— Мне не нравится, что ты пьёшь. Что ты шляешься заполночь. Что от тебя пахнет непонятно чем, когда ты возвращаешься под утро. — В три или четыре присеста выдал муж, вдавливаемый в скамейку порывистыми движения супруги.

Ло, плюнул на редких прохожих на улице, распахнула куртку и вдавила лицо Тангреда между двумя выпуклостями.

Безошибочно почувствовав, что он не может ей сопротивляться на физическом уровне, она ускорила движения. Ещё через минуту, утробно зарычав, она укусила его за ухо, после чего тут же слизала капельку крови:

— Извини… не сдержалась, — не давая супругу сказать ни единого слова, она впилась в его губы длинным поцелуем.

— Мы даже совокупляются на улице, как собаки… — гном, частично растеряв конфликтный запал, всё же планировал выговориться до конца.

— Дом маленький, — простенько вздохнула жена, широко расставив колени и поднимаясь с него вверх. — Дети слышат.

— Надо раньше домой приходить, когда они спят, — продолжил ворчать бывший полусотник. — А не под утро, когда они просыпаются.

— Надо, — спокойно ответила бывшая командир особой звезды Желтого Листа. — Когда придумаем, где брать деньги в другом месте, тут же перестану ходить нюхать пот хуманов. И вертеть перед ними задницей, веселя дворец, чтоб платили больше, тоже перестану.

— Может, я там тоже на что сгожусь? — неожиданно для себя, Тангред принял решение не скандалить.

Поругаться ещё успеется.

— Ты не дроу, — всё так же невозмутимо покачала головой Ло. — Не могу в деталях. Не мои тайны. Но пока — никаких инородцев.

— Как раз, я — дроу, — неуступчиво набычился Тангред. — Могу даже амулет из дому принести! Напомнить, если у кого память отшибло!

Ло резко села ему на колени, да так, что он от неожиданности вздрогнул. Затем, положив ладонь на его шею, она уперлась лбом в висок мужа:

— Бьют иногда за тело, не за амулет. Подданство — подданством, но вести тебя к другим эльфам будет не просто авантюрой, а заранее провальным начинанием. Я тебя хоть раз обманывала?

— Не знаю, — из вредности буркнул гном в ответ.

Лицо жены резко изменилось. В её взгляде проступил лёд, а сама она плавно перетекла с колен супруга вертикальное положение:

— Буду поздно. Дверь закрой на задвижку. Я снаружи кинжалом поддену, как приду. Еды на меня не оставляйте: ночью есть не стану, а до утра испортится или мухи засидят.

***

Ло, цокая каблуками по мощеной булыжником мостовой, скрылась за поворотом.

— Даже не обернувшись, — горько пробормотал сам себе под нос Тангред.

С другой стороны, возможно, причины того, что они стали отдаляться друг от друга, лежали значительно глубже.

— А что, если это с самого начала было провальное начинание? — вздохнул бывший полусотник вслух, оглядываясь по сторонам и имея ввиду расовые и культурные различия.

На улице никого не было.

Гном, достав из внутреннего кармашка плоскую металлическую фляжку из специальной нержавеющей стали, в предвкушении принюхался к содержимому.

Пахло крепким гномьим виски.

Чтобы не тратить деньги жены на собственные недостойные утехи, он удачно прикупил по случаю воз свеклы, которая начала портиться, за вшивый серебряк — да и нагнал из неё патоки.

Получившаяся сладкая кашица, во-первых, после добавления в булочки (тоже собственного приготовления) очень нравилось малявкам. Во-вторых, из этой патоки получалось ещё и то, что всё чаще и чаще скрашивало бывшему армейцу бессмысленные дни и тоскливые вечера.

Калитка их дома отворилась и в проеме появились две белобрысые девичьи головы. Просканировав всю улицу взглядами, они безошибочно остановились на беседке и, переглянувшись повторно, рванули туда наперегонки, хохоча и подпрыгивая в высоту. Видимо, развлекаясь.

— Эй, полегче! — смущённо зарокотал Тангред, изо всех сил стараясь не расплескать содержимое фляги.

Девчонки повисли на его руках, шее; а размерами были уже не так и малы. Держать же руку вытянутой под весом полутора тел было не так чтобы легко.

— Я же говорила, — победоносно щелкнула сестру по носу Жао. — Он с этой гадостью в железной бутылке! Видишь? Пить ее опять собрался!

— Папа, не пей из этой посудины, — не по-детски серьёзно попросила Хиё. — Пожалуйста.

Жао, не говоря ни слова, исподлобья глядела на гнома. Такими же глазами, которые он видел у неё на площади, в столице государства гномов.

— Как скажете, — неожиданно для себя, не стал спорить он.

С сожалением глядя на содержимое своей правой ладони.

— Я вылью? — тут же принялась развивать успех в переговорах Хиё.

— Он не обманывает, — нехотя выдавила из себя Жао, глядя на приемного родителя странно расширенными широкими зрачками. — Правда решил не пить. Ради нас.

— Правда? — с неподдельной детской наивностью обрадовалась младшая Хиё. — Ура-а-а-а!

— Чтоб не пропадало, могу у себя похранить, до важного случая, — поддержала сестру Жао.

— Взгляд такой пугает, — задумчиво сообщил гном дочери. — Зрачки, как у филина. Во весь глаз. Интересно, это вообще нормально? — продолжил он, обращаясь вообще к себе. — Солнце же, а они у тебя так расширены… хм…

— Нормально. — Непоколебимо заявила старшая. — Сейчас заберу твою бормотуху — и зрачки станут нормальными.

— На, возьми, — прикусив нижнюю губу, Тангред пронзительно взглянул на дочь и протянул ей флягу вместе с завинчивающейся пробкой.

— Будет среди моих кукол храниться, — явно повеселела в одно мгновение та, выхватывая у него из руки посудину. — Понадобится для чего более серьезного — отдам! — Затем Жао обернулась к сестре. — Погнали батин шнапс прятать?! Пока он не передумал!

— Хозяйственные вы у меня, — проглотил комок в горле бывший полусотник, смахивая влагу с глаза.

Девчонки, не забыв его дисциплинированно поцеловать с обеих сторон, в следующее мгновение умчались обратно в дом, унося его планы на ближайший час.

— И заняться теперь нечем, — удивлённо констатировал Тангред, тепло глядя на захлопнутую изнутри калитку.

А затем вдруг беззвучно и долго затрясся, размазывая что-то мокрое по лицу.

— Переживают за тебя! — неожиданно раздалось откуда-то сбоку и сзади.

Гном в удивлении заозирался.

Из калитки дома, находившегоя через один, вышел хуман.

Средней руки купец, не особо чистоплотный на вид (и кто после этого вонючка, орки или хуманы?), без приглашения занял второе место в беседке. Бывший полусотник знал его в лицо, но не более того.

— Ты уже больше недели здесь живёшь, — зачем-то сказал человек.

— Я умею считать до десяти, — огрызнулся Тангред, категорически не планировавший ни с кем разговаривать сейчас.

— А без своей деньги тяжко, — притворно вздохнул собеседник. — Вон, и жена у тебя ладная какая, а мужиков чему только не учит во дворце… Не бабское же дело. Уже не говорю, какими взглядами её там порой охаживают!

Гном исподлобья смотрел на хумана, пытаясь угадать, к чему тот клонит.

— Можешь зарабатывать во много раз больше, чем жена, — как ни в чём ни бывало, продолжил тот.

— Говори, — внешне спокойно предложил представитель подгорного племени.

Он был далеко не мальчик и понимал, что ничего хорошего ему сейчас не предложат. Но и не выслушать было бы как минимум глупо.

— Твои девки — беженки? Которые светлые? — хуман кивнул на калитку, за которой только что скрылись два белокурых одуванчика, унося виски приёмного отца.

— Да. Тебе какое дело?

— Да мне вообще никакого дела! — картинно поднял брови купец. — А только если они из твоей столицы беженки, то их наверняка не по одному разу… прямо там, у вас, в момент ареста…

— Да ты неплохо владеешь информацией, — внешне без эмоций ответил гном. — И в арестах гномьей столицы понимаешь, да?

— Я ещё понимаю, что один час работы любой твоей дочери-эльфийки стоит в нашем городе дороже, чем неделя — в исполнении твоей жены, — как-то тягуче проскрипел хуман. — И тех, кто платить столько согласится, тоже знаю. И свести могу, за одну десятую. Эльфийки, светлые, малолетки — это очень большая цена… спрос большой, конкуренции нет… Три золотых в час, пока они такие вот маленькие.