Которая, судя по всему, является тем аргументом, на который у Гао не нашлось что ответить той стороне.

Десять человек. В принципе, молодые парни, лет до двадцати пяти. Один, правда, постарше. Что интересно, ни агрессивности, ни вообще каких-то сильных эмоций никто не испытывает. Я бы даже сказал, что они в лёгком недоумении и ступоре. Кроме этого самого товарища, который постарше.

Подхожу вплотную к шеренге, поднимаю гранату над своим плечом и на двух языках (включая английский) поясняю: движение с оружием на нашу территорию незаконно. Территорию будем защищать.

Вижу, что меня никто не понимает, а у каждого из десятки вспыхивает что-то типа сдержанного удивления.

Объясняюсь знаками.

Тот из шеренги, кто постарше, кивает, что понял. По эмоциям вижу, что сюрпризов ждать не нужно, и что дальше меня группа не пойдёт.

Таким образом стоим около шести минут (попутно мелькает мысль: хорошо, что у меня руки не затекают). Смотрим друг на друга. Потом сзади меня раздаются шаги и голос Кеши из-за моей спины сообщает:

— Саня, не нервничай. Всё хорошо?

— Более чем, — пожимаю плечами. — Смотрим друг на друга. Они не агрессивны. Стоят, скучают. Как и я, ждут, что дальше.

— Есть ещё на той стороне нормальные люди, — бормочет Кеша и затем переходит на китайский. Обращаясь к тому из десяти китайцев в чёрном, кто постарше. У того ещё смешная маленькая звёздочка на погоне, как у нас у младшего лейтенанта.

Итогом их полуминутного общения становится организованный разворот китайцев в чёрной форме кругом и их выход с нашей территории через рамку безопасности. Которая снова неприятно звенит десять раз.

После чего Кеша аккуратно накрывает мою ладонь и говорит:

— Только не бросай. Сейчас обратно вставим…

Ещё через полминуты, зафиксировав в гранате что-то, кажется, обычным куском проволоки, Кеша ведёт меня в четвёртый сектор. Где, по его словам, у нас с ним только начинается вагон работы.

Гао поначалу удивился: по всем расчётам, гранате на площади взяться было неоткуда. Как и пограничники изначально не должны были быть вооружены. Какое-то время он надеялся обойтись без потерь и воззвать к разуму лысого полковника, но тщетно.

Признаться, в полном фиаско винить надо было только себя. Понятно, что тот же Чжао, явно лучше понимая, как и что тут делается, справился бы с задачей лучше. Вернее сказать, он бы с задачей, для начала, справился. В отличие от Гао.

Но там, где Гао по привычке уповал на силу и превосходство, превосходства по факту не оказалось. А сила не сработала.

Вначале, полицейские просто отказались идти вглубь территории. Что явилось первым неприятным сюрпризом. Гао уже прикидывал, как обойтись без них (если что, командование потом прикроет и все грехи спишет), но появился этот непонятный хуэй с гранатой. Который внятно дал понять, что, в случае выведения его из строя, ни Гао, ни (что гораздо важнее) так необходимый на своей стороне «сосед» инцидента тоже не переживут. Что понятно поскольку гранатой была Ф1. А укрыться на открытой площади, радиусом в сотню метров физически негде.

Впрочем, Гао не всю жизнь дислоцировался в кабинетах. Если отстрелить этому красавцу руку (по идее, снаряга полиции должна позволять и это. Для гарантии, отстреливать руку надо в локте), то четырёх секунд как раз хватит, чтоб накрыть егоже телом упавшую на землю гранату. А дальше уже Гао знал, что делать… На сопровождающего полицейского шао-сяо (майора, если языком Соседей), конечно, можно не рассчитывать (тот сразу это дал понять и, сволочь, слову своему не изменил). Но «соседи» же должны «включиться» и помочь сами себе?

Пока Гао прикидывал, как бросит этого хуэй на его же гранату, полицейские отказались стрелять. Вернее, запросили прямо в канале письменный приказ. Что было равносильно издевательству.

