Зато утром я в кои-то веки чувствовал себя отдохнувшим. Ко всему со временем привыкаешь. Так и я привык к нагрузкам, а вот к недостатку сна оказалось сложнее. Эда уже не было в комнате. Значит, он подскочил еще раньше и куда-то умчался. Что ж, где бы он ни находился, в столовой объявится.

Так и случилось. Мы позавтракали и разошлись на тренировки, чтобы в начале первого выехать из «Черной звезды». Пропуск Эда сработал как надо, никто не останавливал нас, и времени было достаточно, чтобы заехать за Анжи. Поэтому в половине второго мы втроем сидели в зале заседаний. К счастью, я оказался прав: был открыт публичный доступ, чтобы успокоить общественность, и никто не спрашивал, что мы здесь делаем.

– Мне страшно, – шептала Анжела, крепче сжимая мою руку. Она казалась слишком напряженной, да и я чувствовал себя не лучше. Эд же с любопытством осматривался по сторонам.

– Забавное место, – сказал он.

– Чем это? – поинтересовался я.

– Люди приходят сюда, чтобы поглазеть на правосудие, при этом думают, что им никогда не придется поменяться местами с обвиняемым. И иногда ошибаются.

– Да ты философ, приятель, – усмехнулся я в ответ на его речи. – Но ты прав. Никогда не знаешь, в чем тебя могут обвинить.

– Надеюсь, меня минует эта участь.

Пока мы болтали, зал наполнился людьми. Их было так много! Некоторые казались мрачными, но на лицах большинства я читал странное чувство — предвкушение. Будто их забавляло то, что должно было сейчас произойти, и от этого становилось гадко.

– Вик? – Анжи первой заметила, что я замолчал, и пожала мои пальцы.

– Все хорошо, – ответил, не оборачиваясь. – Только меня удивляет, почему люди всегда упиваются чужими страданиями.

– Они просто радуются, что страдает кто-то другой, – усмехнулся Эд. – Меньше бери в голову, Виктор. Тебе и своей головной боли хватает. Зачем приглашать чужую?

А дверь там, у трибуны судей, отворилась, и в зал вошел верховный судья и двое его ассистентов. Обвинитель и защитник заняли свои места. Сейчас начнется!

– Введите подсудимого, – приказал судья. Кажется, его фамилия была Майери. Он пару раз бывал на приеме у отца, и уже тогда вызывал во мне жгучую антипатию.

В зал суда ввели Кольса. Он был в штанах и грязной рубахе, волосы спутались. Сейчас он ничем не напоминал щеголя, который победил меня на экзаменах в светломагическую академию. Его взгляд был рассеянным, отсутствующим.

– Скверно выглядит, да? – шепнул Эд.

– Да, еще хуже, чем в последнее время, – ответил я.

А обвинитель вышел вперед. Последовала вступительная речь, к которой я мало прислушивался, потому что и так мог ее предугадать. Убита молодая девушка, циничный убийца, который был ее женихом — перед вами. И так далее, и тому подобное. Обвинитель мне тоже не нравился. Он был угрюмым малым с физиономией цепного пса. Дай шанс — и вцепится в горло.

– Обвиняемый, где вы были вечером двадцатого ноября этого года? – спрашивал обвинитель.

– Я встречался с моей невестой Марией Буассе, – ответил Кольс, и я не узнал его голоса. – Мы гуляли какое-то время, а потом я посмеялся над ее словами, она обиделась и ушла.

– Вы пошли за ней?

– Сначала да. – Взгляд Кольса шарил по рядам зрителей. – А потом решил, что дойдет и сама, и ушел.

– Где это было?

– Приблизительно на углу Пятой и Симитри.

– И куда же вы направились, расставшись с мадемуазель Буассе?

– В академию, я учусь. Пришел в общежитие и лег спать, а утром узнал, что Мари мертва.

– Откуда вы это узнали? – продолжал допрос обвинитель.

– От коменданта общежития. Плохие вести распространяются быстро.

Кольс вздохнул и на мгновение закрыл глаза. Я даже сочувствовал ему. И врагу бы не пожелал оказаться на его месте.

– Кто может подтвердить, в котором часу вы вернулись в общежитие?

– Не знаю. – Взгляд Кольса снова заметался по толпе. Он искал кого-то. Может, своих родных? Но я заметил только родителей Мари, а родителей Кольса не было. Я видел их на балу первокурсников и запомнил в лицо.

Защитник задавал мало вопросов. В основном, какие отношения связывали Кольса с Мари, как они познакомились, часто ли ссорились. Какое отношение это имеет к делу?

Затем для допроса вызвали коменданта мужского общежития. Тот показал, что студент Натан Кольс покинул общежитие около семи вечера, а когда вернулся, никто не видел. И да, это он сообщил Кольсу о смерти Мари, но лишь потому, что все знали: они жених и невеста.

А я-то думал, что никто не знал. Странно все это… Потянулись немногочисленные свидетели. Куратор Вельже, которую попросили дать характеристику Кольсу, сказала:

– Студент Кольс импульсивен, эгоистичен, склонен к необдуманным поступкам. Желает во всем быть лидером, часто ссорится с однокурсниками.

Всегда знал, что она стерва, но не думал, что настолько. Нет, я, конечно, согласен, что Кольс — эгоист и негодяй, но не казнить же его за это? А свидетели как-то плавно подошли к концу, и суд удалился на совещание.

– Подождите, – сказала Анжи. – Сегодня же только первое слушание должно было быть. Они что, собираются вынести ему приговор?

Мы переглянулись. Скверно дело. Видимо, с беднягой Кольсом уже все было решено. И когда суд вернулся, я не ожидал услышать ничего иного, как:

– Натан Кольс признается виновным в убийстве Марии Буассе и приговаривается к смертной казни, которая состоится третьего декабря в полдень путем отсечения головы.

– Мерзавец! – Вдруг подскочил с места отец Мари. – Я думал, ты любишь мою дочь, а ты! Будь ты проклят, чтобы не знал покоя ни при жизни, ни после смерти!

Кольс вздрогнул, будто бы его ударили, и одними губами сказал:

– Я ее не убивал.

Его тут же схватили и увели. Люди потянулись к выходу, обсуждая увиденное и услышанное, а мы втроем так и сидели, будто кто-то пригвоздил к месту.

– Нельзя этого так оставить, – тихо произнесла Анжи. – И вариант остается только один, пока погибших в этом деле не стало больше за счет Кольса.

– Анжи, я…

– Не здесь, Виктор, – перебила она меня. – Нам надо где-то поговорить без лишних ушей.

– Тогда поехали ко мне домой, – решил я, и мы тоже пошли к выходу.

Всю дорогу до дома Вейранов молчали. У меня просто не было слов, чтобы выразить все, что думаю об этом фарсе, который по ошибке назвали судом. Вот так просто отправить на смерть невиновного? Чем судьи тогда лучше преступников? Безумие! Нет, я бы никогда не допустил подобного. И втайне верил, что главный дознаватель доберется до истины, но, видимо, тот то ли не успел, то ли не захотел. И теперь Кольс умрет, а убийца продолжит убивать и дальше. Тьма!

Родной дом встречал полной тишиной. Только старый слуга поклонился и провел нас в гостиную, а я приказал подать цитрусовый напиток, хотя больше хотелось вина. Упал в кресло, откинул голову на спинку. Анжи села напротив, а Эд занял диван.

– Итак, что будем делать? – спросил он, первым нарушив ту немоту, которая сковала нас.

– Понятия не имею, – ответил я искренне. – Что могут трое студентов против судей и служащих темного магистрата?

– Мы уже говорили об этом, – вмешалась Анжи. – Нам надо выманить убийцу из его логова, и я готова рискнуть, если это поможет наказать убийцу Мари.

– Но я не готов рисковать тобой, Анжи!

– Это мое решение. – Она поджала губы. – Если бы была гарантия, что он клюнет на тебя, ты бы уже побежал ловить преступника, Виктор, разве нет?

– Да, – признал я.

– Так зачем ты меня останавливаешь? Я не смогу не думать о том, что могла бы остановить этого мерзавца и спасти жизнь Кольсу, понимаешь? Или хочешь сказать, ты сможешь?

– Нет.

– Ты храбрая девушка, Анжи, – восхищенно сказал Эд. – Я даже завидую Виктору, что именно он стал твоим избранником.

– Не стоит, – грустно улыбнулась она. – Кто знает, что ждет нас впереди? Но сегодня я с этого места не сойду, если мы хотя бы не попытаемся. Пожалуйста, Вик. Навесьте на меня какие хотите заклинания, я и слова не скажу.