Хорошо ещё, что дискуссия происходит на ork’sha, а не на Всеобщем. Вот был бы номер…

Асем, дождавшись окончания нашего общения с местным аналогом ресторанного администратора, по полной использует преимущества высокого европейского стола: воровато оглянувшись по сторонам, она с силой ударяет ребром ладони метиску в живот.

От всех присутствующих движение скрыто крышкой стола, да и народу вокруг немного.

— Ты чего?! — сипло выдыхает Хе, на которую сам удар, однако, не производит должного впечатления.

— Ничего себе, у них здоровья выше крыши, — замечаю отстранённо орчанке, косясь на эльфийку. — Ты же её достаточно неслабо ударила…

— А они живучие, — поясняет Асем мне, затем оборачивается к подруге. — Я тебе говорила, нельзя перебивать мужчину при всех?..

Жаль, что нет возможности надеть наушники и на время выключится из их содержательной беседы.

Следующие пять минут Асем наставляет полукровку в духе традиционной орочьей морали, а та делает вид, что мотает на ус.

Параллельно с воспитательным процессом, на нашем столе появляются лепёшки, аналог запечённой в печи картошки, похлебка из чечевицы или чего-то аналогичного, самый настоящий нут в виде гарнира (тут я потираю руки) и даже что-то из грибов.

— Хм, а ведь грибы не должны сильно расти в местах, где среднесуточная температура больше тридцати по цельсию, — задумчиво припоминаю кое-что из теории. — Интересно, откуда они здесь? Я бы даже искать их не додумался в таком климате, потому что грибница должна деградировать…

До конца не договариваю, потому что в следующий момент ребром орочьей ладони прилетает в живот уже мне. И тоже — под столом, который тут отчего-то выше, чем обычно.

Я успеваю напрячь мышцы, но акцент в ударе всё равно чувствуется.

— О, ты без этой своей кольчуги, — непонятно чему искренне радуется Асем. — Понял, за что ударила?..

— За то, что тебя очень дурно воспитали в детстве, — бормочу в ответ. — Так воспитанные девушки с мужчинами себя не ведут. По крайней мере, в твоём народе.

— Ну, так ты-то не из наших, — резонно замечает она.

— Ещё ты таким образом незатейливо претендуешь на роль лидера в нашей компании, — в этом месте посмеиваюсь про себя. — Вроде как ты можешь и наказания назначать, и в роли судьи выступать: тот кто имеет право судить, будто бы автоматически высший в иерархии.

— Нет, — тут же надувается дочь степей. — Мы же договаривались, что ты этих своих чужих слов не говоришь, помнишь? В тех местах, где есть ещё кто-то кроме нас?

— Вокруг только хуманы. Языка никто не понимает, иначе ты бы дала мне знать. — Поясняю свои резоны, затем иду на попятную. — А вообще, ты права. Правила есть правила. Мои извинения…

— Что-то не получается у нас образцового кочевого коллектива, — ехидно подаёт голос полукровка со своей стороны. — Та, кто больше всех ратует за обычаи, больше всех их же и нарушает.

— С кем поведёшься, — не лезет за словом в карман Асем. — И потом, я в своём праве.

— Что за право? — ровно уточняет Хе, решительно разделяя отваренный и обжаренный с каким-то местным аналогом чеснока нут на три равные части.

— Первородства же, — отзывчиво сообщает орчанка, зачем-то клацая зубами над ушами метиски. — Если говорить от имени народа, я среди вас — самая старшая.

— Здорово. А у нас человек считается венцом Творца. — Вроде как и молчать скучно, и говорить о серьёзном не вариант.

— Пф-ф-ф, — девчонки переглядываются и неожиданно единодушно прыскают. — А куда тогда деть эльфов, орков? Гномов и орквудов, наконец? — насмешливо говорит кочевница.

— Вы как раз единственные не перворождённые. — Вроде бы нейтрально вслед за ней возражает Хе.

Асем на её слова молча оттопыривает вверх большой палец.

— У нас говорят: на первых Творец тренировался, — улыбаюсь в ответ. — А второе своё творение создавал уже с учётом ошибок.