Впрочем, это не свои «ночные тигры», какой с них спрос… Сам и виноват…

Затем, у весельчака-хуэй появился товарищ, с точно такой же гранатой. Который без затей заблокировал единственную полицейскую подгруппу, всё же перешедшую на эту сторону.

Будь здесь свои «тигры», даже в этой ситуации можно было бы что-то придумать. Тем более, жертвовать лично собой Гао никогда не боялся. Долг есть долг.

Но одно дело пугать. Другое — стрелять. Хотя и на этот грех Гао был готов.

Но рвать гранаты, на площади… Всему должны быть границы.

Пока Гао колебался, лысый полковник, от которого, кажется, не укрылись все перемены настроения да-сяо, окончательно перехватил инициативу и под пистолетом банально арестовал Гао и всех остальных.

До самого конца Гао не хотел признаваться себе, что слишком понадеялся на «авось». И банально не подготовился надлежащим образом.

Другое дело, что с такими вводными, возможно, это было нереально в принципе.

Уже через пару минут, шагая в пресловутый Четвёртый Сектор, Гао проанализировал всё заново. И понял, что его отправка сюда стала следствием ни много ни мало паники. Охватившей верха.

Теоретически, среди кандидатов на переговоры было три варианта. Первый: пограничники, они же МВД, поскольку в КНР пограничники от полиции отличаются только номером Управления в МВД и некоторыми нюансами формы. Относясь к одному министерству.

Но всем известно, что простоявший несколько лет на пограничном потоке товаров сотрудник обязательно обзаводится «друзьями» и «партнёрами» с той стороны. Как и незадекларированными источниками дохода. Потому, не понятно, что случилось бы раньше: утечка информации о вирусе на ту сторону? От своего же сотрудника МВД, которому «близкий сосед всегда дороже далёкого родственника». Или этот самый возврат сотрудников «соседей» от Соседей?

Вторым кандидатом на переговоры были сами «соседи». Но они уже дважды облажались с Цзюцюанем, и Безопасности в Пекине, судя по всему, просто не доверяли. Видимо, грядут большие чистки, жёсткие ротации, но всё это будет потом… А сейчас компетентности и профессионализму МГБ Пекин, похоже, просто не доверял.

Третий вариант — армия. И тут как раз под руку подвернулся Гао. Бывший в этих местах в командировке, и, если не считать армейских погон, требованиям задачи идеально соответствовавший: языки сопредельной стороны знает, совместных дел с той стороной не имеет (соответственно, в отличие от полицейских и пограничников, невозможен конфликт интересов). Уровни допуска Гао проинформировать его полностью также позволяли.

Что и было сделано.

В качестве усиления, ему придали то, что было рядом. И, кстати, не нуждалось (на первый взгляд) в легендировании: тот самый полицейский спецотряд. Имеющий, теоретически, допуск на территорию Зоны без особых проблем.

Гао попытался трепыхаться, попросил у начальства время на уточнение обстановки, но руководство было неумолимо: вперёд. «И в средствах не стесняйся. Нужен последний источник по вирусу. Делай, что хочешь. Потом обсудим».

Вот и обсудили…

Словно читая мысли, именно в этот момент европейский товарищ этого чертова хуэй, прошагавший со второй гранатой полплощади до рамки безопасности, неожиданно обратился к самому Гао:

— Да не переживайте вы так. У вас же наверняка не стояла задача нас перестрелять? А надо было либо эвакуировать инфицированных с нашей территории, либо что-то выяснить по поводу вируса. У них же.

— И то, и другое, — неожиданно для себя ответил европейцу Гао, поскольку уже перестал чему-либо удивляться.

Похоже, Центр перемудрил сам себя: то, что пытались скрыть (в частности, само наличие вируса), здесь, на этой стороне, уже было давно известно.

Гао это сразу понял по тому, насколько об этом спокойно говорит обычный, судя по всему, опер силовой поддержки. Ни к каким секретам, в силу возраста, наверняка не допущенный и который, по молодости лет и по своей малозначительности, сейчас вообще выполнявший функции смертника. Собой и гранатой закрывая проход вооружённой подгруппе на те пару минут, которые были необходимы лысому полковнику для нейтрализации самого Гао.