс с располосованной мордой уже спряталась за спины других. Но этих других было еще много. И неизвестно, сколько их еще может прятаться в темноте норы, и нет ли там самой большой, главной суперкрысы.