Они озадаченно переглядываются.

— Вот я именно об этом и говорила, когда предлагала выбирать места получше, — морщится через какое-то время Асем, взглядом указывая себе за спину.

— О, пиво и свиные ребрышки, — на какой-то миг я даже воодушевляюсь, наблюдая незатейливый отдых местных пейзан за спиной орчанки.

— Нормальная же еда, — поддерживает меня Хе, с явным сожалением принюхиваясь.

— С кем я связалась, — то ли в шутку, то ли всерьез констатирует дочь кочевого народа. — Вам что, это вонь правда кушать не мешает?

— Для меня — абсолютно нормальный запах, — честно говорю, что думаю. — Я бы и сам с удовольствием… Дня два или три с удовольствием провёл бы на такой диете.

— Только с женщиной, чтоб пьяному по ночам приключений не искать, — абсолютно серьёзно добавляет Хе. — Ты же, если захмелеешь, чего-то такого наверняка захочешь? Правильно? Кстати, а как я тебе внешне?

— Нормально ты ему внешне, — уничижительно сжимает губы в узкую полоску орчанка. — Мужики-хуманы весьма определённо пахнут, когда об этом самом думают. Ты что, сама не чувствуешь?

— Не-а, — легкомысленно отмахивается полукровка. — Я, если честно, свинину люблю. Понимаю, что нельзя, но…

— А когда это ты к ней пристраститься успела? — удивляется Асем, попутно оглядываясь по сторонам. — Давайте вон туда, в тот угол дворика пересядем? Ветер слева направо, мне хоть вонять меньше будет. Раз на вас запах вообще никак не действует…

— У нас обоняние не такое, как у тебя, — распоряжаюсь жестами помощнице хозяина перенести еду и иду, куда говорит Асем.

— Я же, после смерти матери, на еду не всегда деньги имела, — простенько поясняет метиска на новом месте. — А мяса, когда росла, очень хотелось. Всё время. Из доступного была только свинина, а взрослых рядом не было, чтобы правила соблюдать.

— Это в тебе наша кровь говорила, — удивляется орчанка. — Если ты без мяса не могла.

— Да, я тоже так тогда подумала. Эльфы же на растительной пище отлично вырастают, — Хе, примерившись, выкладывает себе половину всех грибов.

Затем, спохватившись, смущенно смотрит на нас.

— Ешь, — великодушно разрешает Асем. — Вадим мужчина состоятельный, на траву у у нас деньги есть.

— Какое-то у вас своеобразное чувства юмора, — говорю очень тихо, пока они вовсю смеются.

А в следующий момент рядом с нами, словно из ниоткуда, появляется мальчишка лет двенадцати на вид. Вежливо поклонившись мне, он обращается к орчанке.

Язык, на котором он говорит, отдалённо похож на язык кочевого народа, но именно что отдалённо.

Долго он долго, минуты три-четыре. Асем, что интересно, судя по мимике, отлично его понимает.

— Ты понимаешь, что происходит? — наклонившись к Хе, очень тихо спрашиваю её.

— Не-а, — абсолютно не заморачивается она. — Понимаю только, что парень — какая-то помесь. Вроде меня. Только у него твоего народа три четверти в крови, а ещё одна четверть — орквуды. Они, если говорить строго, нашей кочевнице родня. Достаточно близкая.

— М-да… То, что я видел, на родственные чувства похоже не было.

Следующие пару минут Асем что-то достаточно бойко обсуждает с парнем, в отличие от нас с полукровкой, контролируя ситуацию.

Затем она встаёт из-за стола, легонько кланяется ему и заворачивает в тонкую лепешку нут, грибы, протягивая получившийся свёрток ему.

Парень кланяется в ответ и исчезает из заведения, словно его и не было.

— У нас сложности, — хмуро сообщает орчанка. — Местным наши кони понравились, и поклажа на них. Плюс, они уже на тебя глаз положили, — сообщает она метиске.

Хе мгновенно бледнеет и откровенно пугается.

— Кладём на стол большую монету и быстро выходим? — предлагаю, пожимая плечами. — Кони под рукой. Я не с пустыми руками, — похлопываю себя по боку